Победитель не получает ничего. Мужчины без женщин (сборник)

– Боюсь, что нет.

– Насколько я знаю, он очень знаменит.

– А откуда он? Из каких краев в Соединенных Штатах?

– Из Вашингтона, разумеется. Разве не там находится руководство Общества?

– Полагаю, что там.

– Полагаете? Вы не уверены?

– Я давно не был в Штатах, – сказал Харрис.

– Значит, вы не являетесь членом Общества?

– Нет. А вот мой отец является. Он состоит в Обществе много лет.

– Тогда он должен знать Фредерика Дж. Русселя. Руссель – один из руководителей Общества. Позволю себе упомянуть, что именно он дал мне рекомендацию для вступления в него.

– Рад слышать.

– Жаль, что вы не являетесь членом. Но ведь ваш отец мог бы вас рекомендовать.

– Думаю, да, – сказал Харрис. – Нужно будет озаботиться этим по возвращении.

– Очень советую вам это сделать, – сказал джентльмен. – Вы, конечно, читаете журнал?

– Конечно.

– Видели номер, посвященный североамериканской фауне, с цветными иллюстрациями?

– Да. Он есть у меня, в Париже.

– А номер о вулканах Аляски?

– Это просто чудо.

– Мне еще очень понравились фотографии диких животных, сделанные Джорджем Шересом-третьим.

– Они были обалденные.

– Прошу прощения?

– Превосходные снимки. Старина Шерес…

– Вы называете его «старина»?

– Мы старые друзья, – сказал Харрис.

– Неужели? Так вы знаете Джорджа Шереса-третьего? Должно быть, он очень интересный человек.

– Так и есть. Пожалуй, он самый интересный человек среди всех моих знакомых.

– А Джорджа Шереса-второго вы тоже знаете? Он такой же интересный?

– О нет, он не такой интересный.

– А я думал, что он тоже должен быть очень интересным человеком.

– Знаете, это странно, но он совсем не такой интересный. Я сам не раз задумывался – почему так?

– Гм, – сказал джентльмен. – Мне казалось, в этой семье все должны быть интересными людьми.

– Вы помните номер, посвященный пустыне Сахара? – спросил Харрис.

– Пустыне Сахара? Это же было лет пятнадцать назад.

– Верно. Это был один из любимых номеров моего отца.

– А более поздние ему не нравятся?

– Нравятся, наверное. Но тот, о Сахаре, он очень любил.

– Да, тот номер был великолепен. Но, с моей точки зрения, его художественные достоинства намного превосходили его научную ценность.

– Не знаю, – сказал Харрис. – Ветер, несущий всю эту песчаную массу, араб со своим верблюдом, молится, стоя на коленях, лицом в сторону Мекки…

– Насколько я помню, там араб стоял и держал верблюда в поводу.

– Вы совершенно правы, – сказал Харрис. – Я спутал с книгой полковника Лоуренса.

– Книга Лоуренса, вроде бы, об Аравии.

– Ну разумеется, – сказал Харрис. – Просто этот араб напомнил мне о ней.

– Должно быть, полковник – очень интересный молодой человек.

– Думаю, да.

– Вы не знаете, чем он теперь занимается?

– Служит в Королевских военно-воздушных силах.

– Зачем?

– Наверное, ему нравится.

– Как вы думаете, он состоит в Национальном географическом обществе?

– Сам хотел бы знать.

– Он был бы очень полезным членом Общества. Он из тех, кого туда охотно принимают. Я был бы счастлив дать ему рекомендацию, если вы считаете, что его примут.

– Думаю, примут.

– Я уже давал рекомендации – одному ученому из Веве и своему коллеге из Лозанны, и оба были избраны. Наверняка в Обществе обрадуются, если я выдвину полковника Лоуренса.

– Прекрасная идея, – сказал Харрис. – Вы часто здесь бываете?

– Я прихожу сюда выпить кофе после обеда.

– Вы преподаете в университете?

– Я больше не являюсь действующим профессором.

– А я просто жду поезда, – сказал Харрис. – Еду в Париж, а оттуда, из Гавра, на пароходе – в Америку.

– Никогда не бывал в Америке. Но очень хотел бы побывать. Возможно, когда-нибудь приму участие в съезде Общества. Был бы очень рад познакомиться с вашим отцом.

– Уверен, что он тоже был бы рад знакомству, но он умер в прошлом году. Застрелился, как это ни странно.

– О, примите мои искренние соболезнования. Уверен, что для науки эта утрата была таким же тяжелым ударом, как и для его семьи.

– Наука перенесла ее на удивление мужественно. – Вот моя визитка, – сказал Харрис. – У него были инициалы Э. Дж., а мои – Э. Д. Уверен, что он был бы рад с вами познакомиться.

– Мне тоже было бы чрезвычайно приятно.

Джентльмен вынул визитку из бумажника и вручил ее Харрису. На визитке значилось:

Д-р Сигизмунд Уайер, доктор философии,

член Национального географического общества,

Вашингтон, Округ Колумбия, США

– Я буду очень бережно хранить ее, – сказал Харрис.

Перевод Ирины Дорониной

Ожидание

Мы еще лежали в постели, когда он вошел в комнату затворить окна, и я сразу увидел, что ему нездоровится. Его трясло, лицо у него было бледное, и шел он медленно, как будто каждое движение причиняло ему боль.

– Что с тобой, Малыш?

– У меня голова болит.

– Поди ляг в постель.

– Нет, я здоров.

– Ляг в постель. Я оденусь и приду к тебе.

Но когда я сошел вниз, мой девятилетний мальчуган, уже одевшись, сидел у камина – совсем больной и жалкий. Я приложил ладонь ему ко лбу и почувствовал, что у него жар.

– Ложись в постель, – сказал я, – ты болен.

– Я здоров, – сказал он.

Пришел доктор и смерил мальчику температуру.

– Сколько? – спросил я.

– Сто два.

Внизу доктор дал мне три разных лекарства в облатках разных цветов и сказал, как принимать их. Одно было жаропонижающее, другое слабительное, третье против кислотности. Бациллы инфлюэнцы могут существовать только в кислой среде, пояснил доктор. По-видимому, в его практике инфлюэнца была делом самым обычным, и он сказал, что беспокоиться нечего, лишь бы температура не поднялась выше ста четырех. Эпидемия сейчас не сильная, ничего серьезного нет, надо только уберечь мальчика от воспаления легких.