Побег шиповника: Часть I

Туруфь задумалась на пару мгновений.

— Но ты маленький, — сказала она.

— Люди меньше эльфов. К тому же, я ещё не достиг полного созревания.

Туруфь прыснула в ладонь.

— Даже не проси показать член, — опередил её Джулиан.

— Да, отстань от него. — Их догнал Йотль. — Иди к своему кузнецу. Но сперма у него далеко не такая вкусная будет.

— У человека вкусная сперма? — Туруфь облизнулась.

— Да. Хочешь попробовать?

— Отвалите от меня! — зарычал Джулиан, скидывая с себя чужие руки.

Он отбежал от эльфов на приличное расстояние, запыхался, уставший и измученный тренировкой, и перешёл на медленный шаг. Когда эти двое догонят его, они уже, скорее всего, забудут, что хотели полакомиться его семенем.

Джулиан вдохнул запахи мокрых трав леса. Здесь всё звучало и пахло не так, как дома. Запахи и звуки были переменчивы, как ветра в горах, они будто бы менялись согласно своему настроению. Словно лес был живым и обладал сознанием. Он затихал, и Джулиан мог расслышать, как хрустит ветка под копытами оленёнка, что заблудился в сотне метров от него: так охотники понимали, что Лес дал благословение на убийство. Не то, чтобы они часто этого благословения дожидались. Эльфы не были ни лучше, ни хуже людей. Они просто были другими. Они могли подчиняться законам Леса, а могли идти против него, словно строптивые дети. Иногда лес шумел так, что в пору было закрывать руками уши, но племя и в этом находило свои плюсы: шум — время для убийства врага, шум — время для жестокости.

Сегодня пахли и шумели мхи. Ими были плотно устланы деревья в этой стороне. Мхи пахли свежестью и водой, и на некоторых из них росли мелкие красные ягоды. Джулиан собрал себе горсть, аккуратно проведя рукой по стволу, и закинул в рот. Ягоды разошлись на языке сладковато-водянистой кашей.

Они пришли в лагерь, когда племя уже начинало собирать костёр. Туруфь тут же отделилась от них, а Джулиан и Йотль зашли в кладовые.

Сундук Йотля был из дерева, большой, но заполненный едва ли наполовину. Джулиан хранил свои немногочисленные пожитки в нём же.

— Хочу, чтобы ты надел мои одежды, — сказал Йотль, раздеваясь. Тонкое белое тело почти сияло в свете луны. Он нацепил на себя одежды, похожие на те, что носила Туруфь, только тёмные. Белые, сильные бёдра в разрезах ткани выглядели вызывающе опасно.

Джулиан замешкался на мгновение. Он ещё не привык раздеваться перед кем-то, но в Йилийсэ нагота была нормальным явлением. Одежду эльфы носили ради украшения или ради защиты, а не для того, чтобы что-то скрыть. Джулиан до сих пор засматривался на эльфийских женщин, что могли гулять с голыми грудями, часто тяжёлыми и оттого низкими. Это было необычно, ведь у всех девушек, что когда-либо у него были, грудь была маленькой и почти не обвисала. Ещё эльфийки её подвязывали лоскутками ткани, чтобы не мешала бегать, но соски было видно всё равно.

Джулиан снял запылённые и потные вещи, обтёрся поданной Йотлем мокрой тряпкой и надел один из его нарядов. Пришлось немного подпоясаться и подвязать ткани, прикрывающие спереди и сзади, чтобы не волочились по земле.

— Ты прекрасен, — оскалился Йотль. — Если бы не твои ужасные волосы… — Он пропустил между пальцев отросшую до груди прядь. — Праздник будет длиться до того момента, как солнце станет посередине неба, а может и дольше. Все увидят, что ты цвета солнца.

— И что? — спросил Джулиан. — Вы и в темноте всё прекрасно видите.

Йотль покачал головой.

— Под солнцем всё иначе…

Их беседу прервал низкий дребезжащий звук. Йотль вздрогнул и выронил прядь волос Джулиана.

— Что это? — зачем-то прошептал юноша.

— Барабаны, — отстранённо ответил эльф.

Джулиан слышал эльфийский барабан впервые. В книгах писали, что его звуки способны ввести в состояние опьянения, слепой ярости или печали. Он прислушался к своим ощущениям. В груди разливалось тепло, и тело требовало движения. Тело требовало прыгать вокруг костра, укладывать девок и праздновать.

«Если использовать этот же звук перед битвой, то она обязательно будет удачна», — подумал Джулиан.

Йотль взял его за руку.

Они посмотрели друг другу в глаза.

— Я хочу плясать с тобой до самого заката, моя пара.

Джулиан слишком часто слышал это слово — «ийльтан», что значило «один», «пара», «окончание» — чтобы делать вид, что не понимает его значения. Йотль называл его своим единственным или же своим окончанием, и Джулиан не совсем понимал, какие ограничения и какие выгоды это на него налагает, но не возражал: Йотль здесь, в Великих Лесах и Йилийсэ в частности, оберегал его, учил его и помогал ассимилироваться в обществе этих странных существ. Открыто перечить ему не было смысла, пусть хоть считает, что они женаты и после смерти Джулиана он может съесть его печень. Пока Джулиан зависит от этого эльфа, нужно быть паинькой. Не то чтобы его что-то не устраивало кроме незнания. Йотль был заботлив и нежен, как старший, учил его всему, что знал сам, и часто отсасывал, что тоже являлось большим плюсом их союза.

Костёр уже горел, и Джулиан невольно восхитился его величиной. Таких костров не складывали в деревнях, когда кто-то женился или когда рождался долгожданный наследник, даже когда провожали ушедшего короля, костры не сияли так ярко и так высоко.

Эльфы уже собрались вокруг. Трое играли на барабане — воин, охотник и жрица, кое-кто готовил сочное мясо, пахнущее кровью и специями, кое-кто — выпечку из муки местных злаковых — Джулиан узнал бы этот аромат из тысячи. Он считал, что кухня Йилийсэ — лучшее, что могли придумать эльфы, после магии и боевого искусства. А вероятнее всего, и просто лучшее.

Большинство эльфов уже плясало вокруг пламени или предавалось разврату, лёжа на мягком мху и великанских листьях, что были раскиданы по площадке. Джулиан заметил, что молодые эльфы в основном трахаются по трое: охотник имеет жреца — женщину, воин имеет охотника, но большинство молодых и зрелых особей всё же собирались почти что толпой, где было не угадать, кто кого и как. Пожилые эльфы чаще любились парами, и они именно любились. Не предавались разврату, не трахались, а занимались любовью, медленно, глаза в глаза, наслаждались друг другом.

Пока они с Йотлем шли сквозь тела, Джулиан видел и однополые, и разнополые пары. Это открытое равнодушие к полу своего партнёра его удивляло не меньше, чем повальный групповой секс и стоны со всех сторон.

Кто-то схватил Джулиана за лодыжку.

Он споткнулся, но устоял на ногах и посмотрел вниз на обладателя ладони, что сомкнулась на его ноге, как браслет.

На него зелёными, почти человеческими глазами смотрел молодой воин, лежащий под скачущим на нём охотнике, что одновременно трахал извивающуюся в его объятиях жрицу. Тёмные волосы, разметавшиеся по земле, покрылись пылью.

Было ли это следствием единства, которое он ощущал со всеми присутствующими на празднике, или же разыгравшегося воображения, но эльф не сказал ни слова, а Джулиан всем телом ощутил его желание.

— Человек мой, Смимар, — подошёл Йотль. — Отвали.

— А он об этом знает? — рассмеялся темноволосый эльф. Он был очень крепким, казался куда младше Йотля, и в его глазах таилась опасная ярость. Смимар напомнил Джулиану Элтыр Дара.

Юноша вздрогнул и последовал за Йотлем, тянущим его за запястье.