Победитель троллей

– Значит, мы никуда не пойдем? – сказал он.

– Что? – очнулся Готрек.

– Если не присоединимся к барону. Мы можем путешествовать на повозке. Ты всегда жалуешься, что у тебя болят ноги. Так вот это – возможность устроить им отдых. Подумай об этом, – добавил он вкрадчиво. – И деньги получим, и ноги не устанут.

Готрек, казалось, еще раз задумался.

– Я вижу, мне не будет покоя, пока я не соглашусь с тобой. Я пойду с ними, но при одном условии.

– Каком?

– Не упоминай о нашем задании. Никому ни слова. Феликс согласился. Готрек поднял вверх свои кустистые брови и испытующе поглядел на него.

– Ты думаешь, я не догадываюсь, почему ты так рвешься сопровождать барона, человечий отпрыск?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты влюбился в эту девчушку, с которой повстречался здесь, а?

– Нет, – пролепетал Феликс. – С чего ты это взял? Готрек разразился таким громким смехом, что разбудил нескольких мирно посапывавших пьяниц.

– Тогда почему ты так покраснел? – торжествующе произнес он.

Феликс постучал в дверцу фургона, принадлежавшего, как ему говорили, старшему телохранителю барона.

– Заходи, – откликнулся голос изнутри. Феликс открыл дверцу, и в нос ему сразу же ударил знакомый запах медвежьего жира. Феликс схватился за эфес своего меча.

Внутри фургона сгрудилось пятеро мужчин. В троих Феликс узнал охотников, с которыми он встречался накануне вечером. Четвертым был богато одетый молодой человек, с приятными чертами лица, коротко стриженный по моде военной знати. Пятый – высокий, крепко сбитый мужчина, одетый в оленью кожу. Загорелый, лет тридцати, хотя волосы его были серебристо-седыми. Колчан стрел с черным опереньем висел у него за спиной, а рядом лежал мощный длинный лук. Между двумя мужчинами было какое-то семейное сходство.

– Это ше тот фыродок! – прошипел Ларс сквозь выбитые зубы. Два незнакомца обменялись взглядами.

Феликс настороженно поглядел на них. Седовласый человек рассматривал его, оценивая на всякий случай.

– Так это вы тот молодой человек, который выбил зубы одному из моих проводников? – спросил он.

– Проводников?

– Ну да. Мы с Манфредом наняли их в прошлом сезоне, чтобы они провели нас через нижние земли вдоль Гремящей реки.

– Это же горцы, – сказал Феликс, выждав некоторое время, пытаясь понять, насколько серьезна ситуация.

– Они охотники, – сказал хорошо одетый человек с выговором образованного человека. – Они спускаются в долину в том числе и для того, чтобы позабавиться. Феликс развел руками:

– Я не знал.

– Чего вы хотите? – спросил седовласый.

– Мне нужна работа в качестве наемника. Я искал начальника охраны.

– Это я, – сказал седовласый. – Дитер. А также Главный лесничий барона, Старший псарь и сокольничий.

– Для поместья моего дяди наступили трудные времена, – промолвил молодой человек.

– Это Манфред, племянник и наследник Готфрида фон Диела, барона Веннландского пограничья.

– Бывшего барона, – поправил Манфред. – С тех пор как графиня Эммануэль сочла более подходящим изгнать моего дядю и отобрать наши земли, вместо того чтобы наказать истинных виновников. – Он заметил испытующий взгляд Феликса. – Религиозные противоречия, вы знаете? Моя семья происходит с севера и исповедует религию благословенного Ульрика. Все остальные южные соседи – истовые Сигмариты. В наш век нетерпимости одного этого было достаточно для того, чтобы они захватили вожделенные земли. А поскольку они приходятся двоюродной родней графине Эммануэль, нас сослали за то, что якобы именно мы начали войну. Ягер с омерзением покачал головой.

– Вот это и называется Имперской политикой, не так ли? Дитер вздрогнул. Он повернулся к горцам:

– Обождите на улице. У нас деловой разговор с господином?..

– Ягером. Феликсом Ягером.

Охотники отправились восвояси. Поравнявшись с Феликсом, Ларс бросил на него взгляд, полный ненависти. Феликс посмотрел горцу прямо в налитые кровью глаза. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, затем Ларс ушел, оставив отвратительный запах медвежьего жира, повисшего в воздухе.

– Я боюсь, вы успели нажить здесь врагов, – сказал Манфред.

– Меня это не беспокоит, – ответил Феликс.

– А должно бы, господин Ягер. Подобные люди злопамятны, – сказал Дитер. – Вы сказали, что ищете работу? Феликс кивнул.

– Я и мой спутник…

– Победитель троллей? – поднял бровь Дитер.

– Да, Готрек Гурнисон.

– Если вы хотите получить работу, то вы ее получили. Порубежные княжества – дикое место, и нам очень пригодятся два таких воина. К сожалению, мы не можем позволить себе заплатить вам много.

– Поместья моего дяди теперь разорены, – пояснил Манфред.

– Мы не просим больше, чем постели, хлеба и повозки, – сказал Феликс.

Дитер рассмеялся.

– Очень мило с вашей стороны. Вы можете путешествовать с нами, если желаете. Но если на нас нападут, вам придется сражаться.

– Так мы приняты?

Дитер дал ему две золотые монеты.

– Вы приняты в свиту барона. Будем работать вместе. – Седовласый человек открыл дверь. – А теперь прошу меня простить, я должен ехать.

Феликс поклонился каждому из них и ретировался.

– Одну минутку!

Феликс обернулся и увидел, что Манфред выпрыгнул из повозки вслед за ним. Молодой дворянин улыбался.

– Дитер резкий человек, но вы к нему привыкнете.

– Несомненно, мой господин.

– Зовите меня Манфред. Мы на границе, а не при дворе графини Нулн. Здесь церемонии не обязательны.

– Очень хорошо, го… Манфред!

– Я просто хотел сказать вам, что вы поступили правильно прошлой ночью. Заступиться за девушку, даже если она служанка той ведьмы. Я оценил это.

– Спасибо. Могу я задать один вопрос? Манфред кивнул. Феликс прочистил горло.

– Имя Манфреда фон Диела весьма известно среди ученых Альтдорфа, моего родного города. Как имя драматурга. Манфред лучезарно улыбнулся.

– Это я и есть. Великий Ульрик, образованный человек! Кто бы мог подумать, что можно встретить здесь такого! Я хочу побеседовать с вами и собираюсь сопровождать вас, господин Ягер! Вы видели пьесу "Странный цветок"? Как она вам?

Феликс тщательно обдумал свой ответ. Его не особо заинтересовала пьеса, в которой молодая знатная дама впадает в безумие, узнав, что она мутант, превращающийся в животное. В "Странном цветке" не хватало той открытой и сердечной человечности, которая была в работах величайшего Драматурга Империи Детлефа Зирка. Тем не менее эта история звучала весьма своевременно в эти мрачные дни, когдамутаций становилось все больше. Помнится, графиня Эммануэль запретила пьесу.