Поцелуй Крови

сказал:

– Речь о твоем выживании. Выживание означает способность идти вперед, чего бы это

ни стоило, несмотря на все жертвы. Поэтому перестань тратить силы, поднимайся на ноги и

двигайся вперед.

– Я не хочу оставлять тебя здесь. – Также она не хотела выяснять, почему оставив

Пэйтона, ей казалось невыносимым бросить абсолютного незнакомца. – Я тебя не оставлю.

Его взгляд устремился к ней, и он был зол.

– Как тебе такое: я не нуждаюсь в помощи от тебе подобных… не хочу, чтобы меня

спасала какая-то бестолковая женщина… бестолковая, слабая, мямлящая женщина, которую

изначально нельзя было допускать к программе.

Пэрадайз рухнула на лесной настил, острая боль прошлась по ее груди. Но потом она

покачала головой.

– На самом деле, ты в это не веришь. В вечер нашей первой встречи ты сказал совсем

другое. Ты сказал, чтобы я приходила, даже если отец запретит мне.

– Я солгал.

– Ты лжешь сейчас.

Он снова закрыл глаза.

– Ты меня не знаешь.

Когда он замолк, ее накрыла волна истощения.

– Нет. Не знаю.

Посмотрев на дорогу за ним, она попыталась представить, как встает на ноги и снова

идет… и не смогла. Непонятным образом, между тем моментом, когда она была на своих

двоих, и текущим положением на заднице, она умудрилась набрать семь тысяч фунтов… и

это еще не все. Кто-то отбил ей обе ноги молотками. И приложил по голове. И плечу.

Пэрадайз посмотрела назад, туда, откуда они пришли. Она реально решила, что

небольшая прогулка – не так уж плохо?

– Тебе здесь не место, – услышала она слова Крэйга.

Пэрадайз закатила глаза.

– Мне надоело это выслушивать. Если бы ты на самом деле в это верил, то не дал бы

мне тот совет в самом начале вечера.

– Мне стало жаль тебя. Я тебя пожалел.

– Значит, у тебя все же есть сердце.

– Нет.

– Тогда как ты можешь чувствовать к кому-то жалость? – Когда он просто стиснул

зубы, Пэрадайз осознала, что они оба были доведены до грани, поэтому мало что

соображали. – Окей, тогда проясни кое-что. У тебя нет сердца, тогда зачем проверять для

всех бутылки? Энергетические батончики. Ты сделал это не ради меня одной.

– Ради тебя.

Пэрадайз застыла. Его лицо было отвернуто в другую сторону, но у нее возникло

странное ощущение, что он говорил правду.

– Но я для тебя чужая, – сказала она.

– Сказал же. Я тебя пожалел. Остальные могли сами позаботиться о себе, да и один в

поле не воин.

– Подскажи, кто ты все-таки… женоненавистник с чувством совести или напарник-

несмотря-на-то-что-я-девчонка? Ты мечешься из лагеря в лагерь как политик.

Застонав, Крэйг поднял руку.

– У меня голова трещит от тебя.

– Думаю, дело в испытании на выносливость. Не во мне.

– Можешь просто меня оставить? Продолжим разговор, и меня стошнит, как твоего

дружка.

– Моего др… Пэйтон? Ты говоришь о Пэйтоне?

Так, они что, правда сидят здесь и разговаривают, как ни в чем не бывало?

Ну, скорее спорят.

– Сделай мне одолжение? – сказал мужчина. – Видишь вон тот камень?

Она посмотрела налево.

– Этот? Размером с мини-холодильник?

– Да. Можешь поднять его и уронить мне на голову? Было бы чудесно. Спасибо.

Пэрадайз потерла глаза, а потом опустила обе руки, когда стало слишком тяжело

держать их на коленях.

– Как твое полное имя? Если я собираюсь убить тебя по твоей же просьбе, мне нужно

знать, что выбить на могильной плите.

Он снова обратил на нее свой взгляд. Небесно-голубой. Его глаза были невероятно

яркого, голубого цвета.

– Как насчет компромисса? – пробормотал он. – Ты просто оставишь меня здесь, а я

сам сдохну, и тебе не придется беспокоиться о крови на твоих руках… или моем имени.

Пэрадайз отвела взгляд.

– Тройка – несчастливое число.

– Что?

Она ждала, когда он назовет ей свой род. Когда он не ответил, Пэрадайз списала все на

истощение… и его простое происхождение.

– Ну а сейчас, ты можешь уйти? Пожалуйста? – прошептал он. – Как бы я не

наслаждался нашей милой беседой, я отключусь… прямо сейчас. Мне нужен сон.

– Ты можешь это сделать… ты в состоянии продолжить.

Он не прокомментировал и никак не отреагировал на ее слова… и она почувствовала,

что он отвергнул ее щедрый дар. До какой степени надо быть заносчивым?

– Значит, все? – сказала она… обращаясь, в основном, к себе.

Крэйг снова ничего не ответил, но она не думала, что он потерял сознание.

И потом, как и раньше, он заговорил, когда она уже не ожидала этого:

– Пришло время. Ты должна решить, кто ты. Это происходит в такие моменты. Ты все

бросишь… или пойдешь вперед?

Я всегда остановлюсь, чтобы помочь тебе, подумала она. А помогать другому не

значит сдаваться.

– Ты не хочешь выяснить кто ты… ты не просто менеджер.

Она нахмурилась.

– Всякая работа важна.

– И может, тебя ждет величие… только если ты встанешь и продолжишь путь.

Боже, она не знала… вообще ничего в настоящий момент.

Жар ее гнева рассеивался, у нее осталось только истощение, от которого скелет

грозился рассыпаться на части.

Кто я, – задумалась она.

Хороший вопрос.

И она не представляла, каков будет ответ. Что она знала наверняка? Пэрадайз,

урожденная дочь Абалона, Первого советника Рофа, Слепого короля, не станет сидеть подле

незнакомца, который не желал ее компании и не просил спасти его, в то время как была

возможность пройти еще один фут, ярд, милю в этом соревновании.

Она опустила взгляд на Крэйга. Как и ее одежда, его была запачкана кровью, потом и

грязью, его волосы высохли торчком, тело обмякло, напоминая мешок.