Поцеловать первого встречного

Сломанная одноразовая посуда, пустая тара, фантики, остатки магазинных упаковок, бычки, разваливающийся мангал с отваливающимся дном — всё отправляется в утиль. По завершении набирается офигеть какой пузатый мешочек. Зато поляна преображается. Становится чисто и уютненько. Совсем же другое дело.

Вот теперь можно заняться собственным лагерем. Первым делом разделяемся на группы: Чешир с Эльфом берутся за палатки, Тимоха с Герой собирают как конструктор новый мангал, близняхи ушли за ветками для костра, а мы с Демидовой разбираем пакеты. Купленное пиво и минералка сразу отправляются в сумку-холодильник. Хоть уже и пятый час, но жара всё ещё стоит адовая. Без освежающего допинга не обойтись.

Маринованное мясо, овощи, мясные нарезки, консервы, сосиски, грибы, баночная селёдка, соусы и пластиковая посуда раскладываются на клеёнке, которая заменит нам стол. Пластиковый контейнер из-под черри сразу повышается до ранга пепельницы. Мы не некоторые, нам не западло ссорить строго в одно место.

Как-то не сговариваемся: кто, что, когда. Мальчики молча разжигают угли, которые Тима всё-таки купил и сам пёр на себе, девочки накрывают поляну. Вскрывается тара с прохладительным, включается музыка на портативной колонке, снимаются прямые эфиры. Покупаться всем охота, но не включаем эгоистов. Надутый круг с розовым фламинго, привезённый из Дубая одиноко лежит на травушке, дожидаясь своего часа.

Очень скоро в воздухе витает запах чуть спалённого мяса. Первая партия шампуров не успевает коснуться миски, вторая уже частично остаётся, а после третьей становится понятно, что стоит сделать перерыв. Тем более что комплектом к горячему идут жаренные сосиски и маринованные в мазике шампиньоны. Обожаю их и остальных подсадила.

Как итог: на расстеленных спальных мешках мы лежим обожравшимися трупиками. Будто последний раз свинину ели сто лет назад, а не вчера. Несчастные вегетарианцы, они даже не представляют насколько волшебен этот смакующийся момент: когда ты подцепляешь ногтями ещё шкворчащий, блестящий от жира кусочек и отправляешь в рот… О, да! Вкусовые сосочки ликуют.

— Вот теперь можно и освежиться, — с кряхтением пытаясь подняться, вещает Эльф. У него так прикольно получается: он же сам по себе дрыщ, но если обожрётся — откуда-то вылезает пузень. Вот и сейчас так и хочется поиграть в барабан.

— А ко дну не пойдёшь? — насмешливо интересуется Павлик, поправляя кепку. Она единственная додумалась взять головной убор, а вот у остальных есть шансы схлопотать солнечный удар. Кроме меня, я умная девочка — соорудила из топика бандану.

— А он мне на что? — шея резинового фламинго с любовью стискивается. Слишком с любовью.

— Найти себе девушку, — советую я.

— Да где её взять? Не ищется. Так кто со мной целлюлит растрясывать? Девчата, подъём!

— Я пас, — переворачиваюсь на живот, подкладывая руки под подбородок. — Мой целюль всегда со мной, никому не отдам.

— А я окунусь, — поддерживает затею Демидова, стаскивая лёгкий вверх под которым прячется купальник и яркий павлин с распушенным хвостом на спине.

— Тогда и я, — Нечаев оживает на глазах. Только что скулил, что пошевелиться не может, а тут подорвался ужаленным. Позёр.

— Ну и я с вами, — уже стянув сандалии, Агата замирает в растерянности. — Слушайте, а в воде могут быть змеи?

— Вопросик на миллион, — хмыкаю, с удовольствием потягиваясь. — Это тоже самое, что спросить: живут ли на помойке крысы?

— То есть, да?

— Конечно, ты берег видела? Им там самое раздолье.

— Тогда я лучше посижу. Терпеть не могу змей.

— Да не сцы. Максимум, на кого можно в этих местах напороться — на ужа. А он безобидный.

— Ммм, нет. Спасибо.

— Тогда у меня для тебя плохая новость. Туалет отменяется.

— Почему?

— Потому что на суше они тоже шляются. Внимательней осматривай перед сном палатку, чтоб радость наутро не обнаружить.

— Ты серьёзно?

Бедная Тумасова.

— Частично, — сжаливаюсь над ней после осуждающего пинка Михеева. — В палатку вряд ли заберутся, а вот если пойдёшь в кустики — ступай аккуратнее.

— Замечательно. Просто замечательно, — ну всё, чьей-то фобии пришёл писец.

— Не слушай её, — меня снова пинают. На этот раз не столько осуждающе, сколько сердито. — Они нас боятся больше, чем мы их, а тут место людное, постоянно кто-то ошивается. Все кто здесь когда-то водился, давно более тихие места нашли.

— Скажи это змеюкам, — решительно не согласна. — Я одного на нашем участке недавно нашла. А, так на минуточку, обжитый сектор.

— Замолчите, оба. Иначе я прямо сейчас поеду домой, — шикают на нас.

— Куда? К Гришке? — ну простите, не могу сдержаться. — Если что, я его к кустам с розами относила. Куда потом он свалил, не знаю. Надеюсь, не к соседям. Там местный барбос его бы быстро загрыз.

— Каминских, захлопнись! — сердито швыряются в меня вишней.

— Молчу, молчу. Лучше по банкам что ль постреляю. Сгребайте тару.

— Из чего стрелять собрать?

— Как из чего? — придвинув валяющийся рядом рюкзак, лезу внутрь, вынимая кожаный чехол. А оттуда и пистолет. — Зря что ль прихватила?

— Софа, ты нормальная? — с выпученными зеньками таращится на меня Злата.

— Чё напряглись-то? Это пневмат обычный. Слабенький.

— И зачем он тебе? — у Михеева так вопросительно вздёргивается бровь, будто я Калаш из пустоты материализовала. Всего лишь МР 654к.

— В смысле, зачем? — теперь приходится вставать. На складной табуретке сооружаю в противоположной части поляны подобие пирамиды из освободившихся жестянок. — Я девочка свободная, красивая, молодая. Как мне иначе со спокойной душой шататься по заброшкам ночью и рисовать в подвалах пентаграммы? — тишина. — Не смешно?

— Нисколько.

— Жаль. А если без рофла, дед подарил на шестнадцать лет. Так, а ну брысь, — отодвигаю его разбросанные ноги, чтоб не мешались и, прищурившись, оцениваю расстояние. — Далековато взяла, да?

— Ты? Возможно.

— А ты?

— Дай сюда, — Гера приподнимается на локтях, проверяя наполненную шариками обойму и снят ли предохранитель.

— Всё там как надо. Баллон заправлен, тринадцать выстрелов, — он думает, я им не умею управляться что ли? Обидно, знаете ли.

Михеев не отвечает. Молча передёргивает затвор и, прицелившись на вытянутой руке, стреляет. Снова передёргивает и стреляет. Затем ещё, ещё и ещё. И ещё. Как итог, шесть подходов — шесть выбитых целей.

— Подумаешь.

Если знать основную хитрость, когда во время прицела надо выровнять мушку и задний целик на одной линии, то промахнётся только слепой. Хотя да, не спорю, с его положения стрелять не особо сподручно. Но это всего лишь банки. Вот были бы подвешенные на дереве монетки…