Победить тьму...
Шрифт:
— Нет! — Она горестно покачала головой.
— Ты неправильно использовала свои возможности, Брид. Ты не выполнила клятву. — Пусть упадут на тебя небеса и поглотят волны, если ты предашь доверие, оказанное тебе. — Он медленно поднялся. — Я взял с тебя клятву, и теперь ты должна заплатить за свое предательство.
Испуганно вскрикнув, она бросилась на кровать и накрыла лицо жесткой подушкой, отчаянно желая оказаться в другом месте. Ей не нужно было выискивать место, где пелена была более тонкой. Она была тонкой повсюду. Когда Бройчан подошел к ней, лежащей на кровати, и посмотрел на нее, ее уже не было. Ее тело было в коматозном состоянии, ее глаза ничего не выражали, а зрачки расширились и застыли. Он улыбнулся. Он поддержит жизнь в ее теле, подкармливая ее, капая молоко, вино
Лиза вздохнула. Она нашла еще одну бутылку, которая была на треть полной. Покачав головой, что приходится так поступать, вылила содержимое в раковину. Адам не пошевелился. Теперь он спал настолько крепко, что не видел снов, так крепко, что даже не храпел. Он лежал как мертвый. Все, что она могла сделать, — это положить ему под голову подушку и укрыть его одеялом.
Пора ей было отправляться домой, она уже поняла это. Для чего было оставаться? В трезвом состоянии Адам был такой же, как в давние времена, когда он отличался мягким юмором. Он старался подняться над своей скорбью и пытался развлечь ее, выказывая хорошее отношение к ней с помощью устаревшей манерности, которая всегда умиляла ее в нем. Она пыталась уговорить его уехать с ней. Она надеялась, что, может быть, у них будет общее будущее, если ей удастся забрать его в Уэльс, где она будет кормить его, угождать ему и пытаться отвадить его от спиртного. Они бы гуляли вместе в парке, или прогуливались бы по Фишпул-стрит, или посещали бы аббатство, иногда оставаясь послушать, как репетирует хор или играет орган, звуки которого поднимаются к древним сводам и растворяются там. Потом возвращались бы обратно, и он сидел бы и говорил, пока она готовит. И они вместе смеялись бы и вспоминали иногда былые времена, когда они жили в Эдинбурге, и она старалась бы не откупоривать как можно дольше бутылку вина.
Лиза знала, в какой момент вернулась Брид. Ей удалось отвести его наверх, пока он еще не совсем отключился. Она уложила его на кровать и сняла с него обувь. Укрыв его одеялом, она повернулась и застыла. В комнате ощущалось чье-то присутствие — легкое изменение в атмосфере комнаты, слишком слабое, чтобы его обнаружить. Но каким-то шестым чувством, она почувствовала, как мелкие волоски на ее руках начали покалывать ее, и это было предупреждением.
Лиза огляделась. В комнате было очень тихо. Адам лежал расслабившись. Его голова покоилась на подушке, рот был слегка приоткрыт. Он пробормотал что-то и, пожевав губы, отвернулся и так махнул рукой, что уронил лампу, стоявшую на прикроватном столике. Та с грохотом упала, а лампочка лопнула, погрузив комнату в темноту.
Лиза затаила дыхание. Она напрягла зрение. Очень осторожно, не поворачиваясь, она попятилась к двери, чувствуя, что где-то рядом кто-то тоже сдерживает дыхание.
Дойдя до двери, с облегчением открыла ее и вышла из комнаты. Оглянулась. Неужели у кровати стояла тень? Она не была в этом уверена.
— Будь осторожен, Адам, — прошептала она. — Благослови тебя Бог. — Она медленно и тихо закрыла дверь.
Внизу на кухне она включила телевизор и поставила на плиту чайник. Но как бы сильно она ни шумела, когда громко поставила на стол блюдце и чашку для себя, а потом начала мыть посуду, чувствовала, что продолжает прислушиваться к тишине наверху.
В ту ночь она спала на диване в гостиной, причем не стала гасить свет. На рассвете встала и гуляла в течение часа по умытым дождем улицам, а потом вернулась во все еще тихий дом.
Она не предпринимала ничего до обеда. Потом поднялась наверх. Адам все еще спал, и, насколько она могла судить, ничего в комнате не изменилось. Ничья голова не покоилась на подушке рядом с Адамом, не чувствовалось запаха женщины. Но, несмотря на это, она задумалась о том, кто же подобрал рассыпавшиеся голубые осенние маргаритки, которые валялись под разбитой лампой, и поставил их обратно в маленькую вазочку. Может быть, это сделал Адам?
Около пяти часов она позвонила Бет.
— Как дела на Диком Западе? — Ей показалось, что она слышит музыку.
— Отлично. —
Она расслышала удивление в голосе Бет. — Джайлс здесь, сегодня мы объехали окрестности и много фотографировали. Он хочет, чтобы я сделала несколько рисунков пером и чернилами. Будет еще около шестидесяти акварелей, одну из них они хотят вынести на суперобложку. — Бет была вне себя от счастья. — Мы решили поехать в Брекон поужинать, а завтра собираемся отправиться в средний Уэльс, где еще можно найти уголки действительно дикой природы.Лиза услышала хихиканье и какие-то комментарии со стороны. Она улыбнулась.
— Надеюсь, ты не забываешься, Бет. Помни: что бы он ни говорил, все же он женатый человек. Я не хочу, чтобы ты потом страдала, дорогая.
— Конечно, я все помню! Джайлс никогда не обидит меня. А как дедушка? — Голос Бет изменился, стал официальным.
— Боюсь, что не очень хорошо.
— О Лиза. — Бет явно расстроилась. — Что ты собираешься делать?
— Не знаю. Я не могу оставаться здесь навсегда, как бы тебе этого ни хотелось! — Она рассмеялась над не совсем убедительным протестом Бет. — Я пробуду здесь еще несколько дней, но не уверена, что в этом есть нужда. Похоже, он не собирается бросать пить. Он также не хочет поехать со мной и совсем не думает о своей работе. Что касается Роберта, то, на мой взгляд, он надеется, что Адам никогда туда не вернется. И надо смотреть правде в лицо. Он уже почти достиг пенсионного возраста. Если честно, то я не знаю, что и делать. Я не могу оставаться здесь в качестве няньки.
— Я бы тоже не хотел этого. — Голос, донесшийся до Лизы, заставил ее виновато подпрыгнуть. — Мне надо идти, будь осторожна, дорогая. — Она положила трубку и повернулась. — Наконец-то ты встал.
Он выглядел ужасно.
— Прости, Лиза. — Он устало потер лицо. — Я обещаю, что это в последний раз. — Он не упомянул Брид.
Беда была в том, что Лиза, как всегда, поверила ему.
В последующие три дня они много ходили и разговаривали. Он ел то, что она готовила, и цвет его лица стал улучшаться. Однажды они даже занялись любовью на диване в гостиной — нежное и грустное воспоминание, которое, как ни странно, довело их до слез.
— Адам, я хочу, чтобы ты поехал со мной. — Лиза лежала в его объятиях, нежно поглаживая его грудь, уютно устроив голову у него на плече. — Дорогой, мы могли бы быть счастливы в Уэльсе.
Он легонько прижал ее к себе.
— Нет, не могли бы. Ничего не получится, Лиза. Если бы мы думали, что что-то получится, то поженились бы много лет назад. — Он печально улыбнулся. — Я люблю тебя. Мне кажется, я всегда любил тебя. Но ты и я — совершенно разные, все равно что мел и сыр. Если я поеду с тобой, то Брид отправится за нами, и Бет тоже окажется в опасности. Мы не можем так рисковать. Пусть все остается как есть, любовь моя. Мечты и воспоминания. Этого должно быть достаточно для нас обоих.
В ту ночь Адам снова напился, — и снова появилась Брид. Лиза так никогда и не поняла, что произошло раньше.
Она сидела возле маленького туалетного столика, который соорудила себе в комнате Келома из письменного стола и зеркала, найденного на чердаке. Уже давно она ни с кем не занималась любовью, и теперь сидела и смотрела на свое отражение, пытаясь уловить в нем то теплое и счастливое сияние, которое ощущала внутри себя. Она не чувствовала, что предает Фила. Из всех людей он бы первый ее понял.
Крик Адама заставил ее вскочить на ноги от испуга. Ее щетка для волос с грохотом упала на крышку стола.
— Ты ведьма! Ты, убийца и мстительная ведьма! Убирайся из моего дома! Слышишь меня? Убирайся! — Послышался громкий удар и звук разбившегося стекла.
— Адам? — Лиза подбежала к верхней ступеньке. — Адам, где ты? — Сердце стучало где-то в горле, когда она быстро спустилась по лестнице и побежала к кабинету. — Адам, что случилось?
Возле него стояла Брид, протягивая к нему руки. Одна из них кровоточила. А-дам, я люблю тебя. Она была очень красива. Ее роскошные волосы, как всегда, были рассыпаны по плечам. Ее платье из мягкой ткани в клетку, зеленого и фиолетового, коричневого и золотистого цветов осени, ниспадало грациозными складками. На шее было серебряное ожерелье. А-дам, что случилось? Она смотрела ему в глаза. Она, похоже, не замечала Лизу, стоявшую в дверях.