Поцелуй меня, если осмелишься!

В комнате было много света, а Мэтт склонился над широким круглым столом, заполненным какими-то бумагами и чертежами. Две настольные лампы были закреплены по краям, а третья — подвесная, по середине. Очевидно, что он работал: в руках карандаш и длинная, необычного вида, линейка. Лорен подошла ближе, а он даже головы не поднял, ничем не дал понять, что заметил чужое присутствие. Она скользнула взглядом по всевозможным циркулям, треугольникам и еще куче неведомых инструментов, а потом присмотрелась к рисунку. Отрывистые произвольные линии, какие-то цифры, закругленные своды будущих окон. И тут же рядом открытый ноутбук с детальным, точно выверенным чертежом. Лорен улыбнулась и подумала, что смотреть как рождается новый дом — завораживает. А еще, что Мэтт с сосредоточенным лицом выглядит старше, но и притягательней.

— Кто ты по профессии? — тихо спросила она. «Архитектор! Кто же еще!» — ответил внутренний голос, но голос принадлежал Лорен Вилсон, а вопрос — Лорен Вудс.

— Инженер-архитектор, — бросив на нее быстрый взгляд, ответил Мэтт.

— Ты много работаешь?

— Много.

— А зачем? У тебя же много денег, — изобразив искреннее недоумение, поинтересовалась Лорен. Он невесело хмыкнул и посмотрел на нее, как на диковинку, которая по нелепому стечению обстоятельств оказалась с ним в одном доме.

— Лорен, если ты спрашиваешь меня об этом, то, боюсь, ответа ты не поймешь.

Она пожала плечами и посмотрела в сторону, окинула взглядом большой шкаф с книгами и обратила внимание на низкий ротанговый столик. На нем лежали папки с документами, стоял остывший кофе, а сверху находился толстый кожаный ежедневник, на котором серебристым тиснением, в самом низу маленькими буквами была выбита надпись: «Carpe diem. Fortuna favet parati».

— Лови момент. Удача любит подготовленных, — тихо произнесла Лорен. — А ты, Мэтт, придерживаешься этого девиза?

— А ты читаешь на латыни? — оторвавшись от работы, в ответ спросил Мэтт. Лорен прикусила язык и подумала, что она полная идиотка, но через мгновение повернулась к ожидающему ответа мужчине и с кокетливой улыбкой, произнесла:

— Года два назад познакомилась в клубе с итальянцем. Он совершенно не говорил по-английски, но прекрасно знал латынь. Глупо, правда? — Мэтт молчал. — Он часто повторял эту тарабарщину, вот я и запомнила. — Лорен пожала плечами и для пущей убедительности похлопала ресницами.

— И как же вы общались с этим итальянцем? Через гугл-переводчик? — вкрадчиво полюбопытствовал Мэтт.

— Когда надо было, мы с ним прекрасно понимали друг друга, и никакой переводчик не требовался, — так же отозвалась Лорен.

— Сколько тебе лет, Лорен? Двадцать три, как Дэнни. И такой богатый сексуальный опыт. Не рано ли ты начала?

«Двадцать два», — мысленно ответила она, но поправлять Мэтта не стала. Какая в сущности разница, а показывать ему документы она не собиралась.

— Ну, двадцать три — не так уж и мало. Времени обзавестись опытом было предостаточно, — с деланым равнодушием произнесла Лорен.

— Сейчас выглядишь на восемнадцать.

Лорен посмотрела в стеклянную дверь шкафа и действительно обнаружила в отражении девчонку в коротком кружевном сарафане, с рассыпавшимися по плечам густыми, насыщенного медного оттенка волосами и практически без косметики.

«В следующий раз накрашусь, как заправская проститутка», — подумала Лорен и мило улыбнулась, стрельнув в Мэтта деланно невинным взглядом, намеренно убеждая в том, что ее облик — всего лишь образ целомудренной юной девушки, который она решила продемонстрировать.

— А сколько тебе лет?

— Тридцать два, — ответил Мэтт.

— А выглядишь на тридцать три. С половиной, — бесхитростно прокомментировала Лорен, но ее глаза, вопреки голосу, насмешливо блестели.

Она уже собралась победно удалиться, покинуть нахмурившегося и молча сверлившего ее взглядом мужчину, когда почувствовала крепкую руку на предплечье, развернувшую ее на сто восемьдесят градусов.

— Лорен, я понимаю, твоим воспитанием никто не занимался, но уволь меня от своей глупой иронии. И вообще, я бы посоветовал тебе не открывать рта, так ты кажешься умнее, — не на шутку разошелся Мэтт, негромко выплевывая ей в лицо свои оскорбительные замечания.

А Лорен переваривала совсем другую, только что открывшуюся ей истину. Руку, которую держал Мэтт, жгло огнем, а сердце буквально отбивало чечётку. Ее тело, вопреки сложившейся ситуации и обоюдной антипатии, решило взбунтоваться и отреагировать на самого неподходящего мужчину из всех возможных. На того, которого ей нужно оттолкнуть, а не очаровать.

Лорен медленно выдохнула и подняла глаза на Мэтта. Она видела, как его взгляд остановился на голубой жилке, отбивавшей бешеный ритм на тонкой шее, и из недовольного стал по-настоящему мужским и таким понимающим. Он заметил. Заметил, что Лорен — невесту брата — взволновала его близость. А остальное она видела будто через белесую туманную дымку. Руку, привлекшую ее к себе так близко, что она смогла вдохнуть тонкий древесный аромат его парфюма. Нежное прикосновение пальцев к шее и улыбку, заигравшую на губах, когда он дотронулся до бурно вздымавшейся груди и, сжав, обнаружил, что Лорен была без белья. Мэтт, не встретив сопротивления и абсолютно не испытывая угрызений совести, скользнул рукой в вырез сарафана и погладил большим пальцем напряженный сосок.

Лорен, как в замедленной съемке, наблюдала за его губами, медленно приближавшимися к ее. Понимала, что нельзя. Что необходимо вырваться и убежать отсюда, но все, чего она сейчас хотела — почувствовать вкус его поцелуя. Мэтт замер в одном дюйме от ее губ и прошептал:

— Попроси меня, Лорен. Попроси, и я возьму тебя.

— Нет, — выдохнула она.

— Не хочешь? — изобразив неверие, тихо спросил он. Лорен нашла в себе силы отрицательно качнуть головой. Мэтт положил руку ей на бедро и медленно провел вверх, касаясь ягодиц, задирая и без того короткое платье. Когда его пальцы отодвинули тонкую ткань кружевных трусиков и коснулись ее, Лорен судорожно вздохнула и дернулась, пытаясь отогнать это наваждение, вырваться из гипнотического плена серых глаз. Но он не позволил, наоборот еще крепче прижал к себе. Его пальцы были опытными и поразительно нежными, и уже через несколько секунд Лорен полностью потеряла контроль над собственным телом: провела языком по пересохшим розовым губам и, подавшись вперед, начала, как кошка, тереться о дарящую ласку руку хозяина. Мэтт снова склонился к губам девушки, стоны которой тихой музыкой разносились по небольшой комнате, и с презрительной улыбкой произнес:

— Какая же ты все-таки маленькая потаскушка, готовая раздвинуть ноги по первому щелчку.

Лорен показалось, что ей на голову вылили ведро холодной воды. Она рывком оттолкнула его и, отдернув платье, быстро пошла в сторону выхода. Возможно, на его оскорбление нужно было ответить что-нибудь едкое, но ни одной путной мысли в голове не нашлось. Ей необходимо спрятаться, собраться и подумать: что делать дальше? Лорен вздрогнула и подавила желание обнять себя руками, когда вслед ее удаляющимся шагам прозвучал громкий неприятный смех. Она не обернулась, поэтому не увидела, как Мэтт поднял к потолку усталое лицо, готовый взвыть от досады.

Он хотел ее. Его тело было напряжено до предела и сейчас жутко ныло от неудовлетворенного желания. И она хотела его. Мэтт помнил каждый стон, слетавший с распутных губ, частое возбужденное дыхание, ласкавшее его щеку, упругую грудь, идеально легшую в руку. Лорен была влажной, горячей и готовой. Как сочный спелый плод — сорви и съешь. Мэтт издал какой-то нечленораздельный звук, не понимая: почему? Почему он хочет эту маленькую сучку с фермы, с острым как бритва языком и повадками проститутки? А потом невесело подумал, что у него проблемы, потому что все чего он сейчас желал — подняться наверх и трахнуть невесту брата.