Поцелуй под дождем
Шрифт:
Глава 7 Лариса
Лариса шла домой совершенно уничтоженная и раздавленная. Откуда вылетела эта белая куропатка? Полярная сова! Рыба! Бабочка-капустница! Дрозофилла! Или нет, дрозофилла не белая… А Разумовский-то, Разумовский! Как он вился вокруг этой… простыни. Лариса скривилась.
Она понимала, что не права. Можно придумывать для Наташи сколь угодно гадкие прозвища, она от этого хуже не станет. Эти белые волосы… Лариса вытащила из сумки зеркальце и прямо на ходу оглядела свою от природы кудрявую голову. Собственные кудри показались ей вульгарно-яркими и блестящими. А глаза… Зачем они такие темные? А губы? Они так насыщены цветом, что ей приходится специально использовать бледную помаду. И все зря! Лариса раздраженно швырнула зеркальце мимо сумки и не заметила этого. А вообще-то говоря, что случилось? Какое ей дело до Разумовского? Подумаешь, с Ольгой поспорила! Ну… проиграла… И что из того?
Лариса уже почти бежала, потому что к глазам почему-то подкатывали слезы. И не злые слезы из-за проигрыша пари, а горькие-горькие слезы… несчастной любви. Неужели это все же произошло? Неужели она, Лариса Нитребина, наконец влюбилась? И в кого? В этого дурака Разумовского? Нет! Нет! Нет! Не может такого быть!
Лариса уже не могла сдерживать слез. С размазанной косметикой, задыхаясь от едва сдерживаемых рыданий, она влетела в квартиру. Хорошо, что мама уехала в гости к подруге. Ларисе не хотелось, чтобы она видела ее в таком виде и лезла с утешениями. Девушка бросилась на неубранную с утра постель и наконец дала волю рыданиям. Она вспоминала поцелуи в беседке и корила себя за наглое высокомерное поведение. Как это она ему сказала: «Ты понимаешь, что это ничего не значит?» – а он ответил: «Еще бы!» – и посмотрел на нее такими удивленными печальными глазами. Дура! Идиотка! Но разве она могла знать, что влюбится? Она вспомнила его губы, легкий запах какой-то мужской косметики и даже ощутила тяжесть его ладоней на своей спине. Ну, нет! Лариса мгновенно перестала плакать и села в постели. Нет! Она не допустит, чтобы какая-то… белая нерпа… увела у нее Андрея! Ты еще пожалеешь, Наташа Лазарева, что сюда приехала!
На следующий день Наташа сидела за столом одна. Ларисе тоже принадлежал целый стол – Андрей с Ольгой отправились в другой район Петербурга на олимпиаду по математике. Лариса пялилась в затылок Лазаревой и никак не могла сосредоточиться ни на одном предмете. Она получила «три» по биологии, написала бездарную работу по английскому, а вызванная к доске на химии не смогла решить простейшую задачу. Когда она возвращалась с «двойкой» на место, то бросила на Наташу такой огненный взгляд, что та удивленно отпрянула, будто от занесенной для удара
На перемене между двумя математиками, когда не надо было переходить в другой кабинет, перед Наташей уселись Осипенко с Димкой Карнауховым и завели веселый разговор. Наташа, как всегда, улыбалась и даже показывала ребятам какие-то фотографии. Стайка девушек, собравшихся в другом конце класса у стола Ларисы, выглядела совсем не весело.
– Нет, вы посмотрите, как наши парни делают стойку перед этой… тундрой! – исподлобья глядя в сторону Лазаревой, зло сказала Таня Брайлович.
– Тундрой? – улыбнулась лишь уголками губ Лариса. – А что? Классная кликуха – Тундра!
– Ага! «Девочка с Севера, девочка ниоткуда…» – пропела Настя Ивлева. – Что-то я запамятовала, подружки, чего она там жаждет?
– Ясно чего, – подхватила Лутовинова и допела: – «Вся в ожидании чуда и любви!»
К компании у Наташиного стола присоединился Стас Белявский.
– Ну, это уже слишком! – Глаза Брайлович сузились до щелок. – Стасик! – громко окликнула она Белявского. – Подойди, пожалуйста, ко мне!
Стас кивнул, вернул Наташе ее фотографии и подошел к девушкам.
– Что случилось, драгоценная моя? По какому случаю визг?
– Визг?! – Танины глаза из щелок трансформировались в два блюдца. – Ишь как заговорил! Чем эта, – она ткнула пальцем в Лазареву, – эта… бледная немочь вас околдовала?
– А-а-а, вот в чем дело! – Стас с иронией оглядел девушек. – А я-то думаю, чего Наталья все одна да одна. А у вас, оказывается, заговор? Бойкот? Ревнуете, крошки?
– Да ты… ты что? Да как ты… – захлебнулась возмущением Брайлович. – Сам… ведь… Предатель!
Из Таниных глаз брызнули слезы, и она выбежала из класса.
– Ты не переборщил, Стасик? – напряженную тишину в классе разорвал громкий голос Ларисы.
– А нечего на меня визжать! Прямо как законная жена на пенсии! – У Стаса нервно задергалась бровь и на щеках заалели пятна с неровными краями.
– Понятно! – Лариса встала со стула, уперла руки в бока, смерила Стаса глазами, но обратилась к Лазаревой: – Эй ты, «девочка с Севера», гляди, какое тут шоу с выходом для тебя разыгрывают!
Наташа тоже встала со стула. Она, как и Стас, покраснела, но смотрела на Ларису спокойно.
– Я ничего не понимаю, – сказала она. – Объясни, пожалуйста.
– «Пожалуйста…» – Лариса передразнила ее интонацию. – Тут у нас без тебя, – она особо выделила голосом последние два слова, – уже сложились кое-какие отношения, и не стоит их разрушать.
– Я ничего не разрушаю, – все так же спокойно ответила Наташа. – Во всяком случае, не желаю этого. А если что и разрушается, значит… – Наташа замолчала.
– Договаривай, договаривай! – угрожающе произнесла Лариса.
– Значит – непрочно было или… и вовсе не было, – Наташа посмотрела прямо в глаза Нитребиной.
Лариса опешила. Неужели эта Тундра догадалась о Разумовском? Или, может быть, Андрей сам ей все рассказал? Про Ларисины приставания, про поцелуи в беседке?
– Не тебе судить, что здесь было, а чего не было! – яростно отрезала Лариса. – Ты здесь без году неделя!
– Юпитер, ты сердишься, а потому не прав, – все так же спокойно отреагировала Наташа, села за стол и углубилась в учебник.
Неизвестно, что еще выкрикнула бы разъяренная Лариса, если бы не прозвенел звонок и в класс не вошла учительница математики.– Ларик! Я его уговорила! – весело прощебетала Ольга, зайдя вечером к Ларисе. – Ты представляешь? Между прочим, это было непросто! – кокетливо заметила она.
Лариса, не реагируя, смотрела в одну точку.
– Да что с тобой, Лариска? – возмутилась Ольга. – Я ведь для тебя старалась. Андрей обещал прийти, а за Колесникова все же не ручался. Так что все для тебя! А ты… Случилось что-то?
– Случилось, Ольга. Разумовский не придет.
– Почему?
Лариса рассказала ей о происшедшем в классе.
– Ну, ты даешь! – покачала головой Ольга. – Чего тебя понесло? А что было после математики?
– Тоже ничего хорошего. Я заставила себя замолчать, зато Брайлович со Стасиком расплевались окончательно.
– Не может быть! Такая любовь была…
– Знаешь, может, эта… Тундра права? Может, и не было любви-то, коль из-за такого пустяка кончилась?
– Нет, Лариска! Это просто бывают такие роковые женщины, из-за которых поголовно все мужчины с ума сходят. Наверно, Лазарева из таких. Но мне все-таки кажется, что сама она для этого ничего не делает…
– То есть?
– Она просто очень красивая – и все. Куда ни придет – все парни ее.
Лариса нервно сглотнула:
– Я вообще-то тоже куда ни приду… Но я не лезу ни в любовь Брайлович, ни в какую другую!
– Перестань, Ларик. Мы вместе уже сто лет учимся. Все парни давно знают, что ты занята Романенко, вот и все. Так что им зря пыл переводить? А эта Наташка – на новенького. И каждому хочется с такой красоткой хоть рядом пройтись.
– Скажи, Оль, честно, неужели она в самом деле кажется тебе такой красивой?
– Мне не кажется, Лариса. Она действительно очень хороша, независимо от того, что ты о ней думаешь. А почему ты решила, что Андрей не пойдет на день рождения? Его же сегодня не было в школе!
– Если у него с Лазаревой какие-то отношения, – Ларису передернуло, – то она наверняка ему все расскажет. Даже представляю, какими словами…
– Ну и что? Я же его приглашала, а не ты.
– Он же знает, что мы подруги.
– Ну и что? – повторила Ольга. – Разумовский – человек воспитанный. Он мне обещал и не прийти посчитает неприличным. Вот увидишь!
– А мне-то что делать?
– Знаешь, Лариска, по-моему, наш спор – ерунда. А вот ты… ты втюрилась в Андрюху по самые уши!
В ответ Лариса неожиданно для себя кивнула и расплакалась.
– Ой, Ларка. – Ольга плюхнулась на диван рядом с подругой. – Неужели до такой степени?
Лариса говорить не могла. Ольга погладила ее по гриве тяжелых глянцевых волос и осторожно спросила:
– Ларис, а ты случайно не из-за Лазаревой? Может, тебе обидно стало, что она ему понравилась вместо тебя? Может, ну его, Разумовского? Может, ну и ладно? Пусть Наташка с ним водится, а?
Лариса перестала всхлипывать, подняла голову и посмотрела Ольге в глаза.
– Я сто раз задавала себе этот вопрос… про Лазареву, – наконец выдавила она.
– Ну и?
– Может, сначала так и было… Меня задело, что он смог устоять, когда я его откровенно и вульгарно завлекала. А теперь все по-другому…
Ольга расстроилась за подругу и всерьез рассердилась на Лазареву:
– Ишь, явилась тут… не запылилась… ждали ее тут…
– Если честно, Оль, я еще до ее приезда поняла, что… – Лариса не договорила, а по лицу ее опять потекли слезы. – Просто до ее приезда у меня была надежда, а теперь…
– Ну нет! – Ольга хлопнула кулачком по спинке дивана. – Как там говорится? Надежда умирает последней, вот! А может и вообще не умереть. У нас еще в запасе день рождения. Знаешь, я думаю, у тебя только один выход…
– Какой?
– Признаться ему в любви на дне рождения.
– С ума сошла?! – гневно сверкнула влажными глазами Лариса.
– А мне так предлагала Колесникову признаться!
– Колесникову – другое дело! Он никем другим не увлечен и наверняка обрадуется твоему признанию. А Разумовскому я не могу. Это унизительно! Он меня презирает!
– Ой-ей-ей, какие мы гордые! Ну и нечего тогда стонать. Просто подари его Лазаревой и научи, как пользоваться.Глава 8 Наташа
Андрей мерил шагами бывшую свою комнату и уже в десятый раз говорил Наташе одно и тоже:
– Ну пожалуйста! Вот увидишь, все будет хорошо!
– Я не пойду, и хватит об этом! – резко сказала она, села к письменному столу и демонстративно углубилась в учебник английского языка.
– Ну почему?! Можешь ты мне вразумительно объяснить, чего ты боишься? – Андрей тяжело вздохнул. – Сегодня ты наконец могла бы в неофициальной обстановке подружиться с нашими девчонками.
– Меня не приглашали, – бросила Наташа, не отрываясь от учебника.
– Ну и что? Они все поймут. Ты будешь со мной.
– Андрей, неужели ты не чувствуешь, что ваши девочки меня ненавидят? – Наташа отбросила от себя учебник, как будто он был виноват в том, что ей приходится объясняться и оправдываться.
– Ерунда! Ты сама говорила, что в новом коллективе с тобой часто такое случалось. На дне рождения как раз и можно выправить ситуацию. Вот увидишь, Ольга будет тебе очень рада. Она очень хорошая девчонка.
– Всему, что ты сказал про Карпову, верю, но выправить ситуацию – нельзя даже на ее дне рождения! – повысила голос Наташа, и щеки ее окрасил румянец. – Эта ваша Лариса… она… Я ей мешаю, а от нее в классе многое зависит.
– С чего ты взяла?
– Ну… во-первых, она необыкновенно красива. Во-вторых, с сильным волевым характером. Как она скажет, так и будет.
– Придумала тоже… – не слишком уверенно возразил Андрей.
– Ничего я не придумала. Так и есть, и ты сам это знаешь. Кроме того, я, кажется, догадываюсь, чем не угодила Ларисе.
– Чем же? – насторожился Андрей.
– По-моему, ты ей нравишься.
– Вот еще! – Андрей почувствовал, что теперь он совершенно некстати краснеет. – У нее любовь до гроба со школьным плейбоем Романенко из 9-го «В». Ты его видела вчера.
– Тот, с которым ты разговаривал возле школы? – поняла Наташа. – Такой высокий, красивый, итальянского типа?
– Вот-вот! Красивая Лариса гуляет с красивым Никитой итальянского типа! Я ей сто лет в обед не нужен! Ее просто злит, что я не ползаю у ее ног, как червяк, и не таю под ее знойными глазками, как сливочное масло!
– А ты действительно не таешь? – с легкой улыбкой спросила Наташа.
– Представь себе! – Андрей сел на диван, положил на колени Наташин полуисписанный листок и начал машинально чертить на нем какую-то остроугольную фигуру.
– Андрюшка! Что ты делаешь? Это же мой перевод! – Она выскочила из-за стола, отняла у него листок с ручкой и убежденно сказала: – Врешь ты все! Лариса не может не нравиться!
– Конечно, не может, – согласно кивнул Андрей. – Но нельзя же влюбиться во всех красивых девушек сразу. Все равно выберешь одну.
– И ты уже выбрал? – Наташа весело глядела ему в глаза.
Андрей пожал плечами:
– Мне кажется… да… И это не Лариса.
Наташа посмотрела на Андрея уже другим, очень серьезным взглядом и покачала головой:
– Не уверена…
Он с возмущенным лицом поднялся с дивана, но она не дала ему возразить:
– Все! Молчу! Считай, что ты меня уговорил. Пойдем. – И вытолкала его за дверь. – Мне надо переодеться.
Наташе действительно не хотелось обижать Андрея. Более того, ей хотелось сделать ему приятное, потому что он был ей очень симпатичен. Она сложила аккуратной стопочкой свои учебники с тетрадями, подошла к зеркалу и придирчиво оглядела себя. Все то же самое: вызывающая, раздражающая белизна. И ведь ничем ее не приглушишь! Ладно. Для начала стоит закрутить волосы в узел. Так. Уже лучше. По плечам не льются белые струи. Скромненько. А что же надеть? Есть у нее прекрасное черное платье, строгое и изящное. Но его надевать нельзя… В нем она, Наташа, смотрится слишком эффектно. Однажды ее в этом платье сфотографировал медвежьегорский фотограф для витрины своего салона. Бесплатно. Затащил с улицы. Упросил. Сделал черно-белый снимок. Получилось так здорово, что Николай Петрович даже послал его на фотоконкурс в какой-то журнал. Кажется, в «Русское фото»… Интересно, произвел ли снимок впечатление на жюри? А что, если он взял приз? Наташа уехала, так и не узнав об этом. Она еще раз полюбовалась платьем и решительно повесила его обратно в шкаф. Не стоит вызывать раздражение. Пусть повисит до лучших времен. Пожалуй, лучше всего пойти в темных брюках и в джемпере спокойного серо-голубого цвета. Со вкусом и непритязательно.
– Наташа! – постучал в дверь Андрей. – Ты готова? Нам еще цветы надо купить.
– Готова. – Наташа распахнула дверь.
– Какая ты красивая! – Разумовский не смог сдержать восхищение. – Тебе так идет этот цвет! Глаза – прямо как озера!
– Не может быть! – испугалась Наташа. – Я сейчас переоденусь!
– Ты с ума сошла? – схватил ее за руку Андрей. – Может, еще пеплом голову посыплешь?
– Это тебе, – Наташа протянула Ольге нарядный букет розовых гербер.
Карпова смотрела на Андрея с Лазаревой таким диким взглядом, что Наташа поспешила сказать:
– Я поняла, что мне лучше уйти. Ты ведь меня не приглашала. Я Андрею говорила…
Ольга растерянно кивнула и промямлила, заслоняясь букетом:
– Может, и правда тебе лучше… уйти…
Взбешенный Андрей хотел сказать, что уйдет вместе с Наташей, но тут в коридор вышла Лариса. Оглядев девушек, которые явно были соперницами, Ольга в ужасе закрыла глаза. Наташа с Ларисой, будто сговорившись, оделись в одном стиле. На Ларисе были темно-коричневые брюки и золотистый джемпер без всяких украшений. Его теплый цвет подчеркивал
глубину карих глаз и очень подходил к каштановым волосам, которые Лариса, как на грех, тоже собрала в узел на затылке. Две девушки, стоящие друг против друга, при одинаковости общего стиля, были полярны, как плюс и минус, как день и ночь, как солнце и луна. И кто из них лучше, определить было совершенно невозможно.– О, «девушка с Севера»! Не ждали! – с издевкой проговорила Лариса.
Наташа рванулась к выходу. Лариса, увидев разгневанное лицо Андрея, поняла, что он сейчас тоже уйдет, и поспешила исправить положение:
– Нет-нет! Не надо уходить! Пришла, так пришла! Надо же когда-нибудь наконец влиться в коллектив. Андрей, проводи свою девушку в комнату.
Сказав это, Лариса прошла в кухню, а Разумовский в бешенстве никак не мог решить, уйти им с Наташей или остаться. Помогла Ольга.
– Ладно вам, – как-то устало сказала она. – Проходите, Андрюшка, в комнату. Все уже собрались.
У Наташи дрожали руки. Не зря она отказывалась идти на этот день рождения. Трудно одной противостоять всем, да еще за праздничным столом, а с Ларисой, похоже, вообще шутки плохи. Она оглядела присутствующих. У музыкального центра крутились Игорь Колесников и Макс Осипенко. Сидя на подоконнике, Стас Белявский с самым мрачным выражением лица курил в форточку. Таня с Ирой наводили салфетками глянец на фужеры. Четыре на четыре – тут же посчитала Наташа. Она явно лишняя. Словно в подтверждение этой мысли из коридора крикнула Ольга:
– Тань! Поставьте лишний прибор, для Наташи!
Конечно, она была лишней на этом дне рождения. И, как всегда, раздражающе белой.
Брайлович так стукнула о стол тарелкой, что Наташа вся подобралась, но почему-то вдруг тут же и успокоилась. Ну что ж! Хотите войны? Думаете, сломите? Не выйдет! Она выдержит. Ей не впервой. Тем более что она не чувствует себя ни в чем виноватой.
Напряжение, повисшее в комнате, разрядил, как всегда, весельчак Осипенко:
– Наталья! Как здорово, что Андрюха тебя привел! Сейчас я поставлю классный музон, и мы будем танцевать!
– Ну нет! Танцы потом! – провозгласила Ольга и поставила на стол бутылку шампанского. – Сначала за стол, и быстренько начинайте меня поздравлять! Забыли, чей сегодня день?!
– Yes! – поклонился Макс – За нами не заржавеет.
Одноклассники сели за стол. Наташа оказалась против Ларисы и спокойно выдержала ее пронзительный взгляд. Нитребина первой отвела глаза и стала накладывать в тарелку салат. Наташа видела, как резко двигаются ее руки и кривятся в презрительной усмешке яркие губы.
– О! Божественно! – завопил Осипенко, отправив в рот ложку салата. – Девчонки, вы превзошли все мои ожидания! И как же это чудо называется?
– Этот салат называется «Эгоист», – объявила Ольга.
– Почему у него такое невскусное название?
– Потому что больше всего в нем одного продукта, который, очевидно, и является эгоистом.
– И какого же?
– Угадайте?
Пока все наперебой выкрикивали названия продуктов, Наташа из-под белых ресниц осторожно разглядывала Нитребину, которая одна не участвовала в этом кулинарном поединке. Наташа первый раз видела ее так близко и еще раз убедилась в ее необыкновенной красоте. Такие лица нужно помещать на обложки журналов или на рекламные плакаты во всю стену какого-нибудь высотного дома. Выпуклый высокий лоб с бровями вразлет, длинные густые ресницы опущенных к тарелке глаз, тонкий нос с немножко хищно вырезанными ноздрями и яркие крупные губы – все это показалось Наташе совершенным и даже достойным кисти настоящего художника. Куда до нее Наташе с ее журналом «Русское фото»!
– Угадали! – очнулась она от громкого выкрика Ольги. – Это действительно всего лишь банальная курица, но с грибами и всякими другими разными добавками и пряностями.
– Вкуснятина! – еще раз похвалил салат Осипенко. – Ирка! Спиши рецепт. Будешь меня кормить, когда приду в гости. А приду я скоро, потому что салат мне здорово понравился!
– Щас! Может, мне прямо сейчас пойти в кухню и там потренироваться в его изготовлении? – отбрила его Лутовинова.
– Не повредило бы, – расхохотался Макс.
– Вы не представляете, какой я выдержала бой с родителями! – разулыбалась довольная Ольга. – Мама мне говорила, что я неумеха и у меня ничего не получится. А этот салат, между прочим, делала я.
– Кстати, Оль, а где они, твои родители? – спросил Стас.
– Я же сказала, – Ольга обвела всех веселым взглядом, – целую битву выиграла: уломала, упросила, чтобы дали нам попраздновать одним! Мама ни за что не согласилась бы, но папуля… Он у меня классный! Вчера принес два билета в театр и сказал маме, что это ей подарок в честь дня рождения дочери. Так что они сейчас в ложе бенуара смотрят «Дон Кихота». У нас куча времени. До 12.00 точно: пока они в гардеробе постоят, потом еще на троллейбусе пилить примерно полчаса. Разливай, Стасик, шампанское!
– Мне не надо, – Наташа закрыла фужер ладонью.
Стас изумленно вскинул брови:
– Это всего лишь шампанское!
– Все равно. Я не буду, – помотала головой Наташа.
– Как скажешь, – пожал плечами Стас.
– У вас там… в вашем… медвежьем углу, может быть, и шампанского не бывает? – поигрывая фужером, спросила Брайлович.
– В магазинах нашего медвежьего угла, как ты изволила выразиться, есть все то же, что и у вас, а вот в людях гораздо больше доброты и деликатности.
Таня, не ожидавшая подобного ответа, чуть не выронила фужер, и Макс Осипенко поспешил спасти ситуацию:
– Предлагаю наконец поднять бокалы за виновницу торжества. – Он встал со своего места и жестом пригласил встать других. – Оленька! Расти большой на радость нам, родителям и… – Он выразительно подмигнул Колесникову. – И еще кому-нибудь…
Колесников улыбнулся и первым чокнулся с Ольгой. Обстановка несколько разрядилась. Все начали есть, негромко переговариваясь.
– Действительно, Оля, все очень вкусно, – решилась наконец подать голос Наташа и тут же поняла, что сделала это зря. Над праздничным столом опять повисла неловкая тишина, будто бы Наташа сказала какую-нибудь непристойность или положила салат мимо тарелки на белоснежную скатерть.
Андрей поспешил подхватить мысль Наташи и начал хвалить заливное мясо, которое даже не успел попробовать. Макс Осипенко, тут же уловивший тяжесть создавшейся обстановки, постучал вилкой по фужеру:
– Прошу всеобщего внимания! Предлагаю тост за Макароныча. Думаю, в ближайшее время ему придется несладко.
– В чем дело, Макс? – резко спросила Лариса, подняв наконец голову от тарелки. – Неужели ты в самом деле донес на него директрисе?
– Фу-у-у, Ларик! Что за слова? Ну почему «донес»? Не донес, а представил конспект с отсутствующей темой, за которую он влепил мне «лебедя»… или нет, кажется, даже «кол»…
– И много еще таких?
– Каких? – Осипенко, игриво улыбаясь, посмотрел на Ларису.
– Ну… таких, которые тоже представили?
– Достаточно, Ларик, достаточно. Макаронычу хватит. В самый раз.
– Я, между прочим, тоже представил, – вступил в разговор Стас. – Мне тоже нужен хороший аттестат.
– Кто ж тебе не дает выучить наизусть ОБЖ? – Лариса презрительно смерила Стаса взглядом.
– Ты прекрасно знаешь, что можно выучить том энциклопедии по этому вопросу, а от Макароныча все равно больше «трояка» не получишь!
– Знаешь, Лариса, я тоже переписала конспект и отдала Максу, – сказала Ира. – У меня единственная «тройка» намечается – именно по ОБЖ. Я уж и так и этак подъезжала к Макаронычу: и кокетничала, и по-серьезному просила разрешения пересдать и – ничего! «Вы, Лутовинова, не знаете э-ле-мен-тар-ных вещей, – передразнила она преподавателя, – а хотите „четверку“!»
– Но это же подло! – бросила Лариса. – Вы же ради собственной выгоды человека топите!
– Да что с твоим Макаронычем будет? – Макс сердито бросил на стол вилку, которая в полной тишине жалобно звякнула о тарелку. – Ну, пожурит его директриса – и все! Зато выпускникам – прямая выгода: аттестаты улучшим! Ты ведь тоже, Ларочка, по ОБЖ не блещешь! А если у нас дело выгорит, ягодки и тебе достанутся! – Он широко улыбнулся.
– Какой ты, Максик, сладенький, веселенький гад, – процедила Лариса.
Наташа замерла над тарелкой с салатом, ожидая взрыва со стороны Осипенко, но он, казалось, вовсе не обиделся.
– Зато неприкрытый, – ответил он Ларисе. – Вот он я – весь на виду! А что в ваших тихих омутах водится и когда наружу выскочит – никому не известно.
– Хватит! – встал со своего места Андрей. – Мне тоже отвратительна история с Макаронычем, и я думаю, что ее еще стоит обсудить, но не сейчас и не здесь. Сегодня у Ольги праздник, а мы уже битый час совершенно не занимаемся виновницей торжества. Ольга! – повернулся он к девушке. – Поскольку шампанское уже кончилось, этот бокал сока я поднимаю за тебя, самую добрую и справедливую в нашем классе!
Ольга растерянно и недоверчиво улыбнулась.
– Надеюсь, ни у кого на этот счет нет возражений? – оглядел друзей Андрей.
К Карповой со всех сторон потянули свои фужеры одноклассники, поддерживая Разумовского:
– За тебя, Оля!
– Андрюха прав!
– Ты – молоток!
– Отличная девчонка!
– Оставайся всегда такой!..
После салатов на столе появилась традиционная жареная курица.
– Теперь слово «эгоист» для меня всегда будет синонимом куриной породы, – заявил Осипенко, с аппетитом отгрызая кусок от сочной ножки, – и еще всего сказочно вкусного. Меня, между прочим, бабуля очень часто называет эгоистом. Я всегда на нее сердился, а теперь понимаю, что зря. Потому что, оказывается, она все время говорила мне комплименты!
После курицы решили потанцевать. Наташа не знала, куда себя деть, и жалась к Андрею, как к спасителю, хотя чувствовала, что именно этого и не должна делать. Когда зазвучала медленная мелодия, Осипенко провозгласил:
– Поскольку сегодня у нас женский день (ввиду дня рождения Ольги), первыми приглашают девушки. Объявляю белый танец.
Наташа ужаснулась. Что делать? Кого бы она ни попыталась пригласить, это будет тем самым нарушением сложившихся отношений, за которое ей уже выговаривала Лариса. А если не приглашать, то это тоже могут посчитать вызовом обществу. Она с большим удовольствием исчезла бы, испарилась из комнаты.
Очередной раз дело спас Макс Осипенко:
– Наталья! Ну, я прямо не могу терпеть! Пригласи меня! Ну что тебе стоит? А то смотри, ко мне идет Ирка, и вместо расслабухи под «Love story» мне придется в девяносто девятый раз объяснять ей, почему я вчера опоздал на свидание!
Наташа с испугом посмотрела на Лутовинову. Не хватало еще поссорить и эту пару. Но Ира почему-то рассмеялась и сказала:
– Потанцуй с ним, Наташа, а то ему действительно не поздоровится. Тем более, что опоздал он не только вчера, а и позавчера и вообще делает это регулярно.
Наташа благодарно улыбнулась и подала Максу руку, который заговорщически шепнул ей в ухо:
– Не верь врагам!
Под его нескончаемую болтовню она разглядывала своих новых одноклассников. Вот Ольга танцует с Колесниковым. Она действительно хорошая девчонка. Наташа сразу прониклась к ней симпатией. И Колесников приятный парень. Очень открытый. У него добрые глаза. Похоже, эти двое впервые танцуют вместе. У них такие взволнованные и вместе с тем счастливые лица! Даже завидно немножко. А в другом углу Брайлович с Белявским. Надо же! Таня все-таки пригласила Стаса. А ведь вроде бы поссорились чуть ли не на всю жизнь. У Стаса сейчас совсем не такое лицо, с каким он курил в начале вечера на подоконнике. Ира совершенно спокойно, не злясь, что одна не танцует, убирала со стола грязные тарелки.
Может быть, все еще наладится? Может быть, они ее примут в свой круг? Наташа старательно отводила взгляд от Ларисы с Андреем, но все-таки не выдержала и подняла на них глаза. Они, без сомнения, были самой красивой и, похоже, самой несчастной парой. Они танцевали молча, с застывшими лицами. Огромные золотые глаза Ларисы подозрительно блестели. Наташе показалось, что она с трудом сдерживает слезы. Андрей смотрел перед собой, погрузившись в свои, похоже, не очень-то приятные мысли. Наташа еще раз оглядела Андрея. Он почувствовал ее взгляд, повернул к ней голову и виновато улыбнулся. Наташа понимала, что нравится ему. Он ей тоже нравился, но… и только. Она не горела таким огнем, как Лариса.
Наконец тягучая мелодия закончилась.
– Минуточку! – Макс посадил ее на стул. – Он подскочил к музыкальному центру и поменял диски. – Сейчас будет моя любимая песня. Про несчастную и где-то даже напрасно отвергнутую любовь.
Он бросился к Наташе, но ее уже перехватил Андрей.
– Та-а-ак! Ладно! Пролет! – не расстроился Осипенко и огляделся вокруг. – Ирка! Ты где? Лечу к тебе на крыльях любви!
– Смешной все-таки Макс, – шепнула Наташа Андрею. – Не понимаю, что между ним и Ирой. Странные такие отношения…
– Ничего странного, – отозвался Андрей. – Если и есть в этом мире что-нибудь постоянное, так это их отношения. Они как пришли из детского сада в первый класс, взявшись за руки, так и не разнимают их до сих пор.
– Надо же! А я думала, он у вас вроде Казановы!
– Этот балаболка-Макс к Ирке, видимо, поворачивается другой какой-то стороной, нам не ведомой. Видела, как спокойно Лутовинова разрешила тебе с ним танцевать и даже не смотрела в вашу сторону? Очевидно, уверена, что он никуда не денется. Да я и сам думаю, что они пойдут в загс сразу после одиннадцатого класса.
Наташа удивленно покачала головой, а потом сказала:
– До выпуска из школы столько еще воды утечет. Все еще может измениться.
– Вряд ли. Как говорится, скорее мир перевернется, чем разойдутся в стороны Макс с Ирой, – отозвался Андрей. – Представь, за все эти годы они ни разу даже не поссорились, хотя Макс – еще та штучка! Ирка как-то умеет видеть в нем главное и не обращает внимания на дурь, которая иногда так и прет из него.
– Я, пожалуй, понимаю Иру. На сегодняшнем вечере именно Макс несколько раз уводил в сторону неприятный для меня разговор. Я ему благодарна.
– Да, я тоже это заметил.