Победа на Янусе (сборник)

Чужак сгорбился, явно ошарашенный внезапной вспышкой яркого света. Шенн резко остановился. Он еще не успел мысленно составить образ того, кого обнаружит в своей ловушке, однако уже понимал, что пленник настолько чужд ему, как и трог. Свет фонаря отражался от кожи с переливающейся чешуей; от шеи и груди исходило сверкание бриллиантов и драгоценных камней, которые спиралью обвивали верхние лапки, талию и бедра существа, словно оно носило на себе панцирь из драгоценностей, как живое тело. На существе не было ничего одето, если не считать некоего подобия пояса вокруг изящной тонкой талии, к которому были подвешены два своеобразных мешочка и какие-то странные предметы, держащиеся на петельках; на теле были только эти хитросплетения узоров, петлей, колец и лент из драгоценностей.

При ближайшем рассмотрении фигура существа хотя и с натяжкой, но больше смахивала на человеческую, нежели у трога. Верхние конечности чем-то напоминали руки терранца, хотя на них было всего четыре пальца, и все одинаковой длины. Тем не менее фигурой существо больше смахивало не на человека, а на ящерицу. На фоне ослепительной плоти его огромные желтые глаза с узкими зелеными зрачками напоминали кошачьи. Нос сразу переходил в челюсть, и от этого получалось не лицо, а нечто похожее на рыло, а из высокого куполообразного лба торчали острые V-образные шипы, спускающиеся на спину и плечи, где они расширялись до размера крыльев.

Пленник больше не пытался вырваться из ловушки, а тихо сидел в переплетении ветвей и ремешков, пристально рассматривая терранца. Он не испытывал никаких трудностей смотреть на Шенна сквозь излучаемое им же сверкание, в то время как глаза терранца готовы были ослепнуть от такого яркого света. Но Шенн сейчас думал о другом. Странно, но он не испытывал к чужаку с внешностью рептилии ни отвращения, ни неприязни, хотя, впервые увидев похожего на жука трога, он сразу почувствовал в нем отвратительного и смертельного врага. Шенн машинально положил фонарь на камень и вошел в светлое пятно, излучаемое пришельцем. И он оказался совсем рядом с существом, пришедшим из моря.

По-прежнему разглядывая Шенна, пленник поднял одну из лапок и указал ею на свой пояс. Шенна, заметившего этот жест, охватила странная догадка, побудившая его подойти к пленнику совсем близко. Несмотря на необычное строение его костей и чешуйчатую сверкающую кожу, это существо отличалось грациозностью, изяществом и своего рода красотой, а также хрупкостью членов. Это и рассеяло все подозрения Шенна. Гипнотические чары существа словно растворились, и теперь Шенн двигался по своей собственной воле, полностью владея своим телом и разумом. И, полностью осознавая свои действия, Шенн остановился, чтобы разрезать путы своей ловушки.

Пленник продолжал наблюдать за тем, как Шенн спрятал нож в ножны, а потом вытянул руку вперед, словно протягивая ее для рукопожатия. Желтые глаза, ни разу еще не моргнувшие, смотрели на терранца, и в них Шенн увидел ни страх или тревогу, а молчаливую оценку, смешанную с любопытством, явно основанным на твердой уверенности в своем превосходстве. Сам не зная почему, Шенн не сомневался, что существо из моря по-прежнему не было ему врагом, что ему не придется бороться за свою жизнь, ибо он не ожидал от желтоглазого никакой опасности. И, удивительно, в который раз Шенна не раздражало бессознательное высокомерие чужака; скорее он был заинтригован и озадачен.

— Друзья?

Шенн использовал основной галактический — язык, изобретенный изыскателями и вольными торговцами, смысл которого зависел от соответствующих модуляций голоса и его тона. Так с незапамятных времен общались друг с другом существа, говорящие на незнакомых языках.

Его визави молчал, и Шенн подумал, обладает ли пленник способностью изъясняться при помощи звуков. Он отошел на два шага, а затем потянул на себя ловушку и начал высвобождать от пут изящные лодыжки желтоглазого существа. Покончив с этим, он свернул ремни в моток и швырнул его через плечо. Потом сорвал сеть с плеч чужака.

— Друзья? — снова спросил он, показывая свои пустые руки, стараясь придать своему голосу нужные модуляции в надежде, что желтоглазый поймет его мирные намерения если не в разговоре, то в его действиях.

Летучим, легким движением бывший пленник поднялся. Но, даже выпрямившись в полный рост, обитатель Колдуна казался очень хрупким. Шенн от рождения не отличался высоким ростом. Но абориген все равно был ниже, не более пяти футов высоты, поэтому V-образные шипы на его голове доходили Шенну только до плеча. Любой из странных предметов, прикрепленных к поясу аборигена, мог оказаться оружием, которое терранец не мог идентифицировать. Тем не менее бывший пленник даже не попытался вытащить его.

Вместо этого он поднял одну из четырехпалых рук и протянул ее к Шенну, который ощутил на своей коже прикосновение кончиков пальцев, очень напоминающее легкое касание пером. Затем абориген ощупал его губы, щеки, и наконец, его пальцы крепко прижались ко лбу терранца, прямо между его бровями. Это был своего рода контакт, но не при помощи слов или какого-нибудь неописуемого потока мыслей. В нем не ощущалось враждебности, по крайней мере, в этом прикосновении не было ничего, что хотя бы напоминало неприязнь. Любопытство да, и еще с каждой секундой возрастающее сомнение, но не в Шен-не, а в заранее составленном о нем мнении со стороны самого желтоглазого. Шенн оказался не таким, каким посчитал его абориген, и теперь от волнения его самоуверенность несколько поубавилась. Шенн оказался прав в своих предположениях. И он улыбнулся, а вместе с улыбкой его охватило приятное изумление, но не в отношении чужака, а насчет себя самого. Ибо он имел дело с женщиной, с очень молодой особью женского пола, которая в своем роде была намного женственнее, нежели любая девушка с Терры.

— Друзья? — спросил он в третий раз.

Но теперь он ощутил исходящую от нее осторожность, а не только удивление. И этот слабый контакт, состоявшийся между ними, поразил Шенна до глубины души. Он не вышел бы к этому обитателю Колдуна поздней ночью, если бы тот был мужского пола; в эти мгновения Шенн благоговел перед чужаком просто как перед женщиной. Он чувствовал ее робость и застенчивость, но не было ощущения равенства. Сперва его охватил гнев из-за своего нелепого положения; но ею снова овладело любопытство. Впрочем, он по-прежнему так и не услышал ответа на свой вопрос.

Кончики ее пальцев больше не касались его, создавая между ними контакт. Она отступила назад, теперь ее руки потянулись к одному из мешочков, свисающих с пояса. Шенн осторожно наблюдал за каждым ее движением. И поскольку он перестал ей доверять, он свистнул.

Ее голова резко поднялась. Она могла быть немой, но уж точно не глухой. И она уставилась на пещеру, когда росомахи ответили на его призыв угрожающим рычанием. Ее профиль напомнил Шенну что-то очень далекое; но то было золотисто-желтое, а не серебряное, из чего были сделаны два кольца, продетые сквозь рыльце пришедшей. Да, эту маленькую пластинку с похожим изображением он видел в кабине одного из офицеров корабля. Очень древняя терранская легенда: «дракон», так офицер окрестил это создание. Только у того существа было тело змеи, лапы ящерицы и крылья.

Внезапно Шенн вышел из оцепенения, вызванного воспоминаниями. Он подумал, что надо быть осмотрительнее. А что, если она каким-то образом вывела его на уединенную тропинку этих полузабытых воспоминаний, причем с какой-то целью?

Потому что теперь Шенн заметил в ее пальцах какой-то предмет. При этом она пристально смотрела на него немигающими желтыми глазами. Глаза… глаза… Словно сквозь туман Шенн услышал тревожные крики росомах. Он попытался вытащить шокер, но уже было слишком поздно.