Поцелуй стали

— Я умоляю вас, — прошептала она. И как бы ни было трудно, но удушающая волна страха, что он откажет ей, оказалась сильнее гордости. Ведь самолюбие ее не накормит, не оплатит Чарли лекарства, а Лене — новую, такую необходимую ей шаль.

Блейд оглянулся на нее через плечо горящими от гнева глазами и воскликнул:

— Черт бы вас побрал!

— Хотите, чтобы я встала на колени? — не поняла Онория.

Похоже, ему все же нравятся ее мольбы. Она подобрала юбки и опустилась вниз, как всегда перед представителем Эшелона.

Онория и глазом моргнуть не успела, как Блейд быстро схватил ее за руки и поднял с пола. В смятении она втянула воздух и посмотрела на него.

— Какого вы тут чертову драму ломаете! — рявкнул он, сердито пробуравив ее взглядом, и слегка встряхнул просительницу.

Онория сжала его запястья.

— Я… думала, вы хотите, чтобы я умоляла. Прекратите, вы делаете мне больно!

Блейд отпустил ее и с ворчанием отвернулся. Онория, шатаясь, отступила, глядя, как он прижал ладони к глазам.

Повисла тишина. Мисс Тодд не осмеливалась шевелиться. Она все еще чувствовала фантомное ощущение его рук, давление пальцев и потерла ноющие места.

— Вы не хотите меня? — прошептала она. — А я думала…

— Я хочу вас. — Блейд опустил руки, но все равно не повернулся к ней лицом и тихо вздохнул. — Не сумлевайтесь, милашка. — И тут Онория увидела его почерневшие глаза и застыла.

Она видела такую же реакцию у Викерса, когда тот злился или был голоден. И узнав этот взгляд, научилась вести себя тихо, как мышка.

Блейд опустился в кресло.

— Больше не смейте мя умолять.

Надо же!

— Но ведь вы этого хотели!

— Ага, по правде-то я пошутил. Иногда страдаю гордыней. — Он вдруг усмехнулся. — Скажем, я такой же упрямец, как и вы.

Онория не сводила с него взгляда. Чернота понемногу пропала из глаз, и насыщенно-изумрудный оттенок вернулся.

Блейд сложил руки на животе.

— Скока вам нужно?

Онория прикинула. Лучше начать с высокой ставки, если вдруг он решит сбивать цену, и выпалила:

— Триста фунтов ежемесячно.

Слишком большая цена только за кровь, да и за тело тоже. Хотя, может, ее душа столько и стоит.

— Договорились! — согласился Блейд, встал и подошел к картине, за которой находился сейф с разбросанными как попало стопками монет. Любой другой не осмелился бы держать столько денег в одном месте, но никто в Уайтчепеле не был настолько глуп, чтобы воровать у самого дьявола.

— Вот и все? Я думала… — Онория замолчала. Не стоит сбивать цену. — Сколько раз в неделю вам нужны мои услуги? — И тут же запоздало добавила: — Я только про кровь.

Господин отсчитал деньги. Онория облизнула губы, пытаясь не пялиться на них. Стоит взять монеты, как она окажется у него в долгу, но в голове мысли уже сменяли одна другую. Триста фунтов. Рента, лекарства, плата хорошему доктору и еда… Много еды! Новые перчатки для Лены, нитки для чулок — а, если осмелится, то и новые чулки, — а также теплое зимнее пальто для Чарли, хоть мальчик и не выходит на улицу.

Как быстро она стала такой меркантильной! Всего год назад свысока смотрела на женщин, продававших себя на улицах. А теперь сама не лучше. Голод и бедность способны заставить человека отказаться от моральных принципов.

— Знаю. — Блейд повернулся и протянул мешочек, который упал Онории в руки с тяжелым перезвоном. Господин сел в кресло и вытащил из кармана золотой портсигар. — Мы эт потом обсудим.

Она оторвала взгляд от мешочка с деньгами и возразила:

— Нет, я предпочитаю выяснить все сейчас. Или не возьму деньги и не буду у вас в долгу.

Блейд поиграл сигарой, перекатывая её между пальцами, словно жонглер.

— Раз в три недели.

— Так редко? — Онория удивленно подняла брови. Это, конечно, разумно. Она опустила тяжелый мешочек на стол и стала снимать шаль одеревенелыми пальцами.

Блейд пожал плечами.

— Телу надобно время, чтоб восполнить запас крови. За много лет я многое выяснил. — Господин, прищурившись, посмотрел на ее руки. — Че вы делаете?

— Я все еще намереваюсь найти работу, поэтому прошу оставить следы где-нибудь под одеждой. — Она знала, что нужно сделать. На ее теле всего пара вен, из которых Блейд мог получить необходимое. А рукава и воротник не особо скрывали порезы. Наконец она сняла шаль, аккуратно свернула ее дрожащими руками и отложила.

— Онория, посмотри на меня.

Если она его послушается, то потеряет самообладание. Онория сняла туфли и подошла к нему, утопая в толстых коврах. Прикосновение его губ к ее коже… При этой мысли новоявленную трэль охватывала дрожь, так как она никогда не испытывала подобной близости. Низ живота запылал.

— Че ты творишь? — спросил Блейд хриплым низким голосом.

Он скрестил ноги, так что кожаные штаны натянулись на бедрах, и впился пальцами в подлокотники, словно сдерживая себя.

— Мы заключили сделку, — напомнила ему Онория, изящно приподняв юбки и положив ногу на подушечку так, что его твердое мускулистое бедро прижалось к ее лодыжке. Пальцы Блейда побелели от усилившегося напряжения.

— Онория.

Она приподняла юбки еще выше, в горле встал ком. Руки дрожали, но подчинились ее воле. Показалась лодыжка в изношенном шерстяном чулке, а потом икра, колено. Дойдя до ленточек подвязок блеклого розового цвета, Онория покраснела. Неужели от стыда, что у нее нет белья и аксессуаров получше, например, красиво расписанных шелковых чулок, как прежде?

Блейд судорожно вздохнул:

— Опусти юбки.

— Я заключила сделку, — упрямо повторила Онория и принялась развязывать ленточки, удерживающие чулок.

Господин схватил ее за руку, кончиками холодных пальцев коснувшись внутренней стороны бедра.

Она машинально посмотрела на него и едва не утонула в горящих глубинах его черного взгляда. В нем бушевал голод, бездонная пропасть, которую никогда не заполнить.

Мисс Тодд задержала дыхание.

— Ты несколько месяцев жила впроголодь. Те нельзя терять даже малую долю крови, тем более кормить меня. Опусти чертовы юбки, — проворчал он.