Победитель свое получит

– А вдруг они вашу дверь взломают?

– Чем это? Автогеном? – усмехнулся Иван Лукьянович. – Пожалуйста, пускай пробуют! Только долго им маяться придется – на двери у меня танковая броня. На окнах решетки, какие им и не снились! Я ведь кузнец.

– Но вы же выходите из дому за продуктами?

– Как старуха померла, выхожу я редко. Для улицы у меня финка хорошая есть и банка с перцем. Пусть только сунутся! А вот собачка у тебя, дочка, хорошая – такая кого хочешь порвет. Я бы сам такую завел, но ведь ее выводить надо, а мне не с руки. Я в обороне!

– Ваше положение очень серьезно – вы ведь в подъезде совсем один. Теперь вам лучше обратиться в милицию… – заикнулся было Илья.

Старик Хоменко от него даже отшатнулся:

– Что ты, сынок! Все менты купленные! Один тут сегодня уже ошивался, что-то под моей дверью вынюхивал. Я, говорит, лейтенант. Стою я, в глазок смотрю и думаю: сунься только, голубчик! Я тебе сразу перцу в рыло и гантелью по башке!

Илья понял, что отрицательный результат обхода дома номер 18 был для Наиля Мухаметшина самым лучшим исходом.

– И все-таки что-то надо делать, Иван Лукьянович, – снова начал Илья. – Сколько можно вот так сидеть в осаде?

– Сколько надо, столько и буду сидеть. Я старый. Куда мне ходить, на танцы бегать, что ли? И во дворе чего не видал? Здесь моя высота. Служу Советскому Союзу! Такой страны больше нет, завода моего нет – но я-то остался. Пускай один! Мне терять нечего. Но им не дамся! Тут умру, на амбразуре! Узнают они наших!

Всеми десятью пальцами старик впился в кнопки гармони. Из ее ребристой груди хлынул звук неслыханной еще, дикой и неладной силы. Этому звуку отозвалось что-то стеклянное в буфете, гантели в передней качнулись на цепях, а Снарк вдруг завыл тоненько и тоскливо.

– Давай, псина! – хрипло закричал старик Хоменко. – Врагу не сдае-отся наш гордый «Варяг»!

И Алена тоже вздохнула:

– Пощады никто не желает…

Откуда только она эту песню знает! Бабушка

научила, что ли?

9

Пути от дома до «Фурора» всего ничего – минут семь. Однако в то утро Илья явился на работу весь мокрый, в грязных кроссовках и с золотым березовым листом, невзначай прилипшим ко лбу. Ничего удивительного: всю ночь выла, трещала голыми сучьями буря. Ветер громко, как гальку, швырял в стекло дождевые капли. Утром продолжилась та же свистопляска.

В «Фуроре» после открытия еще минут десять не было покупателей. У Аллы Кавун ветром вывернуло зонтик так, что он никак не складывался. Почему-то очень рано прибыл Алим Петрович. Он был чернее тучи и сразу же заперся у себя с адвокатом Луазо. Все эти странности, вместе взятые, пророчили беды. Персонал «Фурора» надсадно улыбался в ожидании хозяйской трепки и других каких-нибудь напастей.

Около полудня из покоев Пичугина порхнула бледная, невеселая Анжелика. На ней была все та же розовая блузка. «Неужели она со вчерашнего дня просидела тут, у Алима, в заточении?» – ужаснулся Илья.

Он в последнее время сочувствовал Анжелике, но встречаться с нею не желал. На всякий случай он присел за ящиками с минеральной водой. Это была напрасная уловка: прятался Илья неуклюже, а вещий взгляд волшебницы Изоры умел пронзать толщу целебной воды и даже этикетки с голограммой.

Зацокали знаменитые игловидные каблуки, и властный голос произнес совсем рядом:

– Илюшка, я тебя вижу! Не дури, иди сюда!

Илья вылез из-за ящиков. Анжелика указала на постылый бакалейный угол с индусом.

– Сегодня у нас рекламная акция, – объявила в углу Анжелика.

Илья содрогнулся.

– Я не хочу, я устал, – заныл он.

– Не говори ерунды! Томочка просто умоляла тебя взять. Кажется, вы холодильник в кредит взяли? И не все еще выплатили?

Пришлось согласиться. Анжелика, глядя в сценарий, тут же спросила требовательным шепотом:

– Ты его видел?

Разумеется, речь шла о ненаглядном Попове.

– Я же говорил, вчера не было репетиции, – ответил Илья.

– А сегодня?

– Сегодня будет.

– Ох! – простонала Анжелика. – Ждать больше нельзя, скажи ему! Меня Алим держит при себе и даже в туалет одну не пускает. Вон полюбуйся: Тазит стоит и на нас пялится, гад. Алим меня убьет! Мы с Кириллом должны уехать как можно скорее.

– Как же вы уедете, если Алим Петрович… если все так плохо? – удивился Илья.

– Не твое дело! Как только Кирилл скажет, что надо ехать, я что-нибудь придумаю. Мне только точное время надо знать. В Нетске меня, может быть, и найдут, а вот в Москве ни за что!

Илья промолчал. По его разумению, найти в Москве одаренного режиссера Попова и яркую блондинку при нем будет не так уж трудно. Только захочет ли Кирилл бежать? Не похож он на пылкого влюбленного!

Илья побрел было прочь, раздумывая о странностях чужой любви, но Анжелика поймала его за рукав:

– Ты куда? А акция? Иди и получи элементы костюма. Через полчаса начинаем!

Элементы костюма Илью доконали: они нисколько не отвечали его унылому настроению. В этот дождливый день вздумала привлечь к себе внимание фирма «Курочка Цып-Цып».

Акция есть акция – никакая буря ей не помеха. Уже через полчаса в «Фуроре» мегафонные голоса кричали про куриные окорока, шеи и печенки. Делали это представители фирмы. Никто из них не сломал ни ноги, ни руки, поэтому Илье досталась работа на улице. Там, как всегда, проверенная группа фабричных девчонок скандировала кричалки и совала прохожим рекламные листки. Чтобы потребитель не шел мимо, рядом с девчонками должен был стоять Илья и кудахтать, изображая товарный знак фирмы – пухлую курицу. Под каждым крылом курица держала по яйцу.

– Хоть бы петуха сделали, что ли, – ворчал Илья, натягивая белый комбинезон, подбитый синтетической трухой.

– По нашим временам наряжаться петухом неприлично, – хихикнул Снегирев (он, конечно, был тут как тут). – Вот на зоне петух…

– Вы сидели, Потапыч? – удивилась Олеся Анатольевна, староста кричальщиц. – А за что?

– Не был, не сидел, не привлекался, – поспешно ответил Снегирев. – Но живу давно и трудно. Хи-хи-хи!

Смешки зловредного старика относились к Илье в образе курочки, обутой в старые кроссовки. Руки Илья продел в толстые рукава-крылья. К каждому крылу было пришито по матерчатому, набитому какой-то дрянью яйцу размером с небольшую дыню.