Побег от ствола судьбы на горе жизни и смерти

В то же окошко пустующей квартиры на первом этаже он вытащил покойников, одного за другим, и через переулок, дворами, перенес в машину, накануне взятую Красным напрокат. Красный сидел в кабине и исправно смотрел по маленькому переносному телевизору обусловленную программу. Пока они с Геком мчались к полузаброшенной свалке, облюбованной для этих нужд бандитами еще во времена Дяди Джеймса, Красный подробно рассказал содержание развлекательной передачи, чтобы у Гека потом была отмазка. Яму, заранее намеченную Геком, нашли быстро, погрузили туда трупы, вылили полную двухсотлитровую бочку серной кислоты (хотя Гек четко велел купить соляную, но теперь уж…), засыпали сверху мешок негашеной извести. Красный сел в бульдозер, оказавшийся поблизости (в противном случае Гек выбрал бы другое место захоронения), и через пять минут все было кончено. Можно было не бояться, что владелец бульдозера примется выяснять, кто там балуется глубокой ночью, – в эти края даже полицейские патрули предпочитали не соваться в темное время суток. А тут еще снег кстати повалил… На весь марш-бросок ушло полтора часа. Снегопад с ветерком, на счастье, все продолжался, исправно зализывая цепочки и дорожки следов от подошв и шин, так что Гек отпустил Красного за квартал от дома, сам с легкой душой проник в дом через все то же окно и медленно двинулся наверх, закрыв на шпингалеты окно и на автоматическую защелку дверь и заметая следы своего и чужого пребывания здесь. Все так же орал телевизор, до двери тоже вроде никто не дотрагивался… Гек выключил телевизор, тщательно выдраил и начистил ботинки, потом полез в ванну, на треть заполненную холодной водой. Он мылся долго: сначала включил несильный напор горячей, чтобы постепенно вода нагревалась от знобящей в ласковую, теплую, истомно горячую… Потом намылился с головы до пяток, смыл грязь и пот, потом все по новой – и так три раза. Барахло приготовил свежее, куртку, резиновые и нитяные перчатки, визоприбор и шапку отдал Красному, на уничтожение (кроме прибора, разумеется), а все остальное, включая трусы и носки, – в стиральную машину с лошадиной порцией стирального порошка.

Спал он долго, до полудня, нехотя встал, с полчаса потренировался, принял душ, побрился, позавтракал и уселся за книгу, жизнеописание двенадцати цезарей Римской империи, написанное Светонием. Книга не шла в тот день, а от телевизора у Гека начиналась мигрень – особенно доставало частотное мелькание экрана. С этой точки зрения для Гека куда приемлемее было ходить в кино: к дискретной смене кадров мозг постепенно привыкал и в глазах не рябило… Глаза скользили по строчкам, а мозг не пускал их к себе, ждал совсем иной информации: кто-нибудь да должен был прорезаться с визитом. Красный дежурил в пределах прямой видимости, чтобы при резком повороте событий успеть позвонить из телефона-автомата и предупредить. Зазудел дверной звонок, а телефон молчал. Надо надеяться, что Красный не дал оплошки, не прошляпил опасности… Пистолет, незахватанный пальцами, смазанный еще в позапрошлом месяце, лежал под половицей, в метре от его кресла.

Однако визитер был миролюбив и вежлив – господин квартальный собственной персоной.

Букварь хватился своих людей утром – никого не нашел, словно корова языком слизнула. Никто их не видел сутки с лишним. (Ну, это отчасти объяснимо: он сам велел им исчезнуть за день до этого, для возможного алиби, но где они сейчас, чертовы дети?) Срочно посланные эмиссары спросили одного-другого из жильцов – никто ничего не слышал, вообще ничего. В соседних домах – та же картина. В пустующей квартире – полный и аккуратный порядок. А ребят нет. Тогда Букварь и попросил квартального, мужика отзывчивого и не жадноглота, пойти и посмотреть на этого Ларея в домашней, так сказать, обстановке: говорят, что он уехал, а бедную старуху ограбил и убил…

Услышав про старуху, Гек кивнул и вместо ответа набрал номер гостиничного телефона в курортном городишке Парадиз, где проживала Бетти, заранее предупрежденная о том, чтобы постоянно быть у телефона. Квартальный лично с ней поговорил – «нет-нет, все в порядке… просто проверял, не случилось ли чего… да-да, он объяснил, никаких претензий, конечно, отдыхайте…» Озадаченный, уселся на стул и принялся чесать в затылке, надеясь вычесать еще какой-нибудь вопрос, способный оживить или завершить беседу… Гек сам выручил его:

– Хотите кофе, сержант? Не стесняйтесь, я же не коньяк предлагаю. Или не положено чаи-какавы с поднадзорными распивать? Ну и ладушки, пойдемте на кухню…

Угрюмым и холодным, как и сам хозяин, выглядело жилище этого Ларея. Все вроде есть: телефон на кнопках, цветной телевизор, ковер, книги даже, но все равно – неуютно, как в тюремной камере. Одно слово, старый холостяк. Хоть бы какую животную завел – канарейку там, кошака… Но деньги, видать, есть, коли на книги хватает. И главное – мужик-то спокойный, солидный, а сцепился с шантрапой, балаган прилюдный устроил. До сих пор вся улица судачит: потихоньку, а смеются. А кофе-то дорогой какой – хорошо жить, когда денежки в карманах водятся…

Все было легко и просто: на Сицилии ли, в Бабилоне, люди одинаково страстно относятся к деньгам и не любят зависеть от подонков. А Гек, хоть и сидел ранее, но наркотиков не продает и не покупает, хулиганья терпеть не может и шакалов вроде Робина относит туда же… Да, специально, чтобы люди могли видеть, чего стоят эти «герои», когда им встретится мужчина. Нет, он их не боится и постарается, чтобы они все стороной обходили эти края. Да-да, торговцам наркотиками житья здесь не будет… Ну конечно, с таким финансированием какая борьба да профилактика, только на чернила для отчетов и хватает… И вокруг беднота, какая там поддержка… Вот, кстати, самому-то неудобно, вы лучше обстановку знаете – раздайте тем, кто нуждается не по пьяни да по лени, а по жизни… Какие расписки, какие взятки, мне от тебя, сержант, ничего не надо. Лапа в лапу, баш на баш – нет, не надо… Дотерплю до конца надзора, и будем просто добрыми законопослушными знакомыми. Кончатся – добавим. Кто? Никакого Букваря не знаю и знать не хочу… Повторяю, это они пускай боятся, закона и друг друга. Мне они не нужны, а за себя постоять сумею, коли до этого дойдет… Обязательно сообщу, не сам же побегу воевать… Ну и ты тоже, сержант, дай знать в случае чего, если не служебная тайна, конечно… Счастливо… До вечера, естественно… Порядок есть порядок… И оставь мне свой телефончик, на всякий пожарный… И сам звони, заходи… Угу, счастливо, привет жене… Закрою-закрою, да здесь грабить нечего…

Букварю квартальный ничего путного не рассказал. Ларей дома, квартирка небольшая, там таракана не спрячешь… Старуха жива… Неважно где, далеко…

Букварь хоть и не слыхал про дедуктивный метод, но догадался, что пятеро ребят не в монахи постриглись: Ларей, гад, руку приложил. Надо о нем в городе справиться, может, кто слышал о нем… Букварю волей-неволей пришлось обо всем доложить Падле и получить от него нагоняй. И приказ: не спешить, действовать наверняка. Уж если он пятерых замочил и следов не оставил – ушами трясти нельзя, тертый, видать. Может, он сам по себе вообще ничего не представляет, а это старый Кошеловка сети плетет или еще кто. Надо все тщательно узнать и мужика в итоге обязательно примочить. В назидание всем.

Старуха Бетти через две недели вернулась, и никто ее не беспокоил. Деньги стал получать Гек. Красный привел, с интервалом в неделю, еще двоих молодцов, голодных и потому отважных. Гек побеседовал и принял обоих. Деньги пока были, люди на первое время нашлись, оружия – как грязи, объектов полно… Лиха беда – начало.

Глава 5

Я был травою,

И стану травою вновь

Для будущих трав.

– Ну, Дэнни, уважил старика, давай прощаться. – До торжественных проводов на пенсию главы Департамента внутренней (а теперь и внешней) контрразведки оставалось немногим более пяти минут. Игнацио Кроули, в элегантном смокинге, разлил по рюмкам коньяк, настоящий французский, не то безродное сорокаградусное пойло, которым уже полстраны споили… В банкетном зале шла последняя подготовительная суета, гости все прибывали – ожидался стол на пятьсот персон. Господин Президент за множеством дел не забыл, прислал приветственную телеграмму и дарственную: Республика Бабилон… тра-та-та заслуги… в пожизненное владение с правом наследования – пятнадцать гектаров земли и домик возле государственного заповедника, где живут в почете отставные бонзы, ничем себя не запятнавшие (или не схваченные за руку).

И вот Игнацио Кроули и его первый зам, а с этого дня глава всея политического сыска, Дэниел Доффер, также одетый в смокинг, в последний раз вместе сидели в наследуемом кабинете и тихо беседовали.

– Не надо, Дэнни, проект приказа я видел собственными глазами, ты шел за назначением и, видать, уговорил его подождать. Так, я думаю, дело было. И за это я тебе от души благодарен, не из-за кресла, из самолюбия.

«Так я думаю»… И тут пытается обхитрить, старый черт. Он весь разговор, наверное, по буквам изучил… Вот только кто ему, опальному, донес?

– Не важно, как оно было. Беда в другом. Я планировал взять вас главным экспертом, в щадящем режиме, разумеется, чтобы вы и для себя пожили…

– Да-да, интересно! Не вышло? Вероятно, Сам зарубил?

– Точно так. «И еще, – говорит – Дэниел, о тебе рассказывают, что окружил ты себя всяким старичьем. Консультанты-фигультанты – духу их чтобы не было в Департаменте». Мол, молодым деревьям солнце заслоняют… Такие дела.

– Для себя он, видимо, сделает исключение, когда и если доживет… Что ж, буду осваивать рыбную ловлю и пешие прогулки в деревенский сортир…

– Ну уж! Я лично осматривал: все удобства, включая ванну и телефон…

– Ладно, Дэнни, это я так шучу. Пойдем, пора уже. Знаешь такую пословицу: «Старость – не радость»? Это не оттого, что смерть близка и ты уже чего-то не можешь, нет. Это от того, что другие, которые временно молодые, уже не берут тебя в расчет. Ты еще есть, но загляни им в глаза – и не увидишь своего отражения: тебя уже нет для них. Ты – лишний на этом свете, потому что морщин много и мышцы дряблые… Да, твои аналитики сообщали тебе, что предположительно в районе Фолклендов существуют потенциально огромные нефтеносные слои?… Ну все, пойдем, это я тебе на прощание дарю…