Поцелуй шипов

– Что у меня никогда не будет времени, услышать всю эту музыку, сыграть её и открыть то, что предлагает мне мир. Тогда ещё не было mp3 плееров, на которые можно загрузить сотни песен и композиций. Граммофон включали лишь тогда, когда у нас в доме состоялся бал или военный приём. Мой отец придерживался мнения, что музыка затмевает разум. Я знал, что прекрасная музыка есть везде и всегда будет, но я в какой-то момент умру, и услышу, и сыграю лишь её малую часть. Даже если бы мне позволили начать карьеру пианиста - времени всё равно было бы недостаточно. Ни одной человеческой жизни для этого не хватит, даже если посвятить каждую минуту музыки.

– И Мар почувствовал это желание, не так ли?

Анжело посмотрел на меня с такой серьёзностью, которую я не ожидала от него. Я почти не осмеливалась дышать, потому что боялась, что это изменит выражение его лица. Я ещё хотела несколько секунд насладиться им.

– Да, да, она его почувствовала и дала то, чего мне бессознательно хотелось. Я посчитал это захватывающим. Знал, что со мной случилось что-то такое, что радикально изменит мою жизнь, поэтому не сопротивлялся. Мне казалось, что всё лучше, чем продолжать ползать в грязи и убивать.

– Значит, это была она?

Анжело пожал плечами.

– Так часто происходит. Она превращает его. Кажется, это намного увлекательнее. Я не знаю. Я ещё никогда не превращал человека и не планирую.

– Почему нет?
– Я заставила себя набрать в лёгкие воздуха. Редко перегородка между миром Маров и моим была такой тонкой. Я хотела узнать о них всё.

– Я ещё не нашёл ту, что надо, - признался Анжело, немного подумав.
– Я хочу, чтобы это случилось добровольно, как со мной. Всё остальное - это дерьмо.

Всё остальное - это дерьмо. Пока Анжело рассказывал о прошлом, он казался мне старше, чем при наших предыдущих встречах - более зрелым и опытным. Теперь же он снова вернул свой шарм ловеласа. Да, всё остальное - это дерьмо. Улыбка вернулась на его лицо, когда он заметил мою ухмылку.

– Ты до сих пор не рассказала, что происходит внутри тебя, Эли, - напомнил он мне.

– Правда?
– спросила я невинно.
– Всё-таки рассказала.

– Нет, ты задавала вопросы, но о себе ничего не рассказала. Почему чуть раньше, ты вдруг стала такой печальной?

– Потому что ... ах ... трудно объяснить, - выкрутилась я. Но потом решилась всё-таки сказать так, как есть. Возможно это поможет.
– Колин не слишком высокого мнения о вечной жизни. Он хочет умереть.

– Что?
– Анжело не веря, наклонился вперёд, как будто ослышался.
– Ты шутишь?

– Нет. Нет, так и есть. Он хочет, чтобы это в какой-то момент закончилось.
– Я не хотела продолжать мои объяснения; остальное Анжело не касается, но прежде всего я не хотела снова размышлять над этим и в конце концов потерпеть неудачу. Слишком поздно я поняла, что возможно, только что натворила. Если Анжело теперь знает, что Колин хочет умереть, тогда ...

– Ты ведь теперь не убьёшь его, правда?
– Я хотела вскочить и угрожающе над ним возвысится, но парализующая слабость охватила мои ноги.
– Анжело, пожалуйста, не убивай его ...

– Блин, Эли. За кого ты меня принимаешь? У меня нет никакого интереса причинять ему вред. Зачем мне это?

– Не знаю, - промямлила я.

– Но даже если бы и был, мне нравится вечность, и я точно не собираюсь ставить её под угрозу. Против Колина у меня нет ни единого шанса. Я знаю, он немного моложе меня, но он камбион!
– Анжело громко выдохнул, всё ещё удивлённый тем, что я только что сказала.
– Даже если бы у меня было пятьдесят лет преимущества, я бы не осмелился. Он спокойно компенсирует их. Я лишь не могу понять, почему он хочет умереть. Или, подожди ...
– Анжело замолчал.
– Возможно я всё-таки понимаю, - сказал он, будто самому себе.

Я смочила кончиком языка губы. «Оставайся спокойной, Эли», уговаривала я себя. «Дыши спокойно. Всё прошло хорошо. Ты не предала его. А если всё-таки предала, то он сильнее Анжело.»

– Он уже довольно долго живёт, - попыталась я объяснить его мотивы, не выдавая слишком много. Что же, не так уж и долго. Не так долго, как Анжело. - Я тоже не хочу жить вечно.

– Почему тогда у меня такое чувство, будто я вру.

– Да, я знаю, это такое человеческое мнение. Вполне понятное. Мы не можем иметь бессмертие, поэтому не хотим его. Когда стареешь, эта не такая уж и прекрасная штука, признаю.

– Почему? Возраст - это что-то положительное, получаешь опыт и зрелость и ... э ... да.
– Ой. Я не предполагала, что моё обсуждение человеческого возраста уже после этих двух аргументов оборвётся. Двойка тебе, садись.

– И что ещё? Варикозное расширение вен, ревматизм, геморрое, морщины, бессонницу, запоры, импотенцию ...

– Ладно тебе, перестань, я поняла!
– парировала я.
– Но старость состоит не только из болезней!

– Я считаю твоё отношение к этой теме благородным, и ты в какой-то степени права, имеет смысл собирать опыт, повышать квалификацию и достигать зрелость. Нет ничего тяжелее, чем выносить наивных, незрелых девок. Я имею в виду не тебя, ты не девка!
– добавил Анжело, потому что я строго сверкнула на него глазами.
– И тем более не наивная. Но всё то, что я только что перечислил, я могу делать. Я более образован, чем большинство мужчин моего возраста, я уже многое пережил и увидел. Я бы не назвал себя мудрым, и скорее всего я не зрелый, но возможно стану им с годами ... Как я уже говорил, время у меня есть.

Хм. Возраст - это ужасная вещь? Действительно? Когда я начну стареть? Возможно это уже происходит? Орлиным взглядом я покосилась на мои ляжки. Пока они ещё были без вмятин и стройные, но разве я недавно не обнаружила в зеркале раздевалки H&M это крошечное тёмно-красное сплетение из сосудов, слева, рядом с коленной впадиной, лишь благодаря загорелой кожи теперь почти не заметное? Но оно там, и уже больше не исчезнет. Сосудистая звёздочка. Моя первая. Я считала, это слово нужно запретить. Оно звучало так же уродливо, как выглядело то, что оно обозначало.

– Возраст - это распад, - продолжил Анжело.
– Дух, если повезёт, остаётся бодрым и деятельным, но тело распадается. Конечно не принесёт удовольствия быть бессмертным, если при этом продолжаешь стареть. Это было бы проклятьем. С каждым годом всё становится ещё более обременительным и трудным. Ты больше уже не чувствуешь себя комфортно в своём теле, потому что оно только ещё болит и мучает тебя, но ты не можешь от него убежать ...
– Анжело коротко встряхнулся.
– Нет, этого никто не захочет, в этом ты права. Но что меня больше всего тревожит сегодня в возрасте, это то, к чему он побуждает людей. Иногда мне кажется, что всё ваше существование сосредоточенно на том, чтобы скопить к старости достаточно денег. Но для чего, спрашиваю я? Взгляни лишь на рекламу для страховых полюсов, она только и делает, что запугивают людей, на каждом канале ежеминутно; вы постоянно угрожаете себе смертью, несчастным случаем и болезнью. Вы посещаете школу, идёте работать, порабощаете себя на десятилетия - и для чего? Чтобы отложить что-нибудь для дома престарелых, где вы прозябаете в одиночестве и забытые. Мудрость старых уже больше никто не ценит. Раньше, когда ещё существовали большие семьи и все держались вместе, заботились друг о друге, это было по-другому. Но постареть сегодня? Поверь мне Эли, есть вещи и получше. Я напугал тебя?

– Хм. Не знаю. Напугать не напугал, но я и не радуюсь.
– Я ещё никогда не смотрела на эти вещи с точки зрения Анжело. Против них почти ничего нельзя возразить.
– Всё-таки должно иметь смысл то, что мы стареем и умираем ...

– Смысл есть. Большинство людей не рождены для бессмертия, им нужна эта гонка, либо потому, что они не в мире с самими собой, либо быстро сами себе наскучивают. Для них вечность была бы наказанием. Я не веду здесь защитную речь в пользу бессмертия, а пытаюсь лишь объяснить, почему я выбрал её.