Поцелуй любви для зануды

Киваю, но буквально через минуту снова чувствую, как мою руку пленяет гадский захватчик, прижимая наши ладони друг к другу и переплетая пальцы в замок. Не вырваться. Делаю вид, что не замечаю его маневра, продолжая глазеть на прилавки.

Спустя почти два часа шатания по ярмарке, я уже счастливая обладательница двух пачек кавы, фруктового сахара, большого пакета разных сухофруктов и орехового ассорти. Для полного счастья мне не хватает теплой одежды и добротных ботинок, потому что в разговоре с одним из продавцов, когда я покупала небольшую баночку душистого меда, выяснилось, что в этом мире в году все-таки четыре сезона и сейчас действительно осень, я правильно угадала. А потому, следуя за Кианом, сворачиваю во внутренний круг ярмарки в поисках теплого свитера и чего-то типа гамаш с начесом. К сожалению, женщинам тут не пристало носить брюки, а значит, надо утепляться как-то альтернативно. Вот и вспомнились давние детские времена, когда мама заставляла меня надевать в школу колготы, а сверху — теплые, шерстяные гамаши, которые жутко кололись и чесались в самых неприличных местах, и которые я с радостью снимала в школьной раздевалке, спрятав поглубже в рукав куртки, чтобы никто из одноклассников не видел это чудовище отечественной легкой промышленности.

Спустя еще час у меня уже есть отличные гамаши, от которых Киан в ужасе, а я в восторге, и теплый свитер ручной вязки с объемным ажурным воротом. Ох, и пришлось мне за него поторговаться с продавщицей — огромной, громогласной теткой с трубкой в зубах. Скорее всего, я бы за свитер ужасно переплатила, невзирая на свои попытки сбить цену — уж очень он мне понравился, а продавщица это дело быстро смекнула и уступать не спешила. Но прямо в середине наших горячих дебатов вклинился Киан, произнеся равнодушным тоном:

— Уважаемая, соглашайтесь на цену, которую вам предлагает молодая госпожа. А то ведь я могу сейчас позвать стражу, пусть посмотрят качество товара. Готов поспорить, данный свитер отнюдь не из того самого пуха, на котором вы так настаиваете. А значит, это заведомый обман покупателя. Мы ведь знаем, что за такое бывает, правда?

Одного взгляда его горящих глаз хватает продавщице, чтобы молча сложить понравившуюся мне вещь в бумажный пакет и отдать, взяв денег даже меньше, чем мы сторговались.

— Носите с удовольствием, — подобострастно улыбаясь, говорит женщина, старательно пряча свое могучее тело куда-то между прилавками.

— Спасибо, — отвечаю, радостно сияя и прижимая к груди покупку.

— Вообще не понимаю, что ты в нем нашла, — делает замечание Киан, кивая на мой сверток, когда мы идем дальше. — Огромный, широкий. Ты в нем, как мешке будешь.

— Ну, и пусть, зато теплый, — отвечаю, все еще улыбаясь. — Надо же, а ты, оказывается, бываешь очень полезен.

— Что значит бываешь? Да я всегда полезен, — шутливо отвечает Киан, его настроение явно улучшилось с момента нашего приезда на ярмарку.

— Ага. Как горькое лекарство. Принимать только в крайнем случае. Но да, действительно помогает, — подшучиваю над ним.

— Нарываешься, мелкая, — отвечает блондин, совсем капельку, но улыбаясь.

— Ой, боюсь-боюсь, — жалобно пищу, сделав притворно испуганные глазки.

И тут же замираю возле одного из прилавков. Ваааууу.

— О, нет! Только не говори, что ты собираешься его купить…

Ох уж эти мужчины, ничего не понимают в искусстве кройки и шитья.

Глава 15

— Конечно же, собираюсь, — отвечаю с довольной улыбкой, подплывая лебёдушкой к прилавку с одеждой и не спуская глаз с красивого, светло-зеленого платья, с длинной юбкой — солнце, глухим воротом и широченными рукавами-буфами.

Сколько материала перевели на одно единственное платье, просто восторг! Продавец, не веря своему счастью, продает мне сие творение местного кутюрье по стоимости булочки с вареньем. Радостно складываю добычу в пакет и передаю Киану, смотрящему на меня с преувеличенным ужасом на лице.

— А что? Вдруг пригласишь меня еще раз свой семейный ужин, а у меня уже и наряд готов, — подначиваю его.

— Точно. Платье, а сверху — свитер, — смеется блондин. — Сердечный приступ бабушке гарантирован.

— Ой, да ладно. Она у тебя такая, что еще и нас переживет, — отвечаю, тоже улыбаясь.

Мы еще недолго бродим между рядами, я покупаю бусы из огромных красных камней, просто чтобы подразнить Киана, который делает меткое замечание, что мне теперь рядом с фонтаном ходить нельзя. Вдруг, толкнут, упаду в воду и тут же пойду на дно, с такими-то каменюками на шее. Поэтому, он вцепляется клещом в мою руку и тянет к внешним торговым рядам. Там я покупаю кулек с засахаренными орешками, которые блондин у меня нагло ворует по одному, пока мы идем к ларьку за обедом.

Возле прилавка с едой мы опять спорим, что будем заказывать, и кто будет платить. В итоге — заказываю я, платит — Киан. Не сдержавшись, ржу лошадью, когда вижу, как благовоспитанный декан аккуратно держит двумя пальцами фи-ми — аналог нашей шавермы, пытаясь откусить так, чтобы начинка не выползла с другой стороны. За это получаю шариком из скомканной салфетки в лоб. Но остановить хохот все равно не могу, особенно, когда кусок картошки с соусом со смачным плюхом падает точно на отглаженные брюки красавчика.

Надо отдать должное блондину. Он не злится на мой смех, хоть и делает вид, что недоволен. На самом деле, я уже научилась как-то различать его чувства, даже если он их скрывает. И сейчас явно ощущаю, что он спокоен и, как ни странно, доволен. Впрочем, я тоже довольна прогулкой и покупками. Стало приятной неожиданностью, что общество Киана может не только напрягать и бесить…, оказывается.

На какое-то время я даже забываю, что меня в библиотеке ждет нелегкий разговор со следователями, или как они тут называются. Дорога обратно занимает куда меньше времени, и мы перекидываемся остротами до самой моей работы. Забрав пакеты с покупками, прошу Киана не провожать меня, и, немного страшась, иду в свой отдел.

На входе меня встречает Тео и высокий, грозного вида мужчина.

— О, госпожа Ольхов, — брюнет заговаривает первым, — вы вовремя. Я уже рассказал господину дознавателю о том, что вы мне поведали, но думаю, будет лучше, если вы сами все еще раз расскажите.

Ну, что сказать? Беседы со следователями во всех мирах одинаковы. Тяжелая аура власти и специфической должности давит неимоверно. Резкие вопросы, холодный тон. После допроса у меня ощущение, что меня, как ту тряпочку, хорошенько выварили в кипятке, прополоскали и напоследок выкрутили, оставив висеть на веревке. Типа, чтобы просушилась.

Но я все равно ничего не рассказываю о своей книге, заголовке в талмуде-артефакте и прочем. Это вызовет много вопросов вообще, и о моей личности в частности. Да, документы у меня есть, но насколько подлинна моя личина тут, в этом мире? Не окажется ли, если копнуть глубже, что я никогда не существовала, или умерла давным-давно? И вместо того, чтобы выполнять свое желание и бежать отсюда побыстрее домой, я буду недвижимо сидеть в комнате с решетками много-много лет. Нет уж, спасибо.

Да, конечно, у специальных органов власти есть больше ресурсов и знаний, которые бы мне очень облегчили понимание ситуации с книгой, но вряд ли со мной так просто поделятся, по доброте душевной. А, значит, до всего буду доходить сама. Ничего. Трудно, но не невозможно.