Поцелуй теней

– Ты назойлив, – сказала я.

– Расскажи.

Я вздохнула, закутываясь в руки Утера, как в одеяло.

– Возможно, что сидхе, который нанес тебе раны, может вызвать из твоей спины дракона или заставить тебя перекинуться в него.

У Джереми глаза полезли на лоб.

– Ты можешь это сделать?

– Я – нет, но я не чистокровная сидхе. Я видела, как делают такие вещи.

– И защита будет держаться?

Мне бы хотелось просто сказать "да", но это было бы слишком близко к лжи.

– Какое-то время продержится, но если сидхе, наложивший заклятие, будет здесь, у него может оказаться достаточно сил пробить мою магию, или он может постоянными ударами расшатать защиту, чтобы она упала. Шансы, что именно этот сидхе охотится за нами, ничтожны, Джереми, но я не могла позволить тебе помогать мне и не защитить тебя.

– На всякий случай, – сказал он.

– На всякий случай, – кивнула я.

– Когда это случилось, я был очень юн, Мерри. Сейчас я могу себя защитить.

– Ты сильный маг, но ты не сидхе.

– Это такая серьезная разница?

– Может оказаться.

Джереми замолчал и повернулся вперед, помогая Ринго найти самый быстрый путь в аэропорт.

– Ты напряглась, – заметил Утер.

Я улыбнулась:

– Тебя это удивляет?

Он улыбнулся – вполне человеческим ртом под костной дугой бивней, кабаньим рылом. Как будто часть его лица была маской, а под ней – человек. Большой, но человек.

Он толстыми пальцами погладил мои все еще мокрые волосы.

– Я так понял, что Слезы Бранвэйн еще действовали, когда пришел Джереми?

Я бы иначе ни за что не стала тратить время на душ, и Утер это знал.

– Так мне сказал Джереми. – Я села так, чтобы не намочить ему рубашку волосами. – Не хотела тебя пачкать, извини, просто забыла, что волосы мокрые.

Он мягко прижал мою голову обратно к своей груди – ладонью больше всей моей головы.

– Я же не жалуюсь, просто заметил.

Я устроилась поудобнее, положив щеку ему на руку возле плеча.

– Роан ушел сразу, как мы приехали. За помощью?

Я объяснила насчет Роана и его новой шкуры.

– Ты не знала, что можешь его исцелить? – спросил Утер.

– Не знала.

– Интересно, – протянул он. – Очень интересно.

Я подняла на него глаза:

– Ты что-то об этом знаешь, чего не знаю я?

Он посмотрел на меня сверху вниз.

– Я знаю, что Роан – дурак.

Это заставило меня посмотреть на него, попытаться понять, что за взглядом этих непроницаемых глаз.

– Он – шелки, и я вернула ему океан. Это его призвание, сердце его сердца.

– Ты на него не злишься?

Я нахмурилась, неловко пожав плечами у него на руках.

– Роан таков, каков он есть. Я не могу это поставить ему в вину. Это как сердиться на дождь за то, что он мокрый. Такой он.

– Так что тебя это совсем не трогает?

Я снова пожала плечами, и его руки обернули меня, почти как младенца, так что мне стало удобнее на него глядеть.

– Я разочарована, но не удивлена.

– Ты очень понимающая.

– Можно быть понимающей, Утер, если все равно не можешь ничего изменить.

Я потерлась щекой о теплоту его руки и поняла, в чем секрет его обаяния. Он такой большой, а я такая маленькая, будто я снова стала ребенком. Это чувство, когда тебя кто-то может взять на руки и защитить от всего на свете. Это не было правдой, когда я была ребенком, и тем более не стало правдой сейчас, но все равно приятно. Иногда ложный уют лучше, чем никакого.

– Черт! – выругался Джереми погромче, чтобы нам было слышно. – Там впереди авария – похоже, Сепульведа полностью забита. Попробуем боковыми улицами.

Я задрала голову на руку Утера, чтобы увидеть Джереми.

– И все остальные тоже пытаются туда съехать. Я угадала?

– Разумеется, – ответил он. – Устраивайся поудобнее, на это уйдет какое-то время.

Я повернула голову, чтобы снова видеть Утера.

– Новых анекдотов не слыхал?

Он слегка улыбнулся:

– Нет, только у меня ноги онемеют, если мне придется так их поджимать слишком долго.

– Ой, прости.

Я завозилась, чтобы он мог изменить позу.

– Нет, сиди спокойно.

Он подложил руку мне под бедра, приподнял меня и держал, как ребенка, без усилий, пока вытягивал перед собой ноги. Потом усадил меня к себе на колени, держа одной рукой за спину, а другая спокойно легла на колени.

Я засмеялась:

– Иногда я думаю, каково это – быть таким... большим.

– А я гадаю, каково это – быть маленьким.

– Но ты же был когда-то ребенком. Ты же помнишь, как это было.

Он уставился вдаль.

– Детство для меня было очень давно, но я действительно помню. Но я не в этом смысле говорю насчет быть маленьким.

Он посмотрел на меня, и было что-то в его глазах, что-то одинокое, неудовлетворенное. Это "что-то" пробивало то его спокойствие, которое я так ценила.

– В чем дело, Утер? – спросила я тихо. Какое-то было уединение в том, что мы были одни сзади и никого на средних сиденьях.

Его рука легко лежала у меня на бедре, и мне удалось наконец прочитать выражение его глаз. Я такого на лице у него еще не видела. Мне вспомнились его слова, когда я раздевалась для установления микрофона, – что он подождет в соседней комнате, потому что уже очень давно не видел обнаженной женщины.

Очевидно, я как-то выразила это на лице, потому что он отвернулся.

– Извини, Мерри. Если тебе неприятно это, только скажи, и я никогда об этом не заикнусь.

Я не знала, что на это ответить, но попыталась.

– Не в том дело, Утер. Я сейчас сяду в самолет и улечу Богиня знает куда. Мы можем уже никогда не увидеться.

Это отчасти было правдой. То есть я действительно покидала город и не могла придумать, как выпутаться из этого положения, не ранив его чувств и не наврав ему. Мне не хотелось ни того, ни другого.