Поцелуй из прошлого

Бетани не понимала, что должна делать. Она знала, как разрешила бы данную ситуацию два часа назад, до того, как они прошли через зелено-золотистые поля и Лео рассказал ей душещипательную историю о своем детстве. Сейчас Бетани пребывала в нерешительности.

В настоящее время ее предательское сердце болезненно сжималось при одном воспоминании о трудном детстве Лео. Как же ей следует себя вести?

— Как прошли твои совещания в Сиднее? — спросила она, потому что подобный вопрос показался ей безобидным и не мог усилить возникшее между ними напряжение. И, возможно, потому, что она действительно трусиха, как обозвал ее Лео.

Он шире растянул губы в улыбке, протянул руку и длинными пальцами взял кусочек твердого сыра.

Не сводя взгляда с Бетани, от откусил сыр. Бетани его простой жест показался до неприличия сексуальным.

Водная гладь озера была спокойной, ветер нежно ласкал кожу Бетани. Солнце над их головами было теплым и ласковым. Грудь Бетани налилась от возбуждения, на ее верхней губе выступила испарина.

Она знала, что Лео все замечает. Наклонив голову в сторону, он сказал:

— Я нечасто теряю то, что мне нравится, Бетани. Но, возможно, ты об этом уже знаешь.

— Я знаю, что ты очень серьезно относишься к делам, если ты это имеешь в виду, — сказала она, не в силах отвести взгляд от его соблазнительных глаз, не в состоянии удержаться от мысли, что может случиться, если она наклонится вперед и позволит себе распластаться на мускулистом и стройном теле Лео, созданном для чувственных наслаждений.

Но конечно же Бетани уже знала, что произойдет. Она ощущала на языке солено-мускусный вкус его кожи. Она уже чувствовала его длинные гладкие мышцы под своими ладонями. Она едва переводила дыхание, представляя себе чувственные образы и стараясь справиться с захлестнувшим ее желанием.

Она понимала, что Лео догадывается о ее размышлениях.

— Я отношусь серьезно ко всему, — произнес он приглушенным и рокочущим голосом, который словно прокатился по ее телу жарким трепетом. — Я известен своей внимательностью к деталям. Можно даже сказать, что я ею славлюсь.

— Лео… — Она не знала, что хотела сказать, но внезапно почувствовала себя в ловушке. Самое ужасное заключалось в том, что Бетани было наплевать на то, что Лео ее околдовал. Она не понимала, что с ней происходит. Как ему удается пробуждать в ней такие ощущения, ничего не делая, а просто лежа рядом?

В ее голову закралась мысль о том, что противостоять Лео ей удастся только в замке. Здесь он наконец разоружил ее, и она стала намного беззащитнее, чем когда-либо. Самое главное, что она не могла заставить себя мыслить логически, как поступала сегодня утром. Она понимала, что здравое мышление вернется к ней, как только удастся пережить нынешний опасный момент.

Тем не менее, находясь рядом с Лео, она могла думать только о его страстном взгляде и о собственной беспомощности.

— Я вижу, как ты смотришь на меня, Бетани, — прошептал он, пристально вглядываясь в ее глаза. Его голос стал соблазняющим и ласковым. — Ты поедаешь меня глазами. Все твои желания написаны на твоем лице. Я заметил, что твое дыхание стало прерывистым, твои руки задрожали.

— Возможно, я испытываю отвращение, — выдохнула она. — После всего, что между нами произошло.

Лео хищнически ей улыбнулся, и Бетани показалось, что по телу пробежал электрический ток.

— Ты изучаешь психологию, — сказал он. — Расскажи мне, что означают твои физические реакции. Расскажи, почему ты продолжаешь отрицать то, что давно известно нам обоим.

Бетани отвела взгляд. Слово «психология» внезапно подействовало на нее отрезвляюще. «У тебя другая жизнь, другая жизнь! — в отчаянии сказала она себе, пытаясь избавиться от напряжения, усиливающегося с каждым ударом сердца. — Ты просто видишь сон о том, что сидишь на берегу озера. Это только сон».

— Мне не нужно быть психологом, чтобы знать, что, прикоснувшись к тебе, я совершу монументальную глупость, — произнесла она, понизив голос и сосредоточившись на чистой глади озера.

— Как скажешь, — пробормотал он, не выглядя ни обиженным, ни убежденным. Бетани настолько возбудилась, что чувствовала каждое движение Лео.

Она ощутила, когда он потянулся за сочными кусочками колбасы и ветчины, когда отломил кусок свежего хлеба и намазал его оливковым паштетом. Она почувствовала, когда он расслабленно оперся о локти, облизал пальцы и уставился на нее ненасытным взглядом.

— Почему ты никогда не приводил меня сюда? — спросила она наконец, когда уже больше не могла спокойно смотреть на озеро.

Что хуже — чувствовать, что делает Лео, или наблюдать за тем, что он делает? Бетани не знала ответа даже по прошествии нескольких лет. Она обернулась, чтобы взглянуть на него, и не удивилась, обнаружив, что он по-прежнему внимательно на нее смотрит.

— До того, как мы расстались, — уточнила она.

Лео еще какое-то время смотрел на нее, потом взглянул на противоположный берег озера, где от легкого ветерка шуршали листья хурмы.

— Это место всегда казалось мне несчастливым, — сказал он наконец. — Мне показалось неуместным приводить свою молодую жену туда, где из-за эгоизма мужчины лила слезы женщина.

Бетани сглотнула:

— А теперь?

Почему она задала ему этот вопрос? Какой ответ она хочет услышать?

Бетани знала, чего от него ждет. Она всегда об этом знала. Именно поэтому равнодушие Лео так сильно ранило ее в прошлом. Именно поэтому она так долго жила в Торонто, бессонными ночами надеясь, что Лео вернется, хотя ненавидела себя за эту слабость, когда наступало утро.

«Меня просто терзают отголоски переживаний, и больше ничего», — убеждала она себя.

— Какой ответ ты хочешь услышать? — тихо спросил он, обращая на нее задумчивый, но ожесточенный взгляд. — Что я должен сказать, чтобы ты прикоснулась ко мне, как того хочешь, Бетани? Мы оба хотим, чтобы ты сделала первый шаг. Скажи мне, что ты хочешь услышать, и я скажу. Просто скажи.

Бетани показалось, что внезапно началось землетрясение и земля ушла из-под ее ног. Но ведь все это время она сидела не двигаясь, не прикасаясь к Лео, даже не пререкаясь с ним.

Ее захватила боль сожаления. И вожделение. Ее душа разрывалась от желания и мучительного страха. Бетани решила, что, если протянет руки и прикоснется к Лео, он бесследно исчезнет.

Потому что его изначально не должно было быть в ее жизни. Он не должен был с ней встречаться. Он никогда не был ей парой. Он лишь пользовался ею время от времени, и она знала об этом с самого начала.

Не поэтому ли она устраивала истерики, изображала из себя сумасшедшую — делала все возможное, чтобы его оттолкнуть? Неужели она сделала все, чтобы ускорить наступление того дня, когда Лео посмотрит на нее и сочтет женитьбу на ней самой большой ошибкой? Почему бы не ускорить расставание, если она всегда знала, что им не суждено долго быть вместе?