По живому следу

— После школы?

— Да… Тут девочки играли, потом все ушли толпой целой… Годы молодые, ноги здоровые — чего и не уйти? А днем здесь маленькие дети были, мячиком вот стукали… А мне они не мешают. Некоторые, знаешь, люди злые бывают: вы, мол, и шумите, и пачкаете, а мне так радостно даже на них смотреть — сама такой же была… Пусть играют.

— А Соня-то, Соня? Она была среди девчонок?

— Кажется, да… — неуверенно ответила старушка. — Думаю, в парк они пошли, больно погода хорошая… Я несколько раз их там видела раньше. Может, и она была…

Филевский парк находился в двух троллейбусных остановках от дома Бритвиных, был он большой, довольно запущенный и в целом нестрашный, но все же…

— То ли еще будет, — мудро заметила баба Нюра, — растет дочка. Вон уже барышня на выданье.

Вероника Сергеевна задумалась. Самым простым вроде было бы вернуться сейчас домой, протереть лицо ватным тампоном, заварить травяного чаю и уютно устроиться у телевизора, поджидая, пока дочь вернется, ведь было всего шесть часов вечера, время детское, подумаешь, загулялась… А потом просто устроить вечером разговор, да, пожалуй, и отца привлечь в воспитательных целях…

Но на душе у Вероники Сергеевны стало как-то тревожно, и она, ругая саму себя за мнительность, решилась преодолеть пространство двора, благо было очень тепло, и подойти к сидящей на скамейке с книжкой одинокой девочке примерно того же возраста, что и Соня.

— Послушай, ты мою Соню знаешь?

— Ага, — сказала девочка, не оборачиваясь, — знаю.

— Сегодня ты ее видела?

— Видела.

— Ну и куда она пошла, ты не заметила?

— Она тут ходила по двору, потом пошла к гаражам.

— А потом?

— Потом я ее не видела.

— И давно это было?

— Давно… Я уж пообедать успела.

— О господи, — вздохнула Бритвина, — куда же она запропастилась?

Куда могла пойти дочь? Вероника Сергеевна вспомнила, что Соня очень любила мороженое и каждый день ходила в магазин через дорогу. В принципе Бритвина и не в таком виде туда спускалась, как-то раз зимой пришла прямо в пальто поверх махрового халата. Район зеленый, мирный, и Вероника Сергеевна с ранней молодости приобрела довольно вальяжные привычки.

Расспросы в магазине также ничего не дали, и мать пошла дальше, по направлению к парку, расспрашивая попадающихся по пути лоточниц. И рядом с парком одной из молоденьких уличных мороженщиц удалось вспомнить, что какую-то девочку, по описанию очень похожую на Соню, угощал мороженым взрослый мужчина.

— Какой мужчина? — удивилась Бритвина.

«Ну угощал и угощал, — подумала она, — может, это сосед или знакомый, но все же…»

— Лысый такой, высокий, — начала объяснять продавщица, — вполне прилично выглядит, я его здесь иногда вижу…

— О господи! — охнула Вероника, и ее сердце провалилось куда-то вниз.

Продавщица испуганно посмотрела на нее:

— Да вы не волнуйтесь, лет-то девочке сколько?

— Пятнадцать, — выдавила из себя Бритвина.

— О, — беспечно махнула рукой продавщица, — совсем большая! Что с ней станется?

Бритвина с ненавистью глянула на молоденькое личико продавщицы. Вот сперва своих детей заведи, подумала она, потом посмотрим, как ты будешь спокойна… Лахудра.

Запахнувшись потуже в шаль, Вероника Сергеевна пошла обратно. Ей ничего не оставалось, как вернуться домой.

Нет, ну что за дети!

Ноги ее давно уже были в пыли, неприспособленные для долгой ходьбы шлепанцы подворачивались, но Бритвина уже не обращала на это внимания.

— Ну как, нашли? — участливо встретила ее в собственном уже дворе баба Нюра.

— Нет.

— Может, в гости к кому зашла? — выдвинула предположение баба Нюра, но Вероника уже вошла в подъезд, решив переодеться и продолжить поиски. Так она и сделала.

Когда Вероника Сергеевна снова покинула дом, ей пришла в голову мысль, что Катины родители могли быть лучше осведомлены о местопребывании своей дочери, и она позвонила к ним в квартиру.

— Здравствуйте, — сказала она открывшей дверь Настасье, Катиной маме, — дочка у меня куда-то запропала… Вы не знаете, где ваша Катя?

— Катя дома, — с удивлением ответила та.

У Вероники Сергеевны похолодело в груди.

— Да вы проходите, — забеспокоилась Настасья и, повернувшись, крикнула в квартиру: — Катька! Поди сюда!

Вероника Сергеевна зашла в прихожую, терзая на груди кофту и нервничая. Вышла Катя.

— Здравствуйте!

— Катя, ты не знаешь, где Соня? — спросила Настасья. — Видишь, мама ее волнуется?

— Не знаю, — удивилась Катя.

— Как это — не знаешь? Вы вроде вместе уходили гулять?

— Нет… — сказала Катя, — Я забыла ей позвонить, что не выйду. Меня мама не пустила… Я сидела дома и смотрела сквозь занавеску… Не знаю, куда она пошла… Она с каким-то дядькой ушла, — сказала Катя виноватым голосом.

— С каким дядькой? — спросила взволнованно Вероника Сергеевна.

— Ну к ней подошел дядька, они о чем-то говорили. А потом ушли.

Вероника Сергеевна грузно опустилась на подставку для обуви, а растревоженная Катина мама продолжала ее расспрашивать:

— Что хоть за. дядька? Как он выглядит? Ты его раньше видела? И как только можно разговаривать с незнакомыми на улице!

— Да он нестрашный совсем, — оправдывалась Катя, — старый… Высокий такой, лысый, в плаще, и не жарко ему…

— А потом? Потом-то что было?

— Я же говорю — потом они куда-то ушли.

Тут Вероника Сергеевна пришла в себя и едва удержалась, чтобы не заголосить. Началась кутерьма.

Сперва испуганные хозяева принесли ей воды, она, стуча зубами о край стакана, выпила, пролив половину себе на грудь, потом кинулась звонить мужу, причем ничего толком не могла объяснить, зато здорово его напугала. Он сказал, что постарается поскорей освободиться.

Затем стали звонить в милицию.

— Алло. — Вероника Сергеевна умела, когда, надо, взять себя в руки и теперь говорила с дежурным своим властным, хорошо поставленным голосом. — Моя фамилия Бритвина, у меня пропала дочь.

— Когда? — без всякого интереса поинтересовался дежурный.

— Сегодня.

— Как пропала?

— Исчезла. Ее увел какой-то мужчина.

— Знакомый?

— Нет.

— Откуда сведения?

— Видела подруга.

— Сколько лет?

— Пятнадцать, — отвечала Вероника Сергеевна, начиная терять терпение.