Поцелуй Архангела

обвивая её за талию.

– Ты знаешь.

– Только факты.

– Мою мать, - начала она, крепко к нему прижимаясь, - звали Маргарэт.

"Елена", – позвал он, мысленно её целуя, заботливо окружая своим запахом, словно

обнимая.

Её губа задрожала, и она прикусила её зубами.

– После того, как вышла замуж за моего отца, она жила в Штатах, но всё равно

разговаривала с парижским акцентом. Она была пленительной, очаровательной бабочкой

с заливистым смехом и умелыми руками. Я любила просто сидеть на кухне или в её

мастерской и наблюдала за тем, как моя мама разговаривает во время работы. Она

изготавливала лоскутные стеганые одеяла, очень красивые, единственные в своём роде и

продавала, заработав при этом достаточно денег, чтобы сколотить кое-какой капитал. -

Ничто, по сравнению с состоянием её мужа, но своё она передала дочерям с любовью, в то

время как Джеффри... - Она бы никогда не позволила отцу сделать то, что он сотворил.

– Он ещё жив только потому, что я знаю: ты его любишь.

– Хоть и не должна, но не могу ничего поделать. - Эта любовь была укоренена глубоко

внутри, настолько глубоко, что даже годы пренебрежительного отношения не смогли её

стереть полностью. - Когда-то я желала, чтобы он умер вместо мамы, но знаю, что она бы

возненавидела меня за такие мысли.

– Твоя мама простила бы тебя.

Елене хотелось в это верить настолько сильно, что она почти ощущала физическую боль.

– Мама была сердцем семьи. После того, как она погибла - всё умерло вместе с ней.

– Расскажи мне о погибших сестрах.

– Если мама была сердцем, то Ари и Бель напоминали мир и бурю.
– Их смерть оставила

в семье Деверо зияющую рану в тот день, когда полы дома оросились их кровью. Елена

вспомнила привлекательное лицо Слейтера и его губы, окрашенные в сверкающий

красный. Елена вцепилась в Рфаэля, отчаянно отбиваясь от ненавистных образов.

– Я была средним ребёнком, и мне это нравилось. Бэт была младенцем, но Ари и Бель

иногда позволяли мне присоединятся к ним.
– Она не могла больше произнести ни слова,

грудь сдавило от недостатка воздуха.

– У меня не было ни братьев, ни сестёр. - Слова Рафаэля прозвучали достаточно

неожиданно, чтобы прорваться сквозь её страдания. И она слушала, замерев и обвив его,

словно плющ. - Дети у ангелов рождаются очень редко, а обоим моим родителя было

несколько тысяч лет, когда я появился на свет.
– Каждое рождение напоминало праздник,

его же было похожим на фестиваль. - Я был первым ребёнком, рождённым у двух

архангелов за несколько тысячелетий.

Елена, доверив ему свою безопасность, тихонечко лежала в его объятиях, но он

чувствовал, с каким вниманием она слушает, и сквозь ткань рубашки ощущал тепло от её

ладошки, прижатой к его груди. Он провёл вдоль голой спины Елены рукой и продолжил

свой рассказ, продолжил делиться воспоминаниями, о которых целую вечность никому не

говорил.

– Но нашлись и те, кто считали, что я не должен был родиться.

– Почему? - Елена подняла голову, протирая глаза костяшками рук. - Почему они так

считали?

– Потому, что Надиэль и Калианна были слишком древними. - Прижав Елену к себе

настолько близко, что при каждом вздохе её грудь оказывалась прижатой к нему, он

провёл ладонями по изгибу её талии, вверх по рёбрам, наслаждаясь ощущениями тёплой

кожи под пальцами.
– Многие побаивались, что они начали деградировать.

Елена нахмурилась.

– Я не понимаю, бессмертие - это бессмертие.

– Но мы развиваемся, а некоторые - регрессируют, - ответил он.

– Ли Дзюань, - прошептала Елена.
– Она эволюционировала?

– Мы считаем, что да, но даже Совет гадает, во что именно.

В кошмар, это уж точно, но вот касается ли он лично её, или станет разрушением всего

мира… Елена не была глупой и сообразила за секунды.

– Поэтому твоя мать убила отца.

– Да. С него всё началось.

– Неужели оба?
– боль отразилась в её выразительных глазах.

– Сначала она была в порядке.
– Рафаэль увидел перед собой последние мгновения жизни

своего отца так чётко, словно эти образы нарисовали на радужке его глаз.
– Жизнь моего

отца прервал огонь.

– Та фреска, в холле нашего крыла... на ней его смерть, - произнесла она.

– Напоминание того, что может ожидать меня в будущем.

Елена покачала головой.

– Я никогда не позволю произойти подобному.

Его человеческая женщина, его Охотница. Такая юная, но с внутренней силой, которая его

удивляла, и будет удивлять спустя века. В какой-то степени Елена уже его изменила, хоть

Рафаэль и не понимал, как именно. Он подумал, что, возможно, ей удастся спасти его от

безумия, которое завладело Надиэлем.

– Даже если тебе не удастся, - проговорил он, - уверен, что ты найдёшь способ оборвать

мою жизнь до того, как я запятнаю мир злом.

Глаза Елены загорелись возмущением.

– Если мы умрем, - сказала она, - то умрем вместе. Таков уговор.

Рафаэль вспомнил, о чём думал, когда падал с ней в Нью-Йорке, держа её сломанное тело

в объятиях, и вместо произнесённых ею слов слыша лишь слабый шепот в голове. Он

даже на секунду не задумался о том, чтобы ухватиться за свою вечность, а вместо этого

предпочёл умереть вместе с ней, со своей Охотницей. Но то, что и она захочет сделать

подобный выбор...

Рафаэль сжал кулаки и повторил: