Побег из Альтарьера

– А мы в Рандаран. Это, поди ж ты, совсем в другую сторону.

– Что вы, господин, любое направление лучше, чем стоять одной в ночном лесу. Я до сих пор не могу представить, как они могли уехать без меня, – я начала тихонько всхлипывать, чтобы придать правдоподобности своей нелепой лжи. – Я пошлю им весточку из Рандарана, помню постоялый двор, где мы останавливались, кажется, «Золотое копыто».

Возница тихонько рассмеялся:

– «Серебряная подкова»! Садись, дев… ушка, токма в дилижансе местов нету, лезай ко мне на козлы.

– Спасибо, господин. Сколько с меня?

– Да сиди уж, дурёха! – беззлобно проворчал он. – Отстала она от родственников! А то не видали мы, как шмонають все экипажи в Уартаге, ищуть, стал быть. Деваху, говорят, ищуть, беглую преступницу, – возница выразительно возвёл указательный палец к небу, а я вздрогнула всем телом и подобралась для прыжка с козел обратно на зимний тракт. – Да только знають все про зверства его благородия-то. Знають, что он с девахами-то делаеть. Мёртвых, говорять, выносят со спальни-то кажную ночь.

Возница смотрел на меня с горячим любопытством и снисходительным сочувствием, пряча усмешку в покрытую инеем бороду.

– Преувеличивают, – севшим голосом ответила я. – Не каждую ночь и не только девушек.

Стало тихо, и только перезвон колокольчиков и звуки кабальдов раздавались в лесу.

– Ишь ты, зверюга какая.

– Говорят, что он друг императора, – тихо прошептала я.

Дальше мы ехали молча, а через какое-то время я уснула. Проснулась от лёгкого толчка в бок.

– Эй, беглянка! Ты это, слазь тут, до Рандарана пешком дойдёшь. В дилижансе-то не слышали, чай, вчера, как я тебя подобрал, спали уж небось. Так и зачем знать-то лишнего? Тута слазь!

Я вытянула затёкшие ноги, размяла шею и неловко спрыгнула с козел на заснеженную дорогу.

– Спасибо. Как вас зовут?

– Меня-то? Дед Емай. Всё, слезай, дев… ушка, удачи тебе, стал быть.

И с этими словами он дернул поводья, и дилижанс тронулся, отправляясь дальше, а я осталась стоять, с неуверенностью глядя на окраину Рандарана. Отец немало рассказывал об опасностях больших городов, и я внимательно осмотрелась.

Занимался рассвет.

Глава 4

Зимний лес рядом с замком меня не пугал. Последние годы звери нечасто в него забредали, охотникам приходилось уходить за дичью всё дальше и дальше. Разве что забредшая с Тёмных Троп нежить какая могла встретиться недалеко от деревушки, но и это редко. А вот города, даже такие провинциальные, как Рандаран – другое дело. Стражники, наёмники, пьяницы, воры, разбойники – все представляли опасность для одинокой девушки, даже несмотря на амулет. Огласки мне тоже совершенно не хотелось, поэтому я обходила злачные заведения просыпающегося города стороной. Как добраться до нужного адреса, решила спросить в одной из булочных: они и открываются рано, и посетители в них более безобидные.

– Доброго утра вам, господин. Не подскажете ли, где находится Синий квартал?

– Не подскажу, – басовито буркнул булочник и продолжил перекладывать ароматный хлеб с противней в корзины на витрине.

К такому приёму я оказалась совершенно не готова. Постояла немного, перекатываясь с носка на пятку, и попробовала второй раз:

– А если я булочку куплю?

– Булки тока с цукатами!

– А что, с ответами булочек нет? – разочарованно протянула я. – А в столице такие уже давно продают. И карта города на стене висит, и столики в углу для посетителей.

Неприветливый булочник заинтригованно выглянул из-за прилавка. Понятия не имею, какие на самом деле булочки в столице, однако папин приятель однажды рассказывал нечто подобное. Но это не точно.

– А знаете, какой главный ингредиент в самой лучшей булочной Огонаса? – весело спросила я.

– Какой? – заинтересовался булочник.

– Не подскажу, – ответила я и принялась с таким любопытством изучать пол под ногами, будто это первый увиденные мной в жизни пол, да ещё такой удивительный – деревянный.

Собеседник хмыкнул, крякнул, почесал живот и сложил руки на груди.

– Так что за ингредиент-то? Может, у нас тоже чего есть. Ну, эдакого.

– Так где, вы говорите, Синий квартал?

– Как выйдешь в сторону реки, свернёшь направо на перекрёстке, да и иди себе прямо до синих домов. Там, стало быть, и квартал Синий.

– Да уж, без фантазии как-то. Вот если бы дома были зелёные или там жёлтые, тогда интересно. А так…

– Малахольная, что ли? Что за ингредиент-то?

– Улыбка, уважаемый, улыбка.

И, весело ему подмигнув, я выскользнула обратно на улицу.

Город проснулся и расшумелся, вокруг сновали люди, по центральным дорогам хаотично ехали, ползли и стояли разные экипажи, телеги, да и просто всадники. Со всех сторон раздавалась звуки перебранок, особенно сильно ругался прохожий в дорогом плаще, который вляпался в свежую кучу, оставленную на тротуаре кабальдом. У меня неожиданно поднялось настроение: кто бы мог подумать, что я смогу так далеко от дома добраться одна, сама?

Синий квартал действительно состоял из синих, когда-то бывших синими и отчаянно притворявшихся синими зданий. Я медленно шла по нему, жадно разглядывая людей, кабальдов и дома. На их стенах висели белые горшки, из которых одинокими веточками свисали голые стебли. Наверное, тут было красиво весной.

Я искала дом госпожи Уртару, но не везде имелись таблички, только самые широкие или высокие здания иногда украшали витиевато оформленные вывески. Надписи на них были выполнены с большим старанием, что не мешало им, однако, содержать некоторые грамматические ошибки и даже непристойности орфографического характера, один только «Сопожник Пуртатье» чего стоил. У господина «сопожника», кстати, был широкий выбор летних сандалий, а зимних сапог не было вовсе: либо раскупили, либо вывеска вводила всех в заблуждение, и на самом деле господин Пуртатье был «сандальником» или даже «сондальником», на местный манер. За обувной мастерской следовала «Кажёвинная», где, как ни странно, торговали сушёными травами и орехами на развес. Видимо, сменить ассортимент куда проще, чем вывеску.

Последний раз я была в Рандаране, когда папа ещё был здоров. Мы приезжали на ярмарку, покупали ткани, нитки и ленты. Раннее лето согревало теплом, улицы заливал мягкий золотистый свет, а мы с сестрой обпились ранатового сока и объелись рикосов так, что уснули в карете. В итоге отцу пришлось взять дело в свои руки, выбрать материалы самому, и домой мы привезли три корзины ниток и тканей разных оттенков серого, потому что «А разве не все цвета одинаковые? Зато со скидкой!». Мама жутко обиделась и на папу, и на нас с сестрой, а в тот год всю одежду пошила нам одинаково серую. Тогда мы с Аливией виртуозно освоили искусство создания цветовых акцентов в гардеробе.