Поцелуй горца

Он пожал плечами.

— Мне всегда нравилась математика. Ну и о чем тебе говорят мои ответы? — Потому что ее вопросы говорили Друстану о многом.

Гвен Кэссиди была самой умной девушкой из всех, с кем сводила его жизнь. Молодая, наверняка способная родить, невероятно привлекательная и умная. Уверенность в том, что судьба недаром свела их вместе, усилилась на порядок.

Возможно, подумал Друстан, после завтрашней ночи она перестанет его бояться. Возможно, и вправду существует такая любовь, как та, что познал его отец.

— Ладно. Если ты и кандидат в психушку, ты все равно самый умный псих из всех, кто мне встречался, а твои проблемы с головой относятся лишь к одной сфере. — Гвен вздохнула. — И что теперь?

— Иди сюда. — Он протянул к ней руки.

Она настороженно покосилась на него.

— Девушка, я просто хочу обнять кого-то живого и теплого. Я не причиню тебе вреда.

Она медленно подошла к нему и опустилась рядом на траву. Некоторое время Гвен молча смотрела на звезды, не решаясь встретить его взгляд, потом ее напряженные плечи опустились и она повернулась к нему лицом.

— Вот блин! — Реплика удивила горца, но последующие ее действия удивили еще больше — Гвен потянулась к нему, положила ладони ему на виски и притянула его голову к своей груди.

Друстан обнял ее за талию и прижал к себе.

— Милая Гвен, спасибо тебе. Ты — мой дар Небес.

— Я бы не была в этом так уверена, — пробормотала она ему в волосы.

Ее объятия были неуверенными, словно она никогда раньше так не делала. Тело девушки было таким напряженным, что Друстан понял: любое неосторожное движение — и она отпрянет. Он медленно вдохнул и выдохнул, стараясь не шевелиться. Пусть она привыкнет к его близости.

— Насколько я поняла, до завтра ты ничего не сможешь мне доказать?

— Как я и обещал, завтра ты удостоверишься, что я говорил правду. Но это ничего не меняет. Ты останешься со мной по своей воле? Поможешь завтра осмотреться на этом месте?

Она осторожно запустила пальцы в его волосы, и от этой простой ласки у Друстана вырвался полувздох-полустон.

— Айе, Друстан МакКелтар, — ответила Гвен, прекрасно имитируя говорок горца. — Я останусь с тобой до завтра.

Он громко рассмеялся и притянул ее к себе. Он страстно желал касаться ее, заниматься с ней любовью, однако понимал, что если сейчас он будет настойчив, то потеряет даже возможность обнять Гвен.

— Вот и хорошо. Ты не безнадежна, из тебя еще может выйти хорошая горянка.

В эту ночь Гвен Кэссиди спала в объятиях горца, среди древних развалин на ложе из маргариток. В серебристом свете луны она казалась трогательной и беззащитной, как ягненок. И каким бы хищным волком не чувствовал себя МакКелтар, в эту ночь он приказал себе ограничиться простым объятием.

9

23 сентября

10:23 р. т.

Весь день прошел в поисках, но плит они так и не нашли. Когда небо потемнело и стало темно-синим и замерцали первые звезды, Друстан сдался и сложил костер в круге камней — так, чтобы он освещал место будущего ритуала.

Ритуал мог пойти не так, как надо. На этот случай у Друстана были свои соображения: он хотел как можно больше рассказать о том, что произошло перед его исчезновением. А еще ему определенно пригодится ее рюкзак. Копаясь в руинах, он подробно рассказывал обо всем, что случилось до его похищения.

Гвен недоверчиво изгибала брови, но все же внимательно слушала его объяснения. Он вспоминал, как получил записку с предложением немедленно явиться на поляну возле озера за замком, если хочет узнать имя Кемпбелла, который убил его брата. Боль потери жгла Друстана огнем, и, схватив оружие, он помчался к озеру, не взяв с собой даже охраны. Жажда мести лишила его способности здраво мыслить.

Он рассказал о том, как по пути к озеру испытывал нарастающую усталость и головокружение. Наверное, его предварительно опоили чем-то. Добравшись до опушки возле озера, он просто упал. Ноги и руки не двигались, веки словно налились свинцом. Друстан чувствовал, как с него снимают доспехи и оружие, как рисуют на его груди непонятные символы, а потом он погрузился в сон, от которого очнулся только после ее падения.

Он рассказал ей о своей семье, об умном и задиристом отце, об их любимой домоправительнице Нелл, которая практически заменила Друстану мать. Рассказал о молодом священнике, мать которого предсказывала судьбу и постоянно гонялась за ним, стараясь что-то прочитать по его руке.

Горец на время забыл о печали и увлеченно вспоминал истории из своего детства и их с Дугом проделки. Когда он говорил о своей семье, скептический взгляд Гвен становился мягче, и она слушала с искренним вниманием. Она смеялась над выходками Друстана и его брата, улыбалась бесконечным препирательствам Сильвана и Нелл. По легкой задумчивости, то и дело появлявшейся на лице Гвен, Друстан понял, что эта девушка видела не так уж много любви даже в те времена, когда ее семья еще жила на свете. «А у тебя есть братья или сестры?» — спросил он. Она покачала головой. «У моей мамы были проблемы по женской части. Я родилась довольно поздно, а после моего рождения врачи сказали, что детей у нее больше не будет». — «Почему же ты сама не вышла замуж и не родила наследника?» Она отвернулась, избегая его взгляда. «Я просто не нашла подходящего мужчины». Нэй, в ее жизни было не так уж много хорошего, но он с удовольствием это изменит. Он с радостью сделает что угодно, чтобы увидеть счастье в ее глазах.

Друстан желал Гвен Кэссиди. Он хотел стать для нее «подходящим мужчиной». От одного ее запаха у него начинала кружиться голова. Он хотел, чтобы она настолько привыкла к его телу, к наслаждению, которое он может ей дать, что, лишь взглянув на него, забывала бы обо всем остальном. Он хотел бы две недели не выпускать ее из спальни, разбудить в ней ту дремлющую до поры страстность, которой девушка была одарена в полной мере.

Но этому не суждено сбыться. Как только он исполнит ритуал и Гвен поймет, кто он на самом деле и что он с ней сделал, она, скорее всего, его возненавидит. И все же у него не было выбора.

Друстан взглянул на серп луны, плывущий по темному небу, и жадно вдохнул, вбирая в себя сладкий запах шотландской ночи. Время почти пришло.

— Оставь, Гвен, — сказал он. Его тронуло то, что девушка не собиралась сдаваться. Пусть она считала его сумасшедшим, но она помогала ему исследовать руины. — Пойдем со мной к камням.

Им осталось пробыть вместе около часа, и этот час горец хотел провести у костра, обнимая ее. Конечно, на самом деле ему хотелось сорвать с нее одежду и заняться любовью, однако это было так же возможно, как то, что потерянные плиты вдруг материализуются перед ним из ночного воздуха.

— Но мы же не нашли плиты. — Гвен повернулась к Друстану и отбросила волосы с глаз, нечаянно мазнув грязью по щеке.

— Уже слишком поздно. Время почти пришло, а эта световая трубка, — он указал на ее фонарик, — не поможет нам найти то, чего здесь нет. Было глупо и наивно надеяться, что плиты уцелели при разрушении замка. Если мы до сих пор их не нашли, то лишний час поисков ничем нам не поможет. Пойдем. Я хочу, чтобы этот час ты провела со мной.

Прошлой ночью они спали рядом, и, когда Друстан проснулся, он долго любовался лицом Гвен, таким невинным и доверчивым во сне. А потом он поцеловал ее в губы, и девушка открыла глаза. Еще не совсем проснувшаяся, с розовым следом от его свернутой футболки, из которой Друстан сделал подобие подушки, Гвен вызвала в горце прилив нежности, которой он в себе даже не подозревал. Желание обладать этой девушкой, не угасавшее с того самого момента, как он впервые увидел Гвен, внезапно смешалось с другим, куда более сложным чувством. Будь у них немного больше времени, эта смесь могла бы превратиться в любовь. Ему хотелось не просто затащить ее в постель и насытить наконец свою похоть, нет: Друстану хотелось, чтобы их судьбы переплелись, он испытывал ту самую смесь восхищения, страсти и понимания, которая способна связать мужчину и женщину на долгие годы. Гвен была для него идеальной парой.