Побег из сказки

Глаша аж похолодела. Если невозмутимого маркиза какая-то рядовая магнетичка до такого полоумия довела, чего же с ней, впечатлительной девочкой, этот монстр, их главарь, сделает?

– Никуда я не пойду! – рассердилась она, повиснув у него на руке.

Маркиз скорчил страдальческую мину.

– Хочешь, я найму тебе экипаж? – с надеждой предложил он.

Глаша издала возмущенный вопль.

– Оливье, ты в своем уме?! Ты хоть помнишь, зачем мы здесь?

– Да что ты ко мне привязалась? – разозлился он.

– Я привязалась? – задохнулась от возмущения Глаша, отпустив руку Оливье.

– Вот и отлично,– обрадовался тот.– Тогда я пойду.

– А как же Кларисса? – крикнула Гликерия ему вслед.

Герой-любовник замер.

– Кларисса? – задумчиво проговорил он, обернувшись.

– Кларисса, твоя невеста! – воззвала к его разуму Глаша.

– Что за чушь ты несешь,– рассердился маркиз.– Какая еще невеста? Я женюсь только на Орнелле. Она – чудо!

– Ну и топай к свой Дурнелле, Казанова несчастный! – вспылила девушка.– Подумаешь, Ромео выискался! Дон Жуан! Ловелас! Бабник! Кобель!

Маркиз нерешительно топтался на месте.

– Чего надо? – зло буркнула Глаша.– Вперед с песней!

– Я тут подумал, нехорошо как-то без подарка возвращаться. А время позднее, ювелирные лавки уже закрылись. Ты не отдашь мне свой браслетик? Его камушки так пойдут к Орнеллиным глазам! – И он мечтательно закатил голубые очи.

– Совсем с ума сошел! – опешила Глаша, пряча руку с браслетом оборотней за спину.

– Может, хотя бы перстенек? – с надеждой произнес Оливье, указывая на кольцо дриад на другой руке.– Ну что тебе, жалко? – вкрадчиво спросил он, приближаясь к спутнице и возбужденно сверкая глазами.

– Я сейчас стражу позову! – дрогнула Глаша, отступая назад.

– Хотя бы один перстенек! – умолял Оливье, неумолимо надвигаясь на нее.

– Стра...– завопила она.

И тогда одурманенный маркиз кинулся к ней, зажал рот рукой и насмешливо сказал:

– Хватит орать, глупышка. Совсем шуток не понимаешь?

– Ничего себе шуточки,– вскипела девушка и злорадно добавила: – Тебе так хорошо удается играть роль влюбленного теленка, что я почти поверила.

– Почти? – усмехнулся Оливье.– Теряю сноровку!

– Дурак,– процедила Глаша.

– Ну и кто теперь зануда? – довольный собой, ухмыльнулся маркиз.

– Так что, мы идем к этому Орландо? – проворчала его спутница.

– Идем,– Оливье окинул ее критическим взглядом.– Только сперва тебя нужно подготовить к приему!

– Что, я недостаточно хороша, чтобы очаровать верховного магнетика? – вскинулась она.

– Можно сказать и так,– задумчиво проговорил он и взял ее за руку.– Идем.

– Куда это? – с опаской поинтересовалась Глаша.

– У меня здесь есть одна знакомая… – загадочно ответил маркиз и поволок ее по улочке.

* * *

А в квартире Насти меж тем царил переполох: будущая свекровь готовилась к торжественной встрече драгоценной невестки. Когда хозяйка вернулась домой после работы, то обнаружила на столе живописно разложенные на блюда домашние соленья, а в духовке – противень с пирожками. Кроме того, квартира, которую аккуратная Настасья и без того всегда держала в отличном состоянии, буквально сияла чистотой и порядком. (Настя потом еще долго после поспешного отъезда тети Васи будет находить свои вещи в самых неожиданных местах.) По случаю приема дорогой гостьи Василиса обрядилась в бархатное бордовое платье, нацепила на себя все золотые украшения, завила волосы в крутые локоны и уложила их короной на голове. «Точь-в-точь королева-мать»,– хмыкнула про себя Настасья. Королева-мать появлению хозяйки дома отнюдь не обрадовалась – вероятно, племянница показалась ей четвертой лишней в их идиллическом семейном треугольнике и даже вознамерилась услать девушку с глаз подальше, чтоб не путалась под ногами. Но Настасья проявила невероятное мужество и право присутствовать за праздничным столом себе отстояла. Еще бы, Лариса-то предусмотрительно взяла с нее честное волшебное, что она ее на растерзание двум своим родственникам не бросит. Так что пришлось недовольной тетке выставить на стол, накрытый на троих, дополнительный прибор.

– Да надень свое лучшее платье,– процедила она, обращаясь к племяннице,– да кольца с сережками не забудь. Пусть Камилла видит, что родня у ее мужа – не голь перекатная.

– Что это? – шепотом поинтересовалась Лариса в образе Камиллы, когда Настасья при полном параде открыла ей дверь.

– Произвожу на тебя впечатление,– тихонько фыркнула подруга, облаченная в черное вечернее платье и обутая в туфельки на шпильках.

– Я потрясена,– оценила Лариса.

– Убью! – пригрозила Настя, пользуясь тем, что тетя Вася замешкалась в гостиной.

– Если я выживу после знакомства с родительницей,– ухмыльнулась волшебница и, отодвинув Настю в сторону, прошествовала к висящему на стене зеркалу, чтобы поправить прическу и изобразить томную красотку, любующуюся своим отражением в тот момент, когда Василиса выплывет в коридор.

К сожалению, Ларисе не удалось посмотреть ни одной серии «Хитросплетений судьбы», чтобы понаблюдать поведение героини Камиллы Полонской воочию, но Настя очень подробно описала ей безропотную сиделку Верочку, и девушки решили, что лучше всего будет, если Лариса сыграет эту роль с точностью до наоборот и изобразит барышню строптивую, капризную, надменную и нахальную. Чтобы разочаровать тетку наверняка, волшебница подробно выспросила у подруги все больные мозоли Василисы и взяла их на вооружение. Тетя Вася не выносила, когда ей напоминали о возрасте, когда ей возражали, когда игнорировали ее советы и когда ее критиковали. Но больше всего ее раздражало, когда кто-либо, кроме нее, осмеливался называть ее сына Венечкой. Для посторонних существовала только одна форма наименования Вени – Вениамин.

– Камиллочка,– провозгласила тетя Вася, направляясь к дорогой гостье.– Какая честь видеть вас у нас!

– А вы, должно быть, бабушка Венечки,– мило улыбнулась актриса.– Странно, он мне о вас не рассказывал! Где же ваша молодая дочь? Неужели та юная девушка, что открыла мне дверь? – Лара обернулась к Насте и незаметно для тети подмигнула ей.

Улыбку мадам Суворовой перекосило, но она справилась с собой и воскликнула:

– Ах, тут так темно, что нетрудно и ошибиться! Я и есть мама Вениамина, Василиса Филимоновна. А это Настя, моя племянница и двоюродная сестра Вениамина.

Настя с удивлением покосилась на яркие лампочки, освещавшие небольшой коридорчик так ясно, как солнце в тропиках, и тактично промолчала.

– О, простите меня! – смутилась Камилла.– Я слегка подслеповата и не разглядела, как вы молоды...

Василиса расцвела.

– Вам, должно быть, не больше шестидесяти пяти? – добавила Камилла.

Тетя Вася побагровела и сухо поправила:

– Мне пятьдесят три.

– Не может быть! – потрясенно воскликнула Камилла.– Серафиме Гуляевой, которая играет мою бабушку в «Трех жизнях», исполнилось шестьдесят шесть, но она выглядит моложе вас!

Тетя Вася пошла малиновыми пятнами.

– Ах, простите мне мою бестактность,– повинилась нахальная девица.– Возраст актрисы так обманчив, мои коллеги обязаны выглядеть молодо и на что только не идут ради этого. Вот Серафима, например, сделала уже четыре подтяжки! – доверительно сообщила она.

– По ней заметно,– процедила мадам Суворова.

– Вам нравится? – с сомнением спросила Камилла.– Хотите, достану телефончик ее пластического хирурга? У вас все не так запущено, вам и трех подтяжек хватит.