Побег
Шрифт:
– Зато она очень помогает морякам и Искателю. Звездные картины помогают им находить путь в морях и океанах.
Эстрелла надолго задумалась, а потом решительно тряхнула рыжей челкой.
– А нам? Нам они могут помочь найти путь?
Вопрос удивил кобылу.
– А куда ты собираешься отправиться?
– Пока не знаю. Скажи, могут?
– Думаю, да… – Перлина говорила медленно, потому что внезапно вспомнила звезду, всегда неподвижно висевшую над раскидистой старой яблоней. – Это было на пастбищах Старого Света… так давно. Если та звезда никогда не двигается – может быть, она может служить ориентиром?
– А
– Это просто. Когда конюх наливает нам воду в ведро, он пользуется ковшом. Видела?
– Да, видела.
– На небе есть такой же звездный ковш. Эта звезда – в его ручке. Северная Звезда.
– Северная Звезда! – зачарованно повторила лошадка. – Как мое имя – Эстрелла…
Кобыла потянулась вперед и нежно лизнула дочь в лоб. Ей так хотелось чаще прикасаться к Эстрелле, трогать губами ее шелковистую шерстку. Жаль, что она могла это делать только тогда, когда конюх освобождал их с Эстреллой на время кормления. А молока все меньше, и теперь она еще реже может прикасаться к малышке…
– Я знала, что Эстрелла – твое истинное имя, с того момента, как ты родилась! – гордо сказала Перлина. – Ты ведь видела свое отражение в воде, когда тебе приносили ведро?
– Да, видела. Но, Мамита, у тебя такой звездочки нет.
– Зато у тебя есть.
– Вряд ли они теперь принесут целое ведро воды. Я могу больше не увидеть свою звездочку.
– Ты увидишь! Увидишь!
Перлина старалась говорить убедительно, чтобы дочь не услышала в ее голосе тревоги. Безветренные дни всё длились, воды становилось всё меньше. Надежда оставалась только на дождь.
Раньше конюх щедро поил их три или четыре раза в день; теперь же можно было считать удачей, если воду подливали в ведро дважды. Языки и губы лошадей пересыхали и трескались. Слыша шаги конюха, кони начинали волноваться, тянуться вперед в нетерпении и надежде. Однако кобыла знала, что вскоре они перестанут реагировать на появление людей, станут слабыми и равнодушными…
– Ма, а почему тебя зовут Перлина?
– Из-за масти. Хозяин говорил, что, когда я родилась, моя шкура была цвета темного жемчуга. Правда, моя мать утверждала, что она того же цвета, что и небо перед рассветом.
– Я не знаю, что такое небо и что такое жемчуг! – вздохнула лошадка. – Мамита, иногда я чувствую себя такой глупой!
– Ты не глупая. Ты просто еще ничего не видела, кроме этого трюма.
– А что такое жемчуг?
– Это драгоценность. Украшение, которое носят люди. – Перлина задумалась. – Впрочем, я не думаю, что моя шкура похожа на драгоценность. Скорее, она как предвкушение рассвета…
– Что такое предвкушение рассвета? Я не понимаю.
Кобыла закрыла глаза и попыталась вспомнить, как выглядела зеленая долина в самые ранние утренние часы. До чего же трудно описывать целый мир любопытному жеребенку!
Она заговорила медленно, тщательно подбирая слова.
– Предвкушение рассвета – это те часы, когда утро еще только собирается прийти в мир. Я не знаю, как описать точнее… Если бы мы были в долине, я бы показала тебе… Это словно… словно темнота устала. И она становится всё светлее и светлее…
– Как-то грустно это звучит.
– Нет-нет, вовсе нет! Это тот миг, когда день должен вот-вот родиться, и солнце взойдет.
Лошадка опять вздохнула и обвела взглядом
темный трюм.– Здесь нет предвкушения рассвета. Здесь вообще никогда не бывает рассвета!
Перлина похолодела. Ужасно больно было слышать, как юный жеребенок говорит такие слова.
– Послушай, Эстрелла! Предвкушение рассвета есть всегда, даже в полной темноте. Наше путешествие однажды закончится. Мы ступим на твердую землю. И ты сможешь бегать, прыгать и брыкаться.
– И я увижу небо?
– Да. Ты увидишь небо, ты увидишь ночь – и те звезды, в честь которых носишь свое имя!
Молодая кобылка очень хотела верить матери. В долине, куда они все однажды попадут, будет много чудесных вещей. Там можно будет пастись… Эстрелла не знала в точности, что такое пастись, но чувствовала, что это что-то очень приятное. Она должна верить маме: их путешествие однажды закончится. Гамак уйдет навсегда, как с наступлением рассвета уходит тьма. Эстрелла почувствует под копытами твердую землю и прикосновение шелковой травы, будет бегать и брыкаться!
Лошадка не могла отделаться от сомнений, даже несмотря на данное матерью обещание. Увидит ли она когда-нибудь небо и звезды? Такие же, как звездочка у нее на лбу… Ах, если бы мальчик-конюх почаще приносил ведро с водой! Так хочется пить.
И тут случилось маленькое чудо – мальчишка принес воду и наполнил ведро, правда, всего на четверть. Но и этого было достаточно. В потолке вдруг приоткрылась довольно большая щель, и Эстрелла увидела, что в воде пляшут отражения сразу двух звезд – белой звездочки у нее на лбу… и второй, серебряной, сверкающей на поверхности темной воды!
– Мамита!
– Что?
Эстрелла опустила голову и осторожно лизнула поверхность воды. Сияющая звезда затрепетала, но никуда не исчезла.
– Мамита! Я пью звезду!
В следующие несколько дней над морем поднялся слабый ветерок, легкая тень настоящего ветра. Он лизнул паруса – и стих. Перлина слышала, как команда проклинает штиль.
Снова урезали порции овса и воды. Теперь лошади испытывали не только жажду, но и голод. В животах у них громко бурчало, и эти звуки заглушали даже потрескивание обшивки корабля.
Священник молился Господу о ниспослании попутного ветра. Искатель молился о ниспослании золота. Перлина не умела молиться – она просто мечтала о воде, чтобы они с дочерью могли напиться вдосталь. Молока у нее почти не осталось, и она боялась, что скоро оно исчезнет совсем. Она ведь не думала, что у нее будет жеребенок, считала себя слишком старой для этого – но произошло чудо, и теперь у нее есть любопытное рыже-пегое создание с белой звездочкой на лбу, рыжими гривой и хвостом и белыми чулками на стройных ножках.
Перлина уловила дуновение ветра раньше, чем корабль: в следующее мгновение хлопнули паруса, отчаянно заскрипели мачты… и все снова стихло. Однако в те несколько секунд, что дул ветер, до ноздрей кобылы долетел давно забытый запах. Она прекрасно его знала.
Это был аромат травы – незнакомой, Перлина никогда не пробовала ее на вкус. Но в этом аромате сквозило что-то сладкое и нежное, разбудившее воспоминания, которым было гораздо больше лет, чем самой Перлине. Так пахли первобытные пастбища, на которых Первые Лошади паслись еще до начала времен.