Поцелуй торпеды
Шрифт:
– Ура!
– Оле-оле-оле!
– Даешь стране угля!!! – грянула толпа.
И тут Виктор наконец рассмотрел на приближающемся катере надпись – «Крымская Ривьера».
– Так это Моня! – быстро сказал он и высунулся: – Эй! Давайте сюда!
185
Едва забросив в кусты акваланг, Григорий Васильевич вдруг увидел на противоположном берегу двух типов в одинаковых черных костюмах. Они быстро шли мимо столиков для пинг-понга. Кащеев подался назад. Типы направились прямиком к трубе коллектора. Один попытался заглянуть
Кащеев медленно отступил. Типы в черном в его сторону не смотрели. Один присел на берегу, глядя на коллектор. Второй встал к нему спиной, сложив руки на ширинке…
Кащеев торопливо переоделся. Соваться на другой берег он не рискнул. На гору от мостика за его спиной взбиралась крутая лестница. Григорий Васильевич кустами пробрался к ней и начал подъем. Сверху он видел, что типы в костюмах по-прежнему торчат на своем посту.
У Кащеева окончательно отлегло от сердца. Последний пролет он преодолел почти вприпрыжку. Вынырнув на дорогу, Григорий Васильевич свернул на тротуар и тут же увидел в нескольких метрах впереди огромный темный джип.
Джип вдруг осветил его фарами. Кащеев невольно прикрыл глаза рукой и услышал, что одна из дверей открылась.
Послышался слоноподобный топот. Кащеев приподнял руку и увидел закрывшую фару ногу – толщиной с дуб. Григорий Васильевич вдруг понял, что это конец…
И не ошибся: джип вдруг стартовал, из него донесся чей-то голос:
– Шварц! Это он! Живьем берем урода!
186
– Пацаны говорят, у северного тоже глухо… – сказал Моня, отключив телефон.
Сидевший на переднем сиденье джипа Шварц обернулся к окошку:
– Может, он все-таки в море ушел, а, Монь?..
– В море бы его наши засекли. Да и Витя сказал, что он в трубу ушел!
– Может, Витя ошибся?..
– Да не, он пацан башковитый… – потер подбородок Моня. – Если этот Кащеев смоется и Витю погонят, я его к себе на работу заберу!
– Кем?.. – с тревогой спросил Шварц.
– Да не боись, не на твое место! Мажордомом!
– Мажордомом?..
– Ну типа! – заржал Моня. – За фазанами там какашки убрать! Рыбок мяском подкормить!
В этот момент снизу с лестницы на тротуар вынырнул какой-то мужчина. Моня мгновенно перестал смеяться и велел:
– Свет!
Водитель включил фары. Мужчина качнулся и закрылся рукой. Моня сказал Шварцу:
– Тащи на опознание!
Шварц выскочил и подволок к джипу упирающегося пьяного. Моня посветил ему в лицо фонарем и сличил с компьютерной распечаткой. Потом разочарованно сказал:
– Не он…
– Свободен! – отпустил пьяного Шварц.
Тот, что-то возмущенно выкрикивая, запетлял вверх по тротуару. Шварц забрался на свое место и сказал:
– Чую, зря мы тут торчим, Монь! Выскочил он…
– Да некуда тут больше выскочить! Если он через трубу ушел, по-любому тут нарисуется…
187
Кащеев мгновенно развернулся и бросился к лестнице. Однако огромный тип нагнал его в два прыжка. Кащеев резко остановился и, ловко уйдя в сторону,
с разворота ударил его кулаком в живот. Этот удар мог бы свалить и мамонта.Но здоровенный преследователь не отреагировал на него вообще. По инерции он чуть проскочил мимо, но при этом ухватил Григория Васильевича за плечо.
Ключицу Кащеева словно тисками сжало. Он слабо дернулся, но гигант без усилий оторвал его от земли и рывком переставил к бордюру:
– Принимай зверя, Монь!
И тут Кащеев от отчаяния вцепился в ненавистную лапищу зубами. Над дорогой разнесся дикий крик гиганта. Отдернув руку, он взмахнул второй. Кащеева вдруг словно бы приподняло в воздух и закачало…
Теряя сознание, он услышал:
– Урод, если убил, я тебя рыбам в аквариум, на хрен, скормлю…
188
В Монином люксе яблоку было негде упасть. Аникеев с торчащими сосульками недомытыми волосами и прижимающий к груди пакет со льдом Горов сидели на диване. Лица у обоих были угрюмыми. Логинов курил напротив в кресле. По другую сторону журнального столика в живописной позе торчала Лизавета, без устали развлекавшая Виктора своими стишками, но его лицо было таким же хмурым, как и у подчиненных.
У всех дверей – входной, спальни, балконной и даже ванной – торчали типы в похоронных костюмах. Шварц сидел при входе на стуле и баюкал свой огромный забинтованный палец. Моня, за неимением лучшего, торчал вниз головой на террасе…
Обстановка в номере была напряженной. Когда в дверь наконец постучали, все невольно вздрогнули и дружно повернулись. Из-за пояса Шварц левой рукой вытащил огромный – размером с туристический топорик – пистолет.
– Кто?..
Из-за двери донесся неразборчивый голос. Шварц быстро приоткрыл дверь, подозрительно выглянул в щель и бросил:
– Щас!
Захлопнув дверь, он сунул пистолет на место и торопливо протопал на террасу.
– Кровопивец нарисовался!.. – сообщил он Моне. – Впускать?
– Давай! – кувырнулся Моня.
Шварц вернулся к двери. В номер вошел хмурый Плотников в гражданке и с кейсом в руке. Плотников кивнул Логинову. Тот поднялся.
Моня возник в двери террасы:
– Заходите, пацаны, заходите!
Логинов и Плотников вышли на террасу. Шварц прикрыл за ними дверь и встал с другой стороны.
– Ну?.. – сказал Моня.
Плотников посмотрел на Логинова. Тот кивнул. Плотников поставил на стол кейс. Под рукавом блеснула цепочка, которой он был прикован к руке. Щелкнув замками, Плотников вытащил из кейса папку – старую, с перечеркнутыми карандашными литерами в углу.
Моня быстро цапнул ее и пролистал. Это действительно было его дело: с еще «непросветленной» бандитской рожей на черно-белой фотке и собственноручно написанным заявлением, в котором говорилось, что он с детства мечтал стать Штирлицем и все такое…
– Все в порядке, Витя! – расплылся в улыбке Моня. – Пошли!
Троица стремительно пересекла гостиную и оказалась в спальне. Там на полу под присмотром охранника лежали три человека. Моня оглянулся и расплылся в ухмылке:
– Как обещал, Вить! Под ключ! Принимай! Шварц!..