Поцелуй рыжей ведьмы

– Что это?

– Как что? – бабка перестала смеяться и теперь с удивлением смотрела на меня, – Неужели у вас в приюте и такого не было? Вот, – она зашла в тесную комнатку и показала на железное нечто, – Это печка, ее надо топить. А это бадья с холодной водой, вот бочка с горячей водой, – она махнула рукой снова на печку, – Вот скамья, на нее ставишь тазик. Воду наливаешь ковшиком. Поняла?

Я кивнула. Рьяна вдруг с жалостью посмотрела на меня:

– Как вы ж без всего этого обходились то?

– У нас все было намного лучше, – не успев подумать, брякнула я.

Жалость тут же ушла из взгляда старухи, она уперла руки в бока:

– Вот здесь мыло. Повезло тебе, что я вчера топила, вода еще теплая.

И вышла.

Завтракали мы в комнате Рьяны. У нее в доме было всего три комнаты. Одна, где мы сейчас и находились, вторую она отдала мне, а третью она обещала показать после завтрака.

– Давай, девка, выкладывай, кто такая и почему сама Трисса Те Канигель за тебя просила.

– Я Рилл, – твердо посмотрела бабке в глаза, невыносимо уже слышать «девка» в свой адрес, – Я росла в приюте до шестнадцати лет, затем четыре года провела в работном доме для девушек. Наша старшая обнаружила во мне способности к травам, – Рьяна внимательно слушала, – Поэтому я здесь. Буду учиться у тебя, чтобы затем тоже стать знахаркой, – губы непроизвольно скривились, я сама почувствовала.

– И долго ты будешь у меня учиться?

– Ровно год.

Я отпила из кружки чай и спросила:

– А откуда ТЫ знаешь Триссу Те Канигель?

– А вот это не твое дело! Давай доедай и пошли, покажу, что будешь делать.

Я чуть не подавилась от этого «не твое дело». Как она смеет так со мной разговаривать? Хотя, откуда ей знать. Любой из моих подданных, если бы каким-то чудом у него вырвались подобные слова, уже лежал бы на полу с голой спиной. Потому что порка в этом случае – самое легкое наказание.

Но я умела держать себя в руках. Настанет мое время. А пока надо смириться и с бедностью обстановки и с невоспитанной старухой и даже с наглым котом. Хотя нет. С ним я мириться не собиралась.

Третья комната меня удивила. Я ожидала нечто подобное увидеть, но все же, зрелище было ошеломительным.

Небольшая, без окон, зато с несколькими толстыми зажженными свечами по три штуки в каждом углу. Одна стена была полностью отдана под полки. На полках валялись как попало разные травы. Да меня чуть удар не хватил. Разве можно так обращаться с материалами?! Да никакое заклятье не получится наложить! Они же перемешались на этих полках друг с другом! Две узкие кровати стояли возле стен. Я подошла ближе, странный материал на них.

– Это непромокаемые накидки, – заметив мой интерес, проговорила Рьяна.

– Зачем?

– Как зачем? – бабка удивленно смотрела на меня, – У людей, например, кровь течет. Если бы не накидки, она бы впитывалась. Что мне после каждого мебель менять?

– А ты что, здесь больных лечишь? – я покосилась на заляпанный высохшей грязью пол, на покрытые пылью полочки.

– А где ж еще?

Тут до меня дошло:

– Ты же знахарка! Какая кровь?! Ты что людям операции делаешь?!

– А что ты так удивляешься? У нас в городе ни одного лекаря нет, только вон банщик-цирюльник один. Да и тот. Толку от него немного, вечно пьяный.

– И ты сама людей зашиваешь? – я все не могла поверить, чтобы знахарка, которой положено только траву людям в настойках да в порошках давать, людей сама зашивала. Насколько я знала, не каждый лекарь умеет это делать, – И что? Люди выживают?

– Тьфу на тебя, девка! – почему-то разозлилась Рьяна, – Еще ни один не помер. Но разве можно такие вопросы задавать? Не к добру это.

Я молча разглядывала застывшую в праведном гневе женщину. Наверное, в молодости она была довольна красива. Ну, для тех, кому нравятся такие высокие. Но сейчас… Сложно назвать ее толстой, скорее крупная. Мощные руки, словно у кузнеца. Жидкие волосы, перевязанные грязной тряпкой. Большие синие глаза, но бесцветные брови и ресницы. Прямой нос, но торчащий из него пушок. Я засмотрелась именно на него. Какая гадость! Любая девушка знает, как удалять лишние волосы на теле. А на лице? Ну разве так можно? Надо срочно избавить Рьяну от торчащих волос из носа. А то смотреть на это еще год будет трудно.

– Что? – рыкнула женщина, заметив мой пристальный взгляд.

– Ничего, – пожала плечами я и обернулась к полкам, – А почему у тебя в травах бардак, травница?

Рьяна, видимо, не ожидала этого вопроса:

– Хочешь, наведи порядок.

– Можно? – я не поверила своим ушам. Чтобы хоть одна ведьма, хоть одна знахарка разрешила кому-то другому касаться своих трав! Да ни в жизнь!

– Можно, – кивнула женщина и собиралась выйти за дверь.

– Подожди! – меня мучал один вопрос, – А почему, если ты экономишь свечи, здесь у тебя горит аж двенадцать штук?

– Сразу видно, в городе не жила, – почему-то высказалась Рьяна, – Что же тут непонятного? Окон в комнате нет? Нет. Значит, ночью мертвецы свет в доме не увидят.

– Что? – я ошарашенно смотрела на бабку. Может пошутила?

– То! Нельзя, чтобы ночью светло дома было! Покойники бродят. И не смотри на меня так, девка!

Рьяна вышла за дверь. А я стояла в ступоре еще минуты две. Не пошутила старуха. Судя по ее серьезному виду, с каким она говорила о мертвецах, она на самом деле в них верит.

Оживить покойника, конечно, можно. Но слишком много ради этого заморачиваться придется. Одних трав надо собрать восемнадцать видов. И само заклинание плести не меньше трех недель. Кому оно надо? В школе даже Ролана Те Моль, которая преподавала магию смерти, не заставляла нас практиковать воскрешение трупов. Давала все в теории. Ведьмы, конечно, далеко не слабонервные девушки, но зрелище останков явно не из приятных. Да и зачем?

А Рьяна сказала «покойники бродят». То есть, даже не один.

Суеверия глупых людей. Я фыркнула и начала внимательно все осматривать.

Первым делом подошла к травам. Вид сушеного базилика рядом с молотым чесноком, который не был даже прикрыт, заставил меня содрогнуться. Далее на полке лежала охапка ромашек. Рядом небрежно раскиданные семена подсолнечника. Да что ж такое! Какая Рьяна травница?! Если не знает о правильности хранения трав. Не удивлюсь, если она собирала их не в том месте и не в то время.

Я взяла в руки засушенный лепесток розы и закрыла глаза. Странно. Я почувствовала в ней слабую, но все же магию. Значит, не все так плохо.