Побег

Враги разделились, и Куприянов дождался наконец выгодного момента для атаки. И когда топчущийся внизу вертухай в очередной раз отвернулся, чтобы взглянуть на пленников, Обрубок бросил в него клевец. Без размаха, поскольку размахнуться в тесной трубе было нельзя. Но цель метателя находилась прямо под ним, и его снаряд, даже пущенный вполсилы, не пролетел мимо.

При самом неудачном для автоматчика попадании клевец пробил бы ему каску вместе с черепом. Но клевец стукнул его в итоге не острым шипом, а тупым обухом, поэтому и череп, и каска врага остались целыми.

Правда, в остальном ему уже не повезло. Внезапный удар по голове ошеломил его. Попятившись, он не удержал равновесие и загремел на пол. А когда сообразил, что стряслось, и, не вставая с пола, снова вскинул автомат, собираясь стрелять в напавшего на него зэка, было поздно. Кальтер уже стремительно скатился по тросу вниз и приземлился ногами вертухаю на живот.

Лебедка замедлила спуск, и этот удар Обрубка не разорвал противнику внутренности, но он все равно согнулся пополам от боли, и у него перехватило дыхание. Пока же он не возобновил сопротивление, Куприянов вырвал у него из рук автомат и сразу врезал ему прикладом по лбу. Так же, как до этого сам охранник врезал Рамосу, что валялся сейчас без сознания в трех шагах отсюда.

— Тащи Эйтора в укрытие! — скомандовал Обрубок Скарабею, который, похоже, сильно удивился тому, что компаньон был еще тут и не пошел на попятную. Постанывая и держась за отбитые ребра, Харви встал на четвереньки, ухватил чилийца за шиворот и рывками поволок его за топливный насос, возле которого они находились. А Кальтер, укрывшись за насосным пультом по другую сторону прохода, высунул автомат и выпустил короткую очередь во второго противника.

Тот как раз снимал с пожарного щита лом и топор, когда на его товарища напал выскочивший из вентиляции зэк. Бросив инструменты, вертухай поспешил было обратно, но ударившая в его сторону очередь вынудила его также спешно искать укрытие. Кальтер намеренно целил выше головы врага и топливных цистерн, поскольку не намеревался пока никого убивать и ничего поджигать. Раз все обернулось так, что оба вертухая выжили, значит, из этого следовало извлечь практическую пользу. Отныне они являлись не только врагами, но и свидетелями, способными подтвердить, что у Куприянова действительно есть пакаль.

Кому именно подтвердить? Разумеется, противникам рангом повыше, которые также должны непременно сюда пожаловать. И встречи с которыми Обрубок вовсе не планировал избегать.

— Эй, ты, кретин! — прокричал он, проигнорировав ударившую в его укрытие ответную очередь. — Заканчивай палить, а не то попадешь в своего приятеля или продырявишь бочку с бензином!

— Только тронь Уолтера, и ты — труп! А ну бросай оружие и выходи с поднятыми руками! — откликнулся стрелок, не сумев придумать в ответ ничего оригинального. — Выходи, кому говорят! Живо, мать твою!

— Перебьешься! — огрызнулся Кальтер. — И на пакаль губу не раскатывай — тебе он все равно не достанется. Но я обещаю, что не трону этого придурка Уолтера, если ты приведешь сюда Ковача и ван Хейса.

— Ага, нашел идиота! Думаешь, я на это куплюсь?! — нервозно хохотнул вертухай. — А пока я хожу, вы подожжете горючее и слиняете отсюда!

— Да я бы с удовольствием, вот только боюсь, что бочки взорвутся еще до того, как мы влезем обратно в эту чертову трубу… — Обрубок не стал разубеждать врага в том, чего не намеревался делать. Дабы не вступать в пустопорожний спор, лучше поддакивать врагу, пусть даже его догадки далеки от истины. — Так что не беспокойся — среди нас нет тех, кто умеет прыгать до потолка, и никуда мы отсюда не денемся. А взрывать самих себя мы не намерены. С какой стати нам умирать, если мы можем заключить сделку, которая будет выгодна и вам, и нам? Причем вы от нее выиграете гораздо больше, чем мы!

Кальтер не слишком надеялся, что вертухай согласится с его доводами и побежит искать директора или начальника охраны. Зачем, если кто-то из них так и так вскорости здесь объявится. Кальтер просто тянул время, предпочитая обмениваться с врагом словами, а не пулями. Сам он мог воздержаться от перестрелки, но не был уверен в своем нервничающем собеседнике. Кто знает, что взбредет в его разгоряченную голову — от человека, потерявшего за один день стольких товарищей, можно всякого ожидать.

— И что у тебя за предложение к директору? — осведомился вертухай. — Давай, выкладывай, чем я его должен порадовать!

— Не твое дело! — отрезал Кальтер, не желающий обсуждать этот вопрос с мелкими сошками. — Твое дело — пойти и доложить ван Хейсу и Ковачу, что на топливном складе их хотят видеть Куприянов и Багнер. И что у них есть план, как можно урегулировать кризис, избежав новых жертв!

— А сами вы что от этого выиграете? Разве вам, ублюдкам, не по кайфу весь этот бедлам?

— Кайф закончится, когда сюда прибудет спецназ с Таити. Сначала он закончится для нас. А потом и для вас, когда начнется расследование инцидента и поиск виноватых. И если все мы хотим выбраться из дерьма с наименьшими потерями, будет лучше, если ты выполнишь мою просьбу. И желательно как можно скорее! Ты ведь понимаешь, что кто-то из начальства все равно сюда заявится. Так не вынуждай меня жаловаться им на то, что ты намеренно отказывался ускорить нашу встречу!

Вертухай выругался. Кажется, Обрубок все же достучался до его разума: ему действительно не хотелось оказаться крайним, если начальство решит выместить на ком-то гнев за все, что стряслось на складе. Кому охота нарываться на лишнюю головомойку, когда вокруг и без того проблем хватало?

— Ладно, я передам начальству твою просьбу, — сдался наконец автоматчик. — Но учти: я запру дверь снаружи, а вернусь очень быстро и с подмогой! И если, не приведи господь, Уолтер окажется мертв, вы трое издохнете в таких муках, которые не пожелали бы даже своим худшим врагам!

— Договорились, — согласился Куприянов. И, проследив, как противник, пятясь и пригибаясь с автоматом на изготовку, достиг двери и скрылся за нею, обратился к Скарабею: — Быстро приводи в чувство Рамоса. Пока сюда не нагрянули более крутые гости, надо как следует здесь окопаться!

— Ну, окопаемся — и что дальше? — Харви перевернул Эйтора на спину и стал шлепать его по щекам. После пятого шлепка чилиец начал протестующе мычать, а после восьмого открыл наконец глаза и обложил своего «реаниматора» бранью. После чего стало понятно, что помощь ему больше не требуется. Разве только психологическая, но обращаться за ней к Багнеру он уже вряд ли станет.

— А дальше мы сделаем то, что у нас получается лучше всего: посеем среди врагов семена недоверия и раздора, — ответил Кальтер, подбирая пакаль и помещая его назад под повязку. — Говорить буду я. А ваша с Рамосом задача ничему не удивляться и не открывать рты без моей команды. Возможно, мне понадобится, чтобы ты добавил что-то к моим словам, и тогда я подам тебе знак. Что именно добавить, сориентируешься по ходу разговора. Главное, постарайся обойтись без велеречивости и не говори мне наперекор.

— Вот как? — удивился Харви. — Ты собрался предложить директору что-то, что может не понравиться мне?

— Все возможно, — уклончиво ответил Кальтер. — Поэтому не верь всему тому, что вскоре услышишь.

— То верь ему, то не верь, — проворчал Скарабей, помогая Рамосу подняться. — Что-то я, брат, вконец запутался в твоей хитромудрой стратегии. Гляди, как бы заваренная тобой каша не полезла через край котла, и мы сами в ней не утонули.

— Она уже полезла, — уточнил Обрубок. — Только и успеваем вот расхлебывать… И сейчас для нас главное — не обжечься этой кашей, потому что дальше она будет еще горячее…