Победителей судят потомки

Жители городов должны были принести присягу на верность российской императрице. Каждый произносил слова, зачитанные пастором, и подтверждал своей подписью добровольное согласие. К больным приходили домой. Такая же процедура соблюдалась по всей провинции, и во время публичных богослужений имена Фридриха II и кронпринца заменили именами императрицы Анны и великого князя-наследника.

Со временем и еще кое-кто уехал, особенно когда подписали мирный договор и стало ясно, что положение сохранится навечно. Даровать прибалтийские привилегии на манер Петра Великого никто не собирался. Мало того, после окончательного согласования границы сюда массово переселяли казенных крестьян из России. Не самые лучшие территории, но требовалось создать лояльную опору для власти. На конфискованных у здешних не желающих оставаться дворян и чиновниках землях, а также пустующих и принадлежавших ранее прусским властям, селили русских и белорусов. Право владеть официально закреплялось исключительно за подданными империи. Позднее это облегчило и борьбу с польскими помещиками, позволяя отобрать имения у оставшихся в Австрии хозяев.

Фактически, не юридически, новопоселенцы получали вольную и могли заниматься любыми ремеслами и заводить собственное дело. Понятно, таких на первых порах меньшинство, но крестьяне обустроились недурно в сравнении с Центральной Россией. Хутора, собственная земля и полное отсутствие барина. Бытие, как водится, определяет сознание. Большими общинами не живут и прямо на глазах превращаются в отъявленных кулаков.

Им кроме стандартных налогов ничего платить не надо, и барщины нет. При этом урожайность много выше российской, а рождаемость заметно подскочила. Через пару поколений не меньше половины будет от общего населения. Восточная Пруссия, которую называют официально Балтийской губернией, станет со временем неотъемлемой частью империи. А заодно эти люди и барьер между Германией и прибалтийскими немцами.

– Ты должен с Юркой поговорить, – сказала Стеша, намылив мою физиономию и приступая к бритью.

– А почему не Сашкой или Софьей? – брюзгливо интересуюсь.

– Нет, – она всплеснула руками, в одной из которых, между прочим, опасная бритва, – неужели тебе не важно?! С ней-то уж точно не мешает.

– Пусть с девочкой мама с папой разбираются. Это их идея была замужество с Потоцким. Я с самого начала возражал. На черта нам чужие богатства, подумаешь, шестнадцать сел с тремя тысячами мужиков, своих хватает!

– Вот потому она к нам приехала, а не домой. Знает ваше отношение!

– А то у нас мало народу в доме проживает помимо нее!

Так, это было лишнее. Татьянины дети, да и сама она меня не раздражают. Впрочем, как и остальной эскадрон. Геннадия потомки, дети и внуки сестер и брата, куча разнообразных крестников из казаков вечно навещают. Иной раз наткнешься в саду и недоумеваешь. Рожа знакомая, а как зовут – забыл. Слишком много развелось вокруг народу. И ведь у большинства есть дома и даже собственные деревни, но от приехавших в гости дальних и близких родственников избавиться невозможно. У того дела в столице, у этого отпуск из армии, а иные просят приютить на время. Трагедия, видите ли, в семейной жизни.

Собственный разветвленный клан полезен при неурядицах любого рода. От царского неудовольствия до неурожая или неудачного вложения денег, способного повлечь за собой разорение семьи. Имея множество деревень в разных губерниях и разные производства, всегда легче переносить неурядицы. Правда, приходится не забывать о месте патриарха. Официально мое слово последнее и обжалованию не подлежит. А фактически Стеша в семействе и хозяйстве владыка, безраздельно правящая домом и всем с ним связанным.

Это сложилось незаметно и в первую очередь к моей выгоде. Вечно занят был и на мелочи не обращал внимания, передоверив Стеше. Вот и стала она центром и душой семьи Ломоносовых, а заодно и Шадриных. Наш союз прочен и полезен. Даже с моим братом Ванькой она больше общалась лично и письменно, а уж его дети и внуки в моем доме чувствуют себя родными в первую очередь не из-за меня.

– Послушай, Стеша, – после длительного размышления сказал я почти застенчиво, – ты на меня не обижаешься?

– Это с чего? – обтирая мне лицо полотенцем, удивилась она.

– Ну столько лет прошло, а мы в церкви и не были. Невенчанные живем.

– Ой, да теперь только людей смешить! Дети наши справные и не просто Ломоносовы, графья. – Она хихикнула.

По нынешним временам такое титулование выше княжеского будет. Я высокоблагородие, а родовитым князьям такового не положено. А еще сиятельство, как сенаторы, и Стокгольмский, что гораздо почетнее, и таковых нас на всю Российскую империю помимо меня всего три: Давыдов-Крымский, Долгоруков-Кавказский и Ломан-Балканский. Фридрих Ломан уже скончался, однако потомки имеются, и подобное отличие не последнее дело.

Про себя можно признать, гениальных полководцев среди нашей компании не имелось, зато все настоящие крепкие профессионалы и научились не следовать слепо шаблонам и инструкциям. Так что честно заслужили титулы весомыми победами на полях сражений.

– Сказал бы мне кто в детстве…

– Дворяне паршивые, – зло говорю. – Знаешь, что мне Юрка заявил, когда я ему в последний раз нотацию читать пытался? Ты, говорит, сын крестьянский, а я фельдмаршала. Мне так прижимисто вести себя нельзя. Я эту родную кровиночку чуть не прибил за такие слова.

– Перебесится, – с не особо понятной мне уверенностью отмахивается Стеша. Будто не сама буквально сейчас просила воздействовать. Гулять наш сынуля научился не по-детски, а она все над младшеньким трясется. Здоровый уже лоб, я в его годы полком командовал.

– В армию отправлю! – вознегодовал я. – Пусть послужит, как нормальный человек, и в чувство придет. И не на Кавказ, под крыло к брату. В Сибирь загоню!

Глава 2. Почти внучка

– А, ты уже здесь, – говорю, с удовольствием разглядывая Софью.

Девочка выросла высокая и очень симпатичная, на мой взгляд. Не красавица, но без излишней полноты, столь ценимой в нынешнее время. На щеках приятные ямочки, когда улыбается. Всегда нравились такие. Полногрудая, с яркими живыми глазами, умело подчеркивающая фигуру платьем. Современная стилизация под крестьянку. Никто на улице не спутает, но это специально под мои простые вкусы надето. Что-то ей точно надо.

– Вас жду, – почтительно заявляет и ресницами хлоп-хлоп. Сплошная невинность.

Я на такие штуки и в молодости не покупался, зато теперь уверен в правильности догадки.

– И почему тебя родители не назвали Еленой, прекрасная?

Тут она мило и не запланированно покраснела. Блондинка с нежной кожей, и румянец на щеках хорошо заметен.

– Скажете тоже!

Главное, она во всех смыслах здоровая и крепкая. В детстве простая пища, подъем спозаранку, отсутствие сюсюканья. Бегала босиком с деревенскими и казачьими детьми по улицам.

– А я всю правду нынче говорю. Теперь уже можно.