Поцелуй над пропастью

— Потому что мне больно вспоминать те годы, когда я принимала тебя за галлюцинацию или сон? Нет, милая, теперь я принимаю тебя такой, какая ты есть. — Ева все же повернулась к байю. — Хотя Кэтрин по-прежнему воспринимает все, что касается тебя, с большим недоверием.

— Я знаю. Но ты хорошо с этим справляешься. Может быть, когда-нибудь…

Бонни ушла. Еве не нужно было оглядываться, искать глазами дерево, у которого стояла дочка, чтобы понять это. После исчезновения призрачной фигурки всегда приходило острое ощущение пустоты и одиночества.

Она вздохнула, перевела дыхание и отвернулась. На этот раз почти все было не так, как раньше. Бонни и прежде приходила, когда чувствовала, что матери плохо, тревожно, одиноко. Приходила, чтобы успокоить и утешить. Все началось примерно через год после того, как Ева потеряла дочь. Ее затягивала тогда пучина отчаяния, и она бы, наверное, так и умерла бы еще до первых снов, в которых появилась Бонни. По крайней мере Ева убеждала себя, что это только сны. Тогда она еще не могла принять мысль о том, что Бонни — призрак. Ева всегда была реалисткой, и призраки в ее представление о мире не вписывались.

Но Бонни продолжала приходить, и постепенно Ева начала верить в то, что казалось невозможным. Продолжая многолетние поиски дочери, она неизменно держалась за эти необъяснимые, но ставшие необходимыми ей посещения. Потому что каждый визит был пронизан любовью, в них не было ничего пугающего.

Но в этот раз получилось по-другому. Они с Джо ехали сюда, когда над болотом появилось едва заметное мерцание. А потом Ева увидела свою дочь такой, какой никогда не видела прежде, — печальной и напуганной. Странно…

Нет-нет, конечно, все будет хорошо. Бонни вернулась, любящая, как всегда. Она знала о тревогах матери и хотела помочь, успокоить…

Успокоить? Не похоже. Какой может быть покой, когда убийца Бонни где-то поблизости. Какой может быть покой, когда сама Бонни сказала, что растянувшиеся на годы поиски близятся к концу.

Убийца Бонни. Вообще-то Бонни не подтвердила однозначно, что ее убийца именно Тед Даннер. В какой-то момент она вроде бы собралась сказать что-то о Даннере, но Ева, как всегда, ушла от разговора о деталях убийства. Возвращать дочь к пережитому ужасу, самой заново проходить через тот кошмар было выше всяких сил. Бонни не раз говорила о тьме, окружающей ее смерть, и Ева просто не могла просить ее погрузиться в воспоминания и вглядываться в этот мрак.

Но теперь тьма сгущалась. Бонни говорила, что два уровня, на которых она существует, начинают сходиться. Они обе чувствовали это, иначе Бонни ни за что бы не сказала, что ей, возможно, потребуется помощь матери.

Это было странно уже само по себе. Никогда раньше Бонни не просила Еву о помощи. Утешительницей и помощницей была она, она приходила, отдавала и уходила.

Уходила, может быть, на тот уровень, куда она не могла взять Еву?

Она сказала: «Может, мне понадобится твоя помощь».

Что если именно с этим, с этой просьбой о помощи, Бонни и приходила?

— Ева! — Это была Кэтрин. Она призывно махала рукой. Рядом с ней стоял Винейбл.

Ева тряхнула головой. Тьма, может быть, и приближается, но есть еще и реальный мир с проблемами, которые нужно решать. Надо поговорить с Винейблом, а потом ехать с Кэтрин в Новый Орлеан и приступать к поискам Теда Даннера.

Если только он еще жив. Если это он напал на Кэтрин и убил Томаса Джейкобса. Полной ясности в этом деле пока еще не было.

Жив ли он, Бонни? И он ли тот, кто им нужен?

Тьма не давала ответа.

— Долго ж вы с Винейблом разговаривали. — Они только что отъехали от дома, и Ева повернулась, наконец, к подруге. — Ну что? Ты была права? Ему действительно что-то нужно от тебя? Кэтрин кивнула.

— Предлагает работу в Южной Америке. На него давит директор, а давление Винейбл переносит плохо и может запросто взорваться, как та скважина в Мексиканском заливе, из-за которой был такой переполох. Удивительно, что он вообще решил прилететь. Прекрасно знает, что никуда я теперь не поеду — у меня дома Люк. Видимо, просто решил прощупать почву и, может быть, найти какой-то подход, как меня уломать.

— Ты так спокойно об этом говоришь, не сердишься.

— А за что мне на него сердиться? Винейбл делает то, что должен, и так, как умеет. Именно за это, умение манипулировать людьми, его и ценят в Управлении. Важно знать, как не поддаваться этим трюкам, и делать свое дело. — Она бросила взгляд на Еву. — Зато мы можем использовать Винейбла. Он понимает, что разговаривать со мной бесполезно, пока я не найду убийцу Бонни, и готов бросить мне на помощь свои людские ресурсы.

— Даже не знаю, будет ли польза от людских ресурсов. — Ева с сомнением покачала головой. — Думаю, нам в первую очередь нужна информация.

— Я уже попросила его выяснить, где и когда умер Тед Даннер. И умер ли вообще. Это для начала.

Разумеется, Кэтрин уже обо всем позаботилась. Как всегда, дело на первом месте.

— Неплохо.

— Ты такая молчаливая, притихшая. Все в порядке?

Ева кивнула.

— Просто не могу поверить, что сегодня утром на болоте был Тед Даннер. — Она поморщилась. — Одно с другим не сходится. Тот Даннер, которого я знала в шестнадцать лет, и этот, убийца, не могут быть одним и тем же человеком.

— Я в более выгодном положении, — сказала Кэтрин. — Я знаю только того ублюдка, что едва не перерезал мне горло. Ты говоришь, он похож на Даннера и, вероятно, прошел спецподготовку. Галло почему-то не стал валить его сразу, а медлил до последнего, и для этого тоже должна быть какая-то причина. Мне всего этого вполне достаточно, чтобы двигаться дальше.

Почему же недостаточно ей?

Ева задумалась. Наверно, потому что ее беспокоило, тревожило что-то еще.

Тьма. Грозная, непроницаемая, надвигающаяся.

Слова Бонни: «Может, мне понадобится твоя помощь».

Помощь Галло. Бонни хотела, чтобы Ева помогла Галло.

Почему?

«Ему так больно».

Что она может сделать? Что? По какой-то неведомой причине Бонни хотела, чтобы они были сейчас вместе. И то, что у Евы свои проблемы с Галло, значения не имело и в расчет не принималось.

Так чего ты хочешь от меня, Бонни?

— Ты хмуришься, — заметила Кэтрин, искоса взглянув на нее. — Извини, но я твоих чувств не разделяю. Я ко всему подхожу с точки зрения здравого смысла, и логика указывает нам в качестве подозреваемого на Даннера.