Поцелуй ночи

Я не знаю, что это за место, но мне тут хорошо.

Сажусь на качель, обхватываю пальцами цепи и раскачиваюсь. Вдалеке желтый диск садится за острый гребень черной горы, и закат разливается красным: кажется, будто солнце поранилось и источает кровь. Так много крови, что она растекается, затапливая горизонт и окрашивая собой макушки вековых елей.

А потом я вижу лицо Сары.

Она расплетает волосы и вынимает приколотые ниже пробора сиреневые пряди. Кладет на стол фенечки, браслеты, часы – все, кроме тонкой красной нитки, та остается с ней. Я вижу, как она кружится, словно в безумном танце, и ее фиолетовое платье кружится куполом вокруг ее ног.

А затем оно вдруг превращается в лес. Глухой, темный, высокий – без конца и края. Где-то над головой кричит ворон, и этот крик точно зов. Я срываюсь с места и бегу на него. Куда – сама не знаю. Бегу, пока не замечаю мелькающее впереди желтое пятно. Что это? Оно движется быстро, и мне его не догнать. Но в этот момент я запинаюсь и падаю на землю. Поднимаюсь, чтобы рассмотреть найденное в траве, и в свете луны вижу красную лаковую туфельку.

– Стина? – Шепчу я, вглядываюсь в тьму.

Это она, та пропавшая девушка.

– Стина! – Кричу, вставая.

Но беглянка движется быстро, а затем из чащи раздается душераздирающий крик.

И я просыпаюсь.

В школу я прихожу с ощутимым волнением. Чем бы ни были эти сны, мне нужно поговорить с Бьорном, чтобы все выяснить. Если он не захочет рассказывать правду, я поведаю всем в школе о том, что видела.

– Сара! – Машу рукой, едва завидев на пороге новую знакомую.

– А, привет. – Она поднимает на меня взгляд. – Как дела, Нея?

Ее смуглое лицо выглядит усталым, а глаза покраснели и слезятся.

– Все нормально, а у тебя? – Интересуюсь я.
– Плохое утро?

Мы вместе идем вдоль коридора.

– В ближайшее время никаких кладбищ, - вздыхает Сара, - всю ночь снились кошмары. Жуть какая-то.

– А мне снилась ты.

– Правда? – Девчонка скептически хмурится.

– Ага. – Улыбаюсь я, поправляя лямку сумки.

– И что я делала в твоем сне?

– Танцевала.

Сара морщится:

– Уж лучше кошмары.

И мы смеемся.

– А какой у тебя урок? – Спрашиваю я.

– Музыка. – Ее передергивает.

– А у меня домоводство.

– О-о-о… - Многозначительно тянет она.

– Что? Каале не любят мастерить своими руками?

– Колотить табуретки и стряпать пироги? – Сара закатывает глаза. – Это не то, чему я мечтала научиться в школе!

– И все же…

– Стой. – Она останавливает меня рукой.

Мы замираем у дверей кабинета директора, за которыми слышатся напряженные голоса.

– Но нужно что-то делать! Опросите учеников еще раз! – Требует женщина. – Моя дочь была на площади с компанией ребят, а потом просто исчезла. Неужели, никто ее не видел?

– Послушайте… - Мужчина в форме выставляет вперед руки. – Давайте обсудим все спокойно и в другом месте?

Он высокого роста, у него светлые волосы, обветренная, бледная кожа и глубокие, синие глаза. И его лицо почему-то кажется мне знакомым.

– Вы ничего не делаете для того, чтобы найти нашу дочь! – Возмущенно восклицает ему в лицо второй мужчина.

– Этот разговор не для стен школы, господин Меллер. – Пытается примирить их директор.

В следующую секунду секретарь закрывает перед нашими носами дверь в приемную.

– Должно быть, это родители Стины, - тихо произносит Сара.

– А тот? В форме?

– Начальник полиции Хельвин.

– О, ясно.

Я сглатываю. Значит, это отец Бьорна.

– На следующей неделе весенний бал, ты уже нашла себе пару? – Спрашивает Сара, когда мы сворачиваем к лестнице.

– Бал? – Я задумываюсь. – Может, я и не пойду.

– Вот и я не собираюсь. – Хмыкает девушка. – Тащиться в школу в шутовском одеянии, и ради чего? Чтобы посмотреть, как Лена Сандберг выгуливает очередное новое платье и делает селфи на фоне своего качка? Увольте. – И когда я начинаю хихикать, она пихает меня локтем. – А вот, кстати, тот, кто стряпал лучшие пироги в прошлом году на домоводстве. Если надумаешь пойти на бал, то советую пригласить именно его.

Я оборачиваюсь и вижу, как к нам подходит Микке. Сегодня он в темных брюках и вязаном свитере с эмблемой школы. Выглядит элегантно, и только коротко стриженные волосы с выбритыми на них линиями у виска и спортивные кроссовки с красными носами выдают в нем бунтаря.

– Ладно, мне пора, - хлопает меня по плечу Сара и быстро уходит.

– Пока. – беспомощно бормочу ей вслед.

Одергиваю подол сарафана и убираю волосы за уши.

Какая неловкая ситуация…

Не зная, куда деть руки, я складываю их в замок на груди. И прокашливаюсь – на всякий случай.

– Привет. – Говорю я парню.

Мой голос похож на писк, а улыбка на нервный тик.

– Привет. – Глухо отвечает Микке.

Подходит ближе и прячет руки в карманы брюк.

12

– Нея… - Похоже, ему нелегко подобрать слова.

Я сглатываю, хотя это не так-то легко сделать, когда горло сковано волнением. Прячу руки за спину и начинаю слегка раскачиваться на пятках.

– Да?

– То, что я сказал вчера… - Его взгляд мечется по моему лицу.

Невозможно видеть, как большой и сильный парень мучается в сомнениях и треволнениях, поэтому я спешу его оборвать:

– Все в порядке, Микке. Давай забудем о том, что ты сказал вчера, ладно?

Кровь отливает от его лица.

– Но все, что я сказал, было правдой!

Видимо, кто-то свыше решил, что еще не время прекращать вгонять меня в краску.

– Вот как…

Микке пожимает плечами.

– Да, но я хотел сказать о другом. – Парень подходит ближе и наклоняется надо мной. – Я не мог солгать, понимаешь?

– Э-э, нет, вообще-то.

Он суетливо топчется на месте, будто не решаясь сообщить мне что-то. Если Микке не перестанет так себя вести, то кто-нибудь из учителей решит, что он пытается толкнуть мне травку.

– Твоя тетя. – Парень выразительно распахивает глаза. – Это все из-за нее.

– Она бывает строгой. – Соглашаюсь я, хотя уже, кажется, догадываюсь, куда он клонит.

– Думаю, она подсыпала мне что-то, из-за чего я говорил все, что приходило в голову.

– Ты серьезно? – Прокашливаюсь я, обводя его скептическим взглядом.

– Да. – Парень оглядывается по сторонам и переходит на шепот. – Очевидно, все дело в ее травах.

– Хочешь сказать, она подала тебе сыворотку правды вместо чая? – Шепчу я. – Ингрид, конечно, разбирается в травяных сборах, но все остальное – просто самовнушение.