Побег из Вечности

– Вполне, – сказал Аллигатор. – Я ничего не скажу.

Я посмотрел на мастеров.

Они содрали с Аллигатора майку, забили ее ему в рот и приступили к делу. Я отвернулся к окну. Было слышно, как натужно замычал Аллигатор. Это мычание то усиливалось, то ослабевало. Я подумал, что, если бы не кляп, он орал бы так, что тряслись стекла.

Они раскололи его за пару минут. Действительно мастера, подумал я, глядя на тяжело дышащего, обмякшего Аллигатора. Его лицо было покрыто крупными каплями пота. Передо мной сидела уже не личность, а кусок желе.

– Борецкий, Романов и Капман, – произнес он на едином дыхании, едва Валерий вынул у него изо рта кляп. – Холстов был не согласен с их политикой ведения бизнеса. И он быстро набирал силу и влияние среди остальных акционеров. К тому же его пакет акций сам по себе был достаточно велик, чтобы диктовать условия. И стоило ему объединиться с несколькими другими крупными держателями акций, как Борецкий, Романов и Капман моментально утратили бы свое влияние. К тому все и шло.

– Кто организовывал убийство? – спросил я.

Аллигатор замялся.

Я посмотрел на мастеров. Они даже не успели шагнуть к стулу, лишь качнулись в его сторону, как Аллигатор быстро произнес:

– Я!

– И никто не заподозрил в убийстве корпорацию? Ведь убить Холстовых было на руку только вам. Вы единственные подозреваемые.

– Для этого мы и использовали младшего Холстова, чтобы отвести глаза следствию. Кроме того, мы сумели договориться с его адвокатом. Но самое главное, у нас было алиби.

– Какое же?

– Марина Холстова. Алиби состоит в том, что она до сих пор жива. То есть существует наследник пакета акций, и мы его не трогаем. Если смотреть со стороны, какая заинтересованность у корпорации в смерти всей семьи Холстовых? Только в овладении оставшимися бесхозными акциями. А для этого нужно убить и девчонку. А ее никто не трогает. Значит, Холстовых убили по какому-то другому поводу, не относящемуся к корпорации.

– Действительно, какой же тогда во всем этом смысл? – спросил я.

– Смысл в том, что Роман Борецкий состоит в фиктивном браке с Мариной Холстовой. Так что все акции находились как бы в семье. До некоторого времени.

– А что случилось?

– Мальчик нашалил во Франции. Ему удалось скрыться с места преступления на угнанной машине. Стерев свои отпечатки, этот идиот оставил в машине водительские права, словно визитную карточку. Говорил, случайно выпали, наверное, когда доставал сигареты. Вдобавок его кто-то видел и описал полиции приметы. На тот момент мы не знали всех подробностей. Нам удалось вывезти парня из страны. Позже по дипломатическим каналам выяснилось, что французская полиция знает имя преступника и собирается потребовать его возврата. Назревал скандал. Все-таки трупы – это не грабеж супермаркета. Нам удалось сделать подмену. Мы успели отправить им на растерзание другого человека еще до появления петиции. Так что мнимый Борецкий отбывал пожизненное во Франции, а настоящий трудился на его месте. Сначала под чужим именем, а когда все улеглось, под своим. И все шло гладко до недавних пор, пока мнимый каким-то чудом не сбежал и не сообщил координаты настоящего Борецкого. И у парня оказался новый кабинет, но теперь уже во Франции и с решетками. А кроме того, случился большой скандал. Французы не дураки, поняли, что в первый раз им подсунули фиктивного Борецкого. Скандал набирал обороты и вряд ли удалось бы его замять. Но в это время в тюрьме от разрыва сердца умер Роман Борецкий. Мальчишка был испорчен до мозга костей. Уже с тринадцати лет увлекался наркотиками. Так что здоровье было подорванным. Есть версия, что в его смерти повинен сокамерник. Дикое совпадение – Борецкий и Холстов оказались в одной камере. У Холстова уже был подобный прецедент – несколько лет назад, так же от разрыва сердца, умер другой его сокамерник. Как бы то ни было, скандал утих.

Я отошел от Аллигатора и присел на подоконник. Услышанное надо было осмыслить. Такого оборота дела я никак не ожидал. Холст отомстил за меня и отчасти за свою семью. Он сделал это тонко и опять не взял труп на себя. Возможно, потому, что еще надеется. На меня. Больше не на кого. Его могут подозревать в убийстве Борецкого сколько угодно. Есть версия! Я усмехнулся. Хоть сто версий. Если представить суду доказательства в невиновности Холста по делу гибели его семьи, то эта версия никак не повлияет на следствие.

Кажется, я узнал все, что требовалось. Узнал и зафиксировал. Это серьезное доказательство, и виновникам не отвертеться. Пора было свертываться. Я собрался сказать спецам, что на этом все, но в голову вдруг пришла мысль узнать подробней о Марине Холстовой. Не считая меня, это был единственный человек на свете, заинтересованный в оправдании и освобождении Холста. Но похоже, у нее тоже не все в порядке.

Я подошел к Аллигатору:

– А что Марина Холстова?

– Ее собираются убрать, поскольку история с убийством Холстовых уже слегка покрылась пылью, – произнес Аллигатор. – Девочка давно стала взрослой и самостоятельной и может доставить неприятностей. Она всегда была с характером. Отказалась выходить за Романа натурально. Только фиктивный брак. Хотя парень был вовсе не прочь заполучить ее в качестве настоящей жены. Ее смерть будет выглядеть как несчастный случай. Девчонке и так долго везло. Сначала когда убили ее семью. В тот день она уехала из дома примерно за три часа до ужина и за два часа до убийства. Не знаю, что заставило ее это сделать. Ужин для семьи был тем моментом, когда все собирались вместе. Вероятно, поссорилась с родными. В тот же день она улетела в Россию и целых полтора месяца находилась в неведении относительно гибели семьи. Потом ей повезло в Москве. Она, ничего не подозревая, разъезжала по городу на «Мазде-Кабуре»…

– Красной? – пошевелил я внезапно пересохшими губами.

– Красной! А что? – непонимающе посмотрел на меня Аллигатор.

– Когда это было? – спросил я.

– Лет восемь назад, – произнес Аллигатор.

Итак, все сходилось! Аллигатор продолжал говорить о том, как девчонке повезло во второй раз, – ее уже хотели убрать, но кто-то сверху сказал: «Стоп!» Но я его уже не слушал, точнее, слушал, но не слышал, только видел, как шевелятся губы Аллигатора. В моих ушах стоял какой-то шум, как будто я на скорости в сто километров высунул голову из окна.

– Что?! – прекратив рассказывать, внезапно уставился на меня Аллигатор.

Я с трудом взял себя в руки и равнодушно пожал плечами.

– Ничего. Рассказывайте.

– Да, собственно, все, – сказал Аллигатор.

– Уже все? Ну хорошо, – кивнул я.

Аллигатор косился на меня подозрительным взглядом.

– А где сейчас Марина Холстова? – поинтересовался я.

– Зачем вам? – спросил после некоторого молчания Аллигатор.

– А затем, что если вы попытаетесь задавать здесь вопросы, то эти люди, – я кивнул на своих помощников, – начнут резать вас на куски. А еще затем, что все, что вы здесь сказали, мы не можем пока проверить. Оно всего лишь… – Я сделал короткую паузу, пытаясь сообразить, что сказать дальше. – Всего лишь записано на видеокамеру.

При этих словах Аллигатор тяжело вздохнул и внимательно посмотрел на меня – понял, что его подцепили на хороший крючок. Не сорваться. Наверняка за этим последует шантаж, указания и прочее. Ему-то не знать такие вещи. Я, стараясь соответствовать моменту, мерзко ухмыльнулся и продолжил:

– А вот то, что вы сказали про девчонку, мы можем проверить прямо сейчас. Съездить и проверить. И если это окажется неправдой, то и остальное ложь. А значит, мои люди приступят к допросу с более глубоким пристрастием. По второму кругу будет больнее, а третий вы вообще можете не выдержать, поскольку лет вам уже немало.

Я старался говорить весомо и бесстрастно, хотя чувствовал внутри себя сильную вибрацию. Все мной произнесенное было сказано только с одной целью – скрыть свой интерес к Марине Холстовой. Кажется, у меня получилось.

Аллигатор пожал плечами и произнес:

– Ее держат за городом. Это в сторону Видного. Поселок Таричево. Сразу за ним небольшой особняк, покрытый красной черепицей. Но проверять не советую – пристрелят. Там охрана. Два человека. Кроме того, собака.

– Но мне надо убедиться, – сказал я. – Увидеть хотя бы издали.

– Приезжайте днем. Днем она бывает во дворе.

Вот теперь, кажется, все, подумал я и, позвав Сергея и Валерия на кухню, достал из кармана пачку денег и отсчитал двадцать тысяч евро. Потом, немного подумав, положил сверху еще пять.

– Что это? – удивленно посмотрели на меня специалисты.

– Премия! – сказал я.

Они переглянулись, а затем поблагодарили:

– Спасибо!

– Его кончать? – спросил Валерий, очевидно полагая, что премию нужно отрабатывать.

– Сам, – сказал я. – Вы идите.