По закону войны
Шрифт:
– Было у кого поучиться.
– Да, ученик из тебя вышел, прямо скажем, отменный! Ты угадал, готовим мы тут кое-что масштабное в перспективе. Кулибин пусть отдыхает, а вот тебя, ты прав, придется на недельку раньше отзывать.
Рудаков ответил:
– На недельку – еще куда ни шло.
– Вот и хорошо. Завтра встречай своих родственников.
– Понял. Встречу.
– А что так безрадостно?
– Мне за время пребывания на родине радости по горло хватило. Знаете, как «радостно» видеть то, что происходит в самом центре России? Не в Чечне, не в Таджикистане и даже не в Киргизии с ее наркомаршрутами,
Каракурт остановил Рудакова:
– Не заводись, Борь! Если бы в верхах не знали о том, что происходит в стране, и не хотели изменить ситуацию, то и нашей Службы не существовало бы! Будем работать, майор. И ситуацию переломим, уверен. Ну все, мне на совещание к Феликсу пора, отдыхайте пока.
– Один вопрос.
– Давай!
– Что делать семье Романовых?
– Пусть возвращаются домой, им ничего уже не грозит.
– Добро, спасибо, генерал!
Связь оборвалась.
Кулибин, находившийся во время разговора майора с базой в одной с Рудаковым комнате, спросил:
– Что, отзывают? Новое задание?
– Нет, Сень, пока приказано отдыхать.
Вошел «афганец», проговорил:
– Мужики, жена заела, домой вернуться хочет, что ей ответить?
Рудаков похлопал бывшего разведчика по плечу:
– Желание женщины, Володь, закон для мужчины. Сейчас вы можете вернуться к себе. Собирайтесь, Семен отвезет вас домой. Но завтра в 22.00 ты должен быть здесь, решим кое-какие вопросы с тобой.
«Афганец» ответил:
– Слушай, командир, скажи об этом Катюше сам. А то ведь не поверит, подумает, бухать отправился.
– Ну, позови ее, заодно я кое-что вам передам.
Вскоре «афганец» вернулся с супругой. Рудаков повторил просьбу – завтра Владимиру прибыть сюда.
Уловив в глазах женщины немой вопрос, успокоил ее:
– Это будет касаться трудоустройства твоего мужа, Катя.
– А что, разве это возможно? И на приличную зарплату?
Майор вздохнул:
– Для людей, Катюша, вообще ничего невозможного не существует, надо только правильно сделать свой выбор, определить цель и идти к ней, как бы тяжело это сначала ни было. Идти путем честным! И все получится!
Катя проговорила:
– Может быть, вы и правы, а ты, Володь, слушай, что умные люди говорят.
«Афганец» насупился:
– А я, по-твоему, дурак, что ли?
Рудаков встал между ними:
– Не ссорьтесь. Не тратьте свои чувства на ненужные дрязги, вам еще детей поднимать. А чтобы это было легче сделать, вот вам пакет. Здесь то, что тебе, Володя, недоплатил покойный Долматов. С матерью-то жить, наверное, не совсем удобно?
– А куда деваться? Где бобы на собственную квартиру взять? Такую уйму денег за всю жизнь честно не заработать!
Майор улыбнулся:
– Считай, что квартиру ты уже заработал, и квартиру неплохую. В пакете пятьдесят тысяч долларов!
У «афганца» глаза на лоб полезли:
– Сколько?!
– Пятьдесят тысяч долларов.
Супруги Романовы застыли на месте.
Рудаков же спокойно продолжил:
– Купите себе хорошую квартиру или дом, ну а работу я тебе, Володь, обеспечу. Так ты отпустишь мужа завтра вечером, Катя?
– Конечно! Какие теперь могут быть вопросы?
– Ты как один мой подчиненный. Тот на любой вопрос неизменно отвечает: какие могут быть вопросы? Ну, собирайтесь!
Романовы
вышли из комнаты.Рудаков повернулся к Кулибину. Тот не дал майору и рта раскрыть:
– Все понял, командир, доставлю наших друзей к месту назначения без проблем!
– Давай!
Вскоре Кулибин уехал с семьей Романовых.
Борис задумался.
В кейсе, изъятом у покойного Долматова, из которого майор выделил «афганцу» пятьдесят тысяч долларов, осталось еще двести пятьдесят. Пятьдесят он передаст Семену, останется двести.
Завтра приедет брат и Надежда с Сережей. Отдать деньги им? Пусть Николай поднимает бизнес? В конце концов, это примерно та сумма, которую брат потерял из-за коварных проделок Долматова! Да, так и следует поступить. Но вот встречаться с Надеждой Рудакову не стоило бы. Последствия могли быть непредсказуемыми и реально разрушить семью брата, чего он, майор спецназа, допустить не мог. Придется поручить все дела Семену, а самому уехать в Москву. Так будет лучше. И шел бы к черту этот отпуск! Пусть вместо него кто-нибудь из ребят отдохнет, тем более Каракурт намекал на какую-то масштабную операцию в ближайшей перспективе. Вот и займемся делом! А отдыхать на пенсии будем.
Когда Кулибин вернулся, Рудаков передал ему пятьдесят кусков, от которых прапорщик обалдел не меньше Романовых, и просьбу завтра вечером встретить семью брата с передачей ему кейса.
Семен ничего не понимал, а майор продолжал инструктировать подчиненного:
– Затем дождешься «афганца», познакомишь с Николаем и скажешь брату, чтобы тот взял Владимира на работу с окладом не менее 15 000 рублей, которые в период становления может выплачивать из моей доли, уменьшая ее.
Кулибин удивился решению командира:
– Не понимаю я вас, товарищ майор! Сутки остались, и Николай все же брат вам, вы столько для него сделали и не хотите встретиться? Не понимаю!
Рудаков, с долей грусти, посмотрел на подчиненного, проговорив:
– Я сам, Сеня, себя не понимаю, куда уж тебе?
Утром, поставив на свою «десятку» настоящие номера, Борис уехал из Павловска. Он направился в загородную резиденцию «Виртуса», к своим бойцам особой группы «Снежный Барс» отряда специального назначения «Кавказ».
ЭПИЛОГ
Прибыв на свою московскую квартиру после посещения резиденции и доклада Каурову, Рудаков, приняв душ и поужинав, открыл одну из газет, купленных по пути. Это были «Московские новости».
На последней странице его внимание сразу привлекла фотография до боли знакомой женщины. В Центральном концертном зале сегодня давала сольный концерт Лида, или, как было указано в анонсе, блистательная Тоня! Начало концерта в 19.00.
Майор посмотрел на часы: 18.30.
К началу он уже не успеет, а вот второе отделение застать сможет. Быстро собравшись и вызвав такси, Борис поехал к концертному залу, по пути купив огромный букет любимых ею алых роз.
Пока добирался до зала, покупал розы, первое отделение закончилось.
Рудаков решил пройти за кулисы, в коридор, где находились уборные артистов, но дорогу ему преградила охрана. А он, как назло, удостоверение, которое открыло бы ему путь, оставил дома. Пришлось ограничиться просьбой:
– А не могли бы вы, ребята, сейчас передать этот букет Тоне?