Поцеловать первого встречного

Какое искренне недоумение.

— А в чём?

— Правилам приличия. Моральным принципам там.

Наклоняюсь чуть вперёд, чтобы меня было видно и чтобы эта мадемуазель в полной мере оценила весь уровень моего скепсиса.

— Правила приличия? Моральные принципы? Колись, откуда слова такие знаешь? В словаре посмотрела?

Выпад встречают без особого воодушевления. Задело.

— Не путай меня и Павлика. У нас разная степень загонов. На то, что парит её, я обычно кладу с пробором.

— Похоже на правду. Но тебе бы тоже не помешало со своими моральными принципами пообщаться.

— Зачем?

— Не знаю… Может, чтобы меня поменьше бесить?

— Бесить? Родной, акстись. Я так заигрываю. А будешь много возмущаться, возьму и замуж за тебя выйду. Вот где твоя терпелка взвоет и крякнется.

— Оуу… — Нечаев и думать забывает о своих печалях. Несчастный Ромео на три секунды. Действительно, чего это Демидова его всерьёз не воспринимает? — Как у вас здесь жарко.

— Это угроза? — со смешком бултыхаю в деревянной чаше мутное подобие чая. — Смотри, ещё соглашусь.

— Оуу…

— А ты на слабо не бери. Азартные игры — моя слабость.

— Я считал, ты благоразумней.

— Эй, ты разговариваешь с той, что поцеловала левого чела на улице. О каком благоразумии идёт речь?

— Оуу…

Одновременно оборачиваемся к Тиму.

— Может заткнёшься?!

— Извиняйте. Такие нервные все, точно акклиматизация. Пойду к Чеширу, его хотя бы подостаю, — поспешно ретируется тот, не дожидаясь пока ему повторно жахнет по темечку.

Я думал, с его уходом заглохнет и маловразумительная тема, затеянная непонятно ради чего, но нет.

— Ну фто, когда ф ЗАГС чефем? — набивая полный рот сладостей бормочет Софа, брызгая ошметками слоённого теста.

— Не плюйся.

— Пфости, — получаю смачный шлепок по лицу. Ауч. — Ой, пфости, — смеясь, жуя и давясь в попытке всё проглотить ржёт та. — Не рассчитала. Хотела отряхнуть.

— Ага. Я так и понял, — проверяю челюсть на работоспособность. Хорошо вмазала. От души. — А рука тяжёлая. Прилично бьёшь.

— Спасибо, я старалась, — аж зарделась вся. Будто комплимент невиданный отвесил.

Смешная. Сидит сама непосредственность: волосы в пучке после квадрика растрёпаны, плечи сгоревшие, щеки разрумянены от широченной улыбки, а вырез топика при наклоне уходит так низко, что несложно разглядеть отсутствие белья…

— Ты не стесняйся, как повернуться? Могу вот так, так свет лучше падает, — не сразу смекаю, что обращаются ко мне.

Хм, подзалип немного.

— Не утруждайся. Обзор и без этого на все триста шестьдесят.

— О. Тогда ладно, любуйся.

— Любуюсь и попутно думаю, что с тобой делать.

— Есть варианты?

— Один точно, — Нечаев прав. Что-то в этом воздухе однозначно есть. Я никогда не был сторонником курортных "романов", но общая ламповая атмосфера отдыха без обязательства и минимум одежды на красивых фигурках… Оно накладывается друг на дружку. Но, наверное, всё же не стоит. — Телефон когда отдашь?

— Ой, да пожалуйста, — получаю назад своё имущество, последние несколько часов к которому благодаря женской наглости потерял какой-либо доступ. Представляю, как засорена память. — По-братски, от души. Выручил. В город доеду, гляну чё есть в магазах. В отеле только автоматы стоят, но там такие цены, что вертела я их всех.

Вертела она их всех.

— Воспитанные девочки не ругаются.

— И лифчики носят. Но тогда на них парни не глазеют, — превращая моё плечо в подставку, Софа поднимается с места. — Не знаешь, где туалет?

— Под пальмой? — навскидку предполагаю.

— Ага. Осталось её найти.

— Там же где и верблюд валяется.

— Ну хоть не скучно будет. Посидим, потрещим о своём, о насущном. Компанию составить не хочешь? Подержишь, чтоб я в ямку не бухнулась.

Предложение носит явно риторический посыл, потому что уходят, не дожидаясь ответа. Жаль. Я бы уточнил, кто, что и кому мог бы подержать. Девица оторви и выкинь, вообще не фильтруется, но… что-то в ней есть.

Вот вроде бы Паулина. Да, красивая. Да, неглупая. Да, сексуальная, но… скучноватая. Нет в нет искры сумасбродства. Зато к Каминских с бензином подходить опасно, разнесёт всё к чёртовой матери. Это заводит, но это и отталкивает.

С Паулинкой проще, от неё чудачеств можно не ждать, однако Тимохе такая подойдёт. Его собственной шебутливости хватит на обоих, ещё останется на будущее. Наверное, поэтому он на неё и запал. Противоположности, говорят, притягиваются.

Запал — даже не то определение. "Влюбился по уши". Хоть бирку на чувака вешай: подкаблучник обыкновенный, единичный экземпляр. Мы даже когда возвращаемся после заката в отель, весь остаток вечера Нечаев убивает на то, чтоб очередной раз прошерстить её профиль.

— Нет его и всё. Ни одного упоминания, ни одной фотки. Ничего, — бесится Тимоха по страшному. Того и гляди, гаджет полетит в стену. — Слушай, может она его выдумала?

Мы валяемся на койках, неторопливо готовясь ко сну. Попробуем пораньше, чтобы опять завтра всё не просрать. А какой ритуал положен перед отбоем? Правильно. Залипать в новостной ленте. Чем я, собственно, и занимаюсь, попутно переписываясь с любопытной сестрой. Этой интересно всё и сразу, не отстанет пока полного отчёта не получит.

— Воображаемый друг, с которым по утрам у неё чаепитие?

— Не знаю, с кем у неё там чаепития, но я начинаю сомневаться в том, что у неё кто-то есть. Заметь, Пуля ни разу имени его даже не называла.

Речь о женишке, очевидно.

— Потому что мы не спрашивали.

— Или потому что не о ком говорить?

— Если так, у меня для тебя плохие новости. Ты настолько ей не нравишься, что она готова встречаться с призраком.

— Фигня. Сегодня не нравлюсь, завтра понравлюсь. Карфаген тоже не за один день взяли.

Однако.

— Желаю удачи, чё. Благословлять надо?

— Хах, себе лучше пожелай. Тебя тоже скоро возьмут измором.

— Кто?

— Конь в пальто и кобыла на ходулях.

— Вряд ли Софа обрадуется такому сравнению.

— Ага! — Нечаев ликует так, словно застал меня с поличным на месте преступления. — А я ведь имён не называл! Что, уже заарканили бычка?

— Не неси ахинею. Я не спорю, она ничего, но головная боль не стоит усилий.

— Само собой. Мы ж все слепые. Ничего не видим.