Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». МТА I
Шрифт:
* * *
Бились великие Боги, Яр-камень пылал огнебой, И было другое оружье, скованное судьбой. Искрами Алатыря, в начальное время созданья, Творился наш дольний мир, частицей всего мирозданья. Но не только Сварог высекал Искры Алатыря, Тогда Чёрный Змей прилетал к камню, увы, не зря. И бился со тьмою свет, в забытой глуби веков. С тех изначальных лет, пылала война Богов. Много минуло с исхода той страшной, далёкой войны. Не счесть полегло народа с древней седой старины. Много потом позабылося, и руны Алатыря…. И правда кривдой затмилася, о чём забывать нам нельзя… Что-то сейчас сохранилось, в земле до поры улеглось, Чтобы потом открыться, к потомкам чтоб добралось. Хоть Боги побили тьму, да капли обиды остались. Навь тащит людей ко дну, тенями в них собираясь. Знания были забыты, хоть кое-что сохранено. Да только лишь в сотом колене восстановить всё дано… Дошла одна из легенд «Сказ о битве Богов», Об огоньках-Радройя осколках забытых веков. Искорки грозных клинков, в битве далёкой той От мощных мечей-кладенцов… не все смешались с золой. Ищут их разные люди, используют в разных делах, Бывает, во вред другим, и сеют тогда ложь и страх. Страшная штука власть, не просто она даётся, И разжигает страсть, и навью в души крадётся… Три искры от Чёрного Змея у ворогов наших заклятых. Затемнены они, и силой пылают проклятой. А коли усилить их, как Яр-огнебой предстанут. И будут мир разрушать, а люди жестокими станут. Устроят пожар войны, и брат на брата пойдёт. А позже не будет страны, в небытие всё уйдёт. Две искры уже мы нашли, слава Сварогу и Ладе, Ко мне их смогли донести, но последняя есть – в Киев-граде. Многие наши погибли, а ты был в далёких землях. От ордена магов враги сеяли злобное семя. Искры они принесли, чтобы
* * *
И последнюю нужно найти, затенённую искорку тьмы. Ко мне её привезти. Обезвредить источник войны… Коль искры и слёзы сплотить, то сила будет иная, Избавится мир от тьмы, пробьётся любовь живая. Две искры я дам тебе, они последнюю кажут. Потом привезёшь их мне, со слезинками чары их свяжут. Мужчина – являет огонь, женщина – мир и лад. Вместе рождают жизнь, взрастают при доме сад. Звенислав отвечал Велегору: «Ты многое недосказал, У Ясны же будет ребёнок, сегодня о том я узнал. С Радройя лишь справишься ты, и твоя половинка – жена. Вы вместе зовётесь ведь – „Мы“. Ясна сейчас нам нужна». «Да, понял, – сказал Звенислав, – Ясеньке всё расскажу. И знаю, поедет она, но я… за неё дрожу». * * *
Ясенька и Звенислав так и случилось тогда, Вместе всю Русь спасали в грозные те года. * * *
В Морайе, Туманных горах, Ясна в пещере стояла, Нежной рукою своей хрустальный ларец отворяла. Три самоцветных слезинки бережно приняла. В тряпицу их положила, поклонилась, назад пошла… Велегор просиял, как увидел, как она воротилась назад, Поклонился до пояса ей. Видно, до слёз был рад. Ясна тогда вопросила: «Ты дивишься? Взяла я слезинки, Ничего же такого в том нет, лишь мерцали во тьме как росинки». «Ты не заметила Ясна, что было в пещере той? Непросто всё там, неясно, в сумраке, нави сырой». – Нави! – воскликнула дева, – там просто туман стелился, Под ногами что-то хрустело, и корень в стене шевелился. – Прости меня светлая Ясна, побоялся я за тебя, Душою чиста ты, прекрасна… Не рассказал всё я. Тут можно проход в навь открыть. У меня же к сему ключ есть. Для всех же сей путь закрыт, иначе бы бед не счесть. До тебя восемь дев входили, пять воротились ни с чем. Три же остались в нави, навечно попали к ней в плен. Коли сомненья в душе, коли боишься чего. И коли тень есть в тебе, навь поглотит того. Ты будешь бродить в тумане, серой густой пелене, Разум будет в дурмане, забудешься ты в вечном сне. Тебе же предстал Ларец, пред образом светлым явился, Дар Лады – богини любви, чистой душе отворился. * * *
В стольном же Киеве-граде в лавру храбрец прокрался, Звенислав, защитник Руси, в гнезде врагов оказался. Путь же его направляли – тёмные огоньки, Тянулись они друг к другу и мрачно сверкали в ночи. И еде слышно гудели, а коли их положить, Вертелись, качаясь туда, где третий огонь мог быть. * * *
Возле кельи стояли фигуры, козни свои затевали. Магистры ордена магов, приказы им отдавали. Один из монахов молвил: «Мейвин, каков приказ? Что делать теперь мы будем? Почти что раскрыли здесь нас». – Я в зеркало всё передал, в почёте мы будем теперь. Близок уже финал. Удача откроет нам дверь. «Тенник» же силу набрал, завтра к Князю его отнесём. Тот в меч свой его оправит… Уж после к своим уйдём. А здесь заваруха будет, Князь соберёт войска, Власть же «наш» княже ох любит, рука же его так крепка. Киев уже гудит, люди исполнились злобой, Поднимутся на своих, за верой пойдут за новой. Веру новую пусть насаждают, уже князь на князя идёт. Но никто никогда не узнает, кто к власти в итоге придёт. Христианство – удобная штука, лишь надобно стать во главе. Быть пастухами при стаде, короною на голове… Выпрыгнул Звенислав, зыбким от скорости став, Врагов сёк мечом-кладенцом… но Мейвина всё ж не достал. Мейвин был сильным магом, расплылся, заклятья слал, Радройя был у него, и с ним могучим маг стал. «Тенник» – навий Радройя, оправлен был в амулет. Зачарован Магистром Круга, и пламень стал хладным, как снег. Обдало Звенислава болью, но его оберег уберёг, Что Ясна сплела ему на перекрестье дорог. Мечом Звенислав ударял, словно по месту пустому, Словно по призраку, нави, злобному и непростому. Мейвин бросал же ножи, струился и всё колдовал. И мертвенный хладный пламень на храбра маг направлял. Не сумел Звенислав отклониться, хладный пламень прошёл по груди, Тело затормозилось, в глазах зарябили круги. А Мейвин же, ухмыляясь, без опаски к нему подходил: «Ну, надо же, кто к нам пришёл, – с издёвкою проговорил. Как там у вас говорится, слухом полнятся земли ваши. Сам Звенислав Новеградский. Вот позавидуют наши. Так, так, и что тут у нас, удача досталася мне. Два „теннника“ вижу при вас, их заберу я себе». Маг свистнул, четыре фигуры, казалось, из мрака приплыли. Да, много врагов в лавре было, что в Киеве гнезда свили. Звенислав же не мог шевельнуться, горячая кровь застыла. Заморожены руки его, ноги от хлада ныли. Неужто погибла надежда, погаснет в Отчизне любовь? Не будет уже как прежде, не возродится Русь вновь? Из мешочка, что был на груди, распоротого ножом, Родная земля истекла, а враг не проведал о том. Рука вновь мощь обрела, Дух Русский был правдой силён. Родная земля помогла, так был Звенислав спасён. Дух Русский опять не подвел, а злоба врага подвела. Сверкнул меч, и ворог слёг. Надежда вновь расцвела. Никто не ушёл из врагов, всех Звенислав положил. Покинув враждебный кров, в Новеград богатырь поспешил. * * *
Конь быстро несётся по полю, но сзади спешит погоня. Двенадцать дружинников князя. Видно, что вскоре догонят. Гридни его окружили. Старший же был Ростислав, Много знакомых лиц было. Коня осадил Звенислав. – Приказано – смерти предать, – мрачно сказал Ростислав. — Что есть у тебя, забрать, ты зло совершил, Звенислав. – Я не совершал злодеяний, пропусти и поверь ты мне. То были предатели маги, что вред несут Русской земле. – Поверить твоим словам, убивце святых людей? Старым ты веришь Богам. Предатель и подлый злодей! Затуманился лик Звенислава, тень в душе промелькнула. Сразил верный меч Ростислава, недоля их вместе столкнула. Так русич своих бил, русских, а в орденской цитадели. Возликовали враги, стремились к своей чёрной цели. * * *
Капище, древний бор, много пришло волхвов, И Ясна и Велегор, Всеслав и седой Родгор. Звенислав всю дружину привёл и вёл возбуждённо речь. Его слова от души стали взволнованно течь. – Русь надо спасти от напастей, ведь наши враги на ней. И в нашей ещё то власти – не дать нам погибнуть ей. Сплотим всех свободных славян, веру предков воссоздадим. Пусть главным будет Буян, Богами и светом храним. Изгоним другие ученья. Восславим наших Богов. Объединим все земли в Круг Русских – Великих Родов. Вышел вперёд Велегор, промолвил: «Охолонись. Не сей на Руси раздор, опомнись, угомонись. Теневые Радройя отдай, в тумане сейчас разум твой. Ясне огни передай верной жене родной». Звенислав же мрачно изрёк: «Ты лжец, полуправда ведь хуже, Не предупредил, хоть мог, о нави, тумане и стуже». Кинулась Ясна к нему: «Он же за Русь отвечает, И за меня боялся, а также, что сам оплошает». Муж Ясеньку оттолкнул: «Нам нужно Русь защищать, Женщине место в доме, а с ложью мне нужно кончать». Выхватил меч Звенислав, молнией, мигом извлёк: «Решайте, мы вместе иль как? Врагам же дадим урок». Вышел вперёд Родгор: «Помнишь меня, мой друг? Вспомни сосновый бор, как падал, споткнувшись о… сук». «Я помню, и преклоняюсь, и власти… я не хочу. На время лишь обретаю, оставлю… как Русь спасу…» «Негоже, – Родгор произнёс, – начни созидать с себя. Русский дух по крупицам рос… Видна не сразу заря. Править же нужно по вечу, но только не по принужденью. Веды
ведут к пониманью, к правдивому убежденью. Негоже людей заставлять, и в каждом граде свой нрав. Ты хочешь к добру – принуждать, а это нельзя, Звенислав… Хоть на вендские земли наши, волнами льются враги. Много пролилося слёз, там не утихают бои. Круг будет, ведический круг, знания мы сохраним. До лучших времён мой друг, потомкам потом отдадим». Его Звенислав прервал: «Из разума выжил ты, Да, в каждом граде свой нрав, но речь не о том ведём мы. Русь под угрозой сейчас, как вы не видите все. Враг подчиняет нас, змеёю ползёт по стране». * * *
Волхвов терзали сомненья, глаголили, воин, мол, прав. Дружинники вместе стояли, возвышался средь них Звенислав. Ясна к нему подошла: «Во мне твоё семя, зарод, Наследник, ребёнок наш, твой славный продолжится род. Люблю ведь, люблю я тебя, не ведаешь ты, что творишь. Обними же, родной, меня. Обними же, чего ты стоишь?». – Ясна – иди домой, тут место мужским разговорам. Позже поговорим. Освобожусь я скоро. – Поцелуй я прошу, лишь один. Пожалуйста, очень прошу. Мне страшно, потом я уйду, с тобою лишь быть я хочу. Прижалась она к Звениславу и посмотрела в глаза, И схлынула тень из нави, как будто скатилась слеза. Их долгим был поцелуй, и вспыхнул огонь в глуши. Слёзы Лады – чистой любви, мягко сверкнули в тиши. Рассыпались «тенники» пылью, растопили их слёзы Лады. То любовь распахнула Крылья – Лебединые крылья Правды. * * *
Славься Русь – в белоснежных берёзках, в полях, лебединых крылах. Всё, что Родиной русской зовётся. Мы хотим, чтоб ты вечно цвела! Быль о Чёрном Камне (Сказ о Звениславе и Андрейке окаянном) Гой вы, люди добрые! Гой вы, люди русские! Слушайте быль правдивую. БЫЛЬ О ЗЕМЛЕ МАТУШКЕ, О РОДИМОЙ НАШЕЙ СТОРОНУШКЕ!
Среди трав луговых и лесов дремучих, от моря-окияна ледового, От братьев Сполохов борейских до степей, Лукоморья южного Раскинулся мир Славянский, Земля Светлая, Земля Русская. От народов воинственных северных прозывалась она Гардарикой, Краем градов великих и малых. От народов южного корня называлась страною Скифией, Позже Славией да Куявией и землею волхвов – Артанией. А сами же мы – Славяне, славим Солнышко, Землю Матушку, Рода, Макошь, Даждьбога Светлого, Сварога, огней Сварожичей. От того и Русь – страна Светлая, то, что русая вся да от Солнышка. * * *
Вот война началась окаянная, прилетела она вороновым крылом. Чёрный крест был на вражеском знамени, Страшный враг шёл на Русь – шёл с огнём и мечом. В латы воинство было заковано, жгли, палили землю Славянскую. Насаждали они веру тёмную, веру чуждую – латинянскую. Вышли в бой полки, вышли воины, храбры верные, други славные, Не боясь вражьих полчищ, на смерть идут, ибо мёртвые сраму не имут. Впереди Звенислав на буланом коне, бился яростно в гуще врагов. На поле, сгоревшем во вражьем огне, лютый бой продолжался суров. Яромир, Яросвет, Владислав, Ярослав и Андрей (Византийской веры). Бились храбры за Русь, проявив крепкий нрав, бились други за правое дело. Долго сеча суровая длилася, проливалась людская кровушка. Небо плакало ливнем излилася, и страдала Земля наша Матушка. И побито воинство тёмное, войско лютое крестоносное, В жезло латное, что заковано, то, что веру несло вредоносную. И остатки врагов отступили, миру свой позор показавши. Злобу чёрную сохранивши, честь последнюю растерявши. Весть печальная вновь летит на Русь, ведь Земля наша слухом полнится, Что сбирают враги силы Запада, и на Чёрном кресте они молятся. И воздвиглась застава в суровом краю, чтобы мир на Земле сберечь. Други-храбры, собравшись в едином строю, дали клятву границу стеречь. Время Лета ушло, время Мары пришло, бушует в округе метель. Но в буран и пургу, на Страже теперь, защитники Русских земель. Солнце Красное замутилося, Солнце Ясное затуманилось. Мрак ползучий и хладный пробрался, в светлый воинский дух прокрался. То змеёю вползло предательство, в сердце воина проскользнувшее. Думы мрачные, думы тёмные, от слов, от коварных лившихся. Птицей Обидою-Лебедь, змеёю ползучею – зависть. Злобой – то чёрным волком наполнило Дух навьим соком. Наслушавшись иноземцев, веру чуждую византийскую. Изменился страж Златобор Андрей, на посулы врагов польстившийся. Говорили ему: «Ты же лучший из всех, а всегда впереди Звенислав. Ты же правильной веры, и это не грех – доказать, что ты первый, ты прав». Звенислав говорил: «Мы в едином кругу, ты же лезешь вперёд Златобор. Коли хочешь ты братьев к победам вести – устроим с тобой ратный спор». Честный спор – поединок начавши, сошлися Андрей – Звенислав. По чести – кто проигравший, забудет свой буйный нрав. Победил Звенислав в честной схватке, в богатырском кругу ведомый. Выбив меч, опрокинул Андрейку, выпив чашу победы по полной. На время затих Андрейка, но сердце-то злоба всё ранит, Не смирился, а подлая змейка всё растёт и ядом дурманит. Время чёрное, ночью тёмную, на заставу, на богатырскую, Снова враг пришёл, тенью грозную, только крался он хитрой крысою. Стража мир бережёт, Сторожа мир хранят, и узрят они мышь в чистом поле. Только нет Сторожей, и мертвы лежат, им досталася смертная доля. Месть кровавый туман, слов коварный дурман, разум мраком и марой наполнился. Был Андрей – Златобор, а стал Лиходей тот, что чёрную злобой исполнился. И прорвались враги, и кричали они, вздрогнул воздух от лязга мечей. То виновен убийца, предатель Земли, предал Русь Андрей Лиходей. Только воины-храбры спят чутко, хоть мало в живых их осталося. Бились доблестно, бились яростно за Землю, за Русь сражаются. Без кольчуги, с мечом-кладенцом Звенислав, бились храбры-богатыри. Обагрилася кровью родная земля, и вновь задрожали враги. Не сумев одолеть, откатились враги, двор наполнился чёрным ковром. Только дюже их много, текли они, а знамена их с чёрным крестом. И выехал двухметровый вой, предводитель в доспехах латных. Шлем рогатый на нём, плащ с нашитым крестом, а в руках крепкий меч булатный. Зоркий Сокол и Коршун сошлися, в той схватке в бою смертельном. Звенислав с Лихтенштейном билися, искрились мечи и пели. Верный Меч не подвел, и рука крепка, был Лихтенштейн поражён. Сквозь доспехи текла, кровь к земле снизошла, то ворог главный сражён. Вновь Солнышко затуманилось, серой тучею вновь затмилося. Замутилося, закручинилось, от Андрейкиной злобы пролившейся. Андрей, подбежав, в спину меч вонзил, и пал Звенислав-богатырь. То лихо свершилось, и мир застыл. Так было в ту давнюю быль. И вскричали враги воспрянувши, и застава взята, повержена. Все защитники уничтожены, а Боги ниц ниспровержены. Скоро воинство крестоносное пошло по Русской сторонушке. Пошло по Земле по Матушке. В.тумане застилося Солнышко. Запылали поля хлебородные, уводили в полон нежных девушек, Лютовали, как навьи голодные, не щадили и малых детушек. Битва страшная разгорелася, на врагов пошёл светлый Русский Род. Битва лютая начиналася, на борьбу с врагом встал простой народ. Гул в округе раздался неслыханный, скрежет лат, звон и крики людей. Пыль клубами, ругань, рыканье, пенье стрел, лязг булатных мечей. То темнело Солнышко Ясное, то из чёрных туч вновь пробивалося. А земля-то от крови-то красная, битва жуткая всё не кончалася. Только миру известно, коль русский народ взял оружье за Землю, за Родину, Не бывать врагу на родимой земле, не дышать ему нашей волею. И разбиты враги, войско чёрное, войско мощное крестоносное. Лишь немногие убежать смогли, неся семя своё вредоносное. Многим смертная выдалась доля. Бьются коршуны за добычу. Воронье слетелось на поле, рядом серые волки рыщут. Но народ победил, хоть и горькой ценой, показав Род славянский един. Верой в Правду могуч и силён Русский Дух, Мир Славянский непобедим. Вновь Солнышко вышло Ясное, вновь Солнышко пришло Светлое. Озарило родную сторонушку. Родимую Землю Матушку. В то же время на миг Правды ясный свет озарил лиходея чело, И Андрейка увидел, что он натворил, какое содеяно зло. Взвыл Андреюшка, подлый тать лихой, и бежал из родимой сторонушки. Веру предков предав – стал Земли изгой, настигало его Ясно-Солнышко. Солнце Ясное – навьи силы жгло, испокон веков жгло предателей. Обратилося в Чёрный Камень зло, у Змиёвых Валов указателем. На границе Руси – Чёрный Камень крест. Указатель и предупрежденье: «Коль с добром ты идёшь, примет Русь тебя». Назиданье всем и вразуменье. Имя Андрейки забыто – помнят лишь как лихослава. Героев же чтут потомки – всех храбров и Звенислава. * * *
Память народная свята – течёт вдаль светлая быль. От моря, от окияна, до степей, где растёт лишь ковыль. Вадим Громов
Взгляд
– Я говорил тебе, что ты необычная девушка? – Ричард остановился и привлек к себе Лили, вдыхая сладкий и манящий запах ее каштановых волос.
– Необычная в чем? – она посмотрела на него игриво и ответила на короткий поцелуй.
Поделиться с друзьями: