Победа достается нелегко

В летнем ресторане было шумно и тесно. Громко играл маленький джазик. Боб придвинул свободный стул к столу и всем, желавшим занять свободное место, бросал: «Занято!»

— А что, молодой человек, может быть, пустите одного одессита-строителя за ваш уютненький столик?

Голос был удивительно знакомым. Боб повернулся и не поверил своим глазам. Перед ним стоял одесский вор Оська Жигин, по прозвищу Летучая мышь. Летучей мышью его называли лишь за глаза, ибо, услышав такое прозвище, Оська становился бешеным и лез с ножом на обидчика. Сам же Оська любил, чтобы его именовали Летучий голландец.

Чуть выше среднего роста, стройный, с броской интеллигентной внешностью, Оська производил приятное впечатление. Рыжеватые вьющиеся волосы небрежно спадали на чуть выпуклый крупный лоб, небольшая, аккуратно подстриженная шкиперская бородка обрамляла гладковыбритое холеное лицо, на котором, как васильки в пшеничном поле, светились крупные голубые глаза. Одет он был шикарно. Модная нейлоновая рубаха, рукава закатаны до локтей, на загорелой шее тонкий, почти прозрачный, голубой платок.

— Садись, Ося, — сказал Боб небрежно просто, словно они только час назад расстались, хотя последний раз они виделись года четыре назад.

Жигин, сунув руку в карман, пристально посмотрел на Боба. Черный Зуб, уловив в глазах одессита холодное подозрение, мысленно улыбнулся: «Даже Летучая мышь не узнает, хотя в одной камере дохли. Значит, вывеска что надо! Можно смело выходить на простор».

— Возможно, мы где-то встречались, но, кажется, упаси меня мама, я вас не помню.

— Ха! — радостно выдохнул Боб. — А на Таганке, помнишь, номер восемьдесят семь? — И добавил с намеком: — Вместе дом строили.

У Жигина чуть поднялись брови. Неужели перед ним Борька Овсеенко, по кличке Боб Черный Зуб, с которым он сидел в Таганской тюрьме в камере номер восемьдесят семь? Оська мысленно сбрил с него восточные черные усы, перекрасил волосы. Конечно, это он, Черный Зуб!

— Боренька! Здравствуй, Боренька! Мать-мамочка, не узнал тебя. Такие черные усики, настоящий армянин.

Жигин сел на свободный стул и, давая знать, что намек «вместе дом строили» понят и принят, громко добавил:

— А какой красавец в пятнадцать этажей вымахали! Лифт, горячая вода, сплошные удобства.

Боб Черный Зуб был рад встрече. «Вдвоем можно что- нибудь солидное сотворить, — думал он. — На Оську можно положиться».

— Остановился я в гостинице аэропорта. У меня чудесненькая отдельная комната с персональным душем, — распространялся Жигин, — купайся хоть с вечера до вечера и снова до утра. Без душа бы, наверно, помер в таком жарком климате. Настоящая Африка, слово честного одессита.

— Поехали к тебе, — предложил Боб, чувствуя, что пьянеет, а по пьянке можно засыпаться в два счета. — Берем таксомотор и по дороге хватаем пару бутылок столичной.

Дома продолжали пить.

2

Утром приятели сели опохмеляться. Закусили остатками колбасы и сыра.

— Больше в рот не возьму ни полграмма. — Жигин отодвинул бутылку. — У меня рабочий день. Представь себе, Бобик, если мы очистим кассу уважаемого дяди аэропорта. Шикарно?

Боб Черный Зуб недоуменно посмотрел на приятеля. Что он, рехнулся? Очистить кассу аэропорта! Сцапают на месте… Нет, он рисковать своей шкурой не согласен, пусть поищет себе другого напарника. Вслух же сказал:

— Скользкое дело.

— Абсолютно никакого тебе риска! — Жигин сел рядом на стул. — Ты думаешь, Летучий голландец просто так живет в гостинице аэропорта, выбрасывает рублики за номер? В Одессе дурных давно не стало. Летучий голландец уже, клянусь мамочкой, уже-таки три дня ведет наблюдения. Что там творится, только посмотри одним глазом! Люди стали от землетрясения такими невоспитанными, пихаются нахально, ругаются, лезут к маленькому окошку кассы за паршивыми билетами…

— Так что ты предлагаешь? — Боб никак не мог понять, куда клонит одессит.

— Маленькую операцию по изыманию денег из большого сейфа. — И Жигин подробно объяснил свой план, достал из кармана связку ключей и отмычек. — Инструмент проверенный, а в обеденный перерыв все обедают, даже кассиры. Ну как?

План был до наивности прост. Действовать в основном предполагал сам Жигин. Ему же, Бобу, отводилась роль весьма незначительная, но опасная: стоять на страже и, в случае чего, преградить дорогу любому. Конечно, можно и отказаться. Но мысленно Боб увидел перед собой открытый сейф и пачки денег. А деньги ему очень нужны. Без них он не может смыться из проклятого города, который ежедневно по нескольку раз трясется.

— Идет! — выпалил Боб.

— Приводи себя в красивый вид.

Они побрились, помылись, погладили брюки. Найти такси в дневное время не составило особого труда.

— В аэропорт, — сказал Боб, усаживаясь на заднее сиденье.

— Сначала на ярмарку, потом в аэропорт, — поправил одессит.

Водитель развернул машину и повез по улице Навои. Там, в тени деревьев, рядами стояли торговые палатки. Покупателей в эти часы было мало, и продавцы изнывали от жары и безделья.

— Одну минутку терпения, — сказал Жигин, выходя из машины.

Вскоре он вернулся с вместительным портфелем из черной кожи.

— Жми на аэродром!

В аэропорту под каждым деревом, в тени на лавочках сидели, лежали на узлах и чемоданах отъезжающие. Солнце поднялось в зенит, и жара стояла отменная. Дети плакали. В киоск «Газированная вода» стояла длинная очередь. Но еще большая очередь, вернее, толпа теснилась у кассы. Два милиционера в мокрых гимнастерках наводили порядок, устанавливая очередь. Им помогали три солдата с красными повязками.

— Совсем не здесь, — сказал одессит.

Он подошел к двери с надписью «Посторонним вход воспрещается», открыл ее и завел Боба в коридор. Боб сунул руку в карман, положил ладонь на пистолет. Мимо сновали служащие аэропорта, не обращая на них внимания.

— Здесь. — Одессит кивком показал на дверь кассы, — Идем чуть дальше, покурим.

Они встали у окна, спиной к двери, закурили. Жигин поднял руку, посмотрел на квадратные часики.

— Что-то она сегодня не хочет обедать, — сказал он о кассирше. — Давно пора.

Прошло еще несколько томительных минут. Наконец дверь отворилась. Боб, не поворачивая головы, наблюдал. Пожилая полная женщина в темном сарафане и белых босоножках захлопнула дверь, подергала за ручку. Убедившись, что дверь закрыта, вынула из английского замка ключ и, не оглядываясь, быстро засеменила к выходу из коридора. По пути открыла дверь в бухгалтерию, позвала:

— Симочка, идем обедать!

Из бухгалтерии выплыла дама килограммов на сто. Взявшись под руку, они пошли к выходу.

— Если вернется, задержи мамочку любым способом, — почти приказывая, произнес Жигин, имея в виду кассиршу.

— Знаю, — ответил Боб.

Одессит спокойно подошел к кассе, вынул связку ключей. Не прошло и минуты, как дверь была открыта. Не оглядываясь, словно он у себя дома, Жигин шагнул внутрь и закрыл за собой тяжелую дверь.

Массивный сейф оказался запертым. Одессит дважды подергал ручку, чтобы убедиться. Заглянул в ящики стола, там бумаг всяких, а ключей нет. Тут он обратил внимание на дамскую сумочку, что висела возле стола на стене. Открыл ее, на дне, под носовым платочком, обнаружил два больших ключа от сейфа.