Поцелуй в темноте
Шрифт:
Она была свято убеждена, что Уолли ничего не сделает во вред ей. Однако червь сомнения делал свое черное дело. Одно ее радовало: она убедилась, что хотя бы Вал совершенно непричастна к делу. Впрочем, это было слабым утешением: ее грызло беспокойство из-за Уолли, да и из-за Митча тоже.
Накануне ночью она была так измождена, что провалилась в забытье. Но во сне ее мучили кошмары. Что совершил Митч, если его поместили в тюрьму-психушку?
«Я не хочу, чтобы ты имела дело с Митчеллом Дюраном». Дядины слова прозвучали зловеще.
Она не знала, что подумать. Если она была в ком-то уверена, то только в Митче. Она находилась с ним в более интимных
Однако она ровно ничего не замечала. Да, ему был присущ цинизм, отсутствие всяких иллюзий. Но это еще не превращало его в угрозу для общества.
Тогда как объяснить шрамы на его лице и глухоту на одно ухо? Почему ей пришло в голову, что он мог – не без оснований – поднять руку на одного из своих родителей? Если бы случилось именно это, его бы отправили как раз в такое учреждение. Но, видимо, впоследствии его оттуда освободили – или он сбежал?
Какое-то объяснение должно было существовать. И скорее всего оно сняло бы с Митча всякие подозрения. Несмотря на то, что он собой представлял и как поступил с ее отцом, сердце подсказывало ей, что он совсем неплохой человек. У его пребывания в подобном зловещем учреждении должно было быть какое-то разумное обоснование.
– Вашего дяди в самолете нет, – сказала Герт, когда появился пилот.
Ройс онемела от острого разочарования и тошнотворного подозрения. Она хотела было уйти и уже повернулась, но тут в поле ее зрения попала знакомая фигура. Она замерла, как вкопанная.
– Уолли!
Слава Богу, это был он, ее дядя: он шагал рядом с бортпроводницей, с его плеча свисала дорожная сумка.
– Прошу прощения, – повинился он, обнимая племянницу одной рукой. – У меня хронический недосып. Сел в самолет и сразу отключился. Видел бы сейчас десятый сон, если бы меня не растолкала эта юная леди.
Ройс вполуха услышала, как Уолли прощается с бортпроводницей. Разом ослабев от облегчения, Ройс не могла ни о чем думать. У нее в мозгу билась одна радостная мысль: Митч ошибся! Уолли действительно побывал на Юге.
– Уолли, познакомься: Герт Штрассер. Пол поручил ей постоянно держать меня под присмотром. Мы вынуждены соблюдать максимальную осторожность: Ингеблатт рыщет вокруг, пользуясь сканером для подслушивания телефонных разговоров. Поэтому я не могла поговорить с тобой вчера вечером.
Уолли добродушно улыбнулся Герт, которая ответила ему неясным ворчанием и зашагала за ними следом. Троица вышла из аэропорта. Уолли, естественно, ни словом не обмолвился о Митче. Пока они шли к «БМВ» Герт, Ройс узнала, что Уолли осведомлен об убийстве Кэролайн. Алиби Ройс не стало предметом обсуждения. Дядю интересовало другое: кому понадобилось убивать Кэролайн.
Этот вопрос Ройс задавала себе тысячу раз. Проникнув в мотивы убийцы, они его вычислят. Впрочем, в данный момент Ройс больше всего занимало не убийство. Главной ее заботой был Митч. Ей показалось, что дорога до города заняла в три раза больше времени, чем обычно. Она не могла обратиться к Уолли с расспросами, пока они не останутся наедине.
В квартире у Уолли Герт плюхнулась на диван и включила «мыльную оперу». Ройс и Уолли удалились на кухню под предлогом приготовления кофе.
– Что ты сказал мне про Митча вчера вечером? – спросила Ройс, как только они оказались вне пределов слышимости для Герт.
Уолли вынул из кармана две магнитофонные кассеты.
– Клянусь, это материал на Пулитцеровскую премию.
Он так сиял, что ей захотелось
отвесить ему оплеуху.– Не забывай, Уолли, мы дали слово. Слово репортера священно – ты сам меня этому учил. – Он нехотя кивнул, и она продолжила: – Объясни, как Митч оказался в этом учреждении.
– Послушай пленки – сама поймешь. – Он вытащил из своей спортивной сумки магнитофон. – Монахиня, сестра Мария Агнес, многое рассказала мне о Митче. Потом я отправился в Фэр-Акрз. – Он поставил первую пленку. – Это заведение поскромнее, чем большинство учреждений, принадлежащих штату. Вокруг фермы. Сама лечебница – тоже ферма. Те, кто не представляет опасности, работают в поле.
Ройс ждала, пытаясь представить себе Митча в кукурузе. Уолли включил воспроизведение. Хочет ли она слушать? Не исказит ли запись образ любимого человека?
«Это мое интервью с Эммой Краули, работавшей в Фэр-Акрз, когда там находился Митч. – Голос Уолли звучал на пленке немного выше, чем в жизни. – Вы помните мальчика по фамилии Дженкинс?»
«Вы репортер?» – Женщина говорила с сильным южным акцентом, враждебным тоном.
«Да. Я работаю в „Сан-Франциско Экземинер“.
«Мне нечего сказать».
«Даю слово, наш разговор не для печати».
«Ничего плохого о Дженкинсах я не скажу. – Долгое молчание. – Парень попал в беду?»
«Почему, он известный адвокат. Это к нему идут попавшие к беду. Он защищает мою племянницу. Поэтому я здесь. Я беспокоюсь за нее».
«Вот оно как – адвокат? А что, он всегда тараторил без умолку».
«Расскажите о нем». – Просьба была произнесена умиротворяющим тоном, и Ройс представила себе, как собеседница Уолли клюнула на его милую улыбку.
«Его мать, Лолли Дженкинс, жила вон там, пониже, с двоюродными сестрами. Здесь почти все друг дружку знают. Лолли была моложе меня на два года. Она всегда была малость не в себе. Не такая психованная, как здешние пациенты, но как бы всегда во сне. Все твердили, что это потому, что она из Нью-Йорка, но мой отец объяснил, что она ехала в машине с родителями, родители погибли, а она выжила. Лолли было лет шестнадцать, когда она однажды вечером исчезла. Через два дня ее подобрал на дороге шериф. Все решили – хотя сама Лолли помалкивала, – что ее изнасиловала шайка парней из колледжа. Избили они ее будь здоров».
Ройс загородила глаза от яркого солнечного света, льющегося в кухонное окно. Одно открытие состоялось, и оно стало для нее шоком. Теперь она знала, почему Митч отказывается защищать обвиненных в изнасиловании.
«Шериф отвез Лолли обратно на ферму к кузинам. Как только он выпустил ее из машины, она спряталась в сарае. Вот как была перепугана! Все, конечно, думали, что она одумается, но прошло три дня – а она так и не вышла».
Ройс уставилась на магнитофон, с острой жалостью представляя себе ужас несчастной Лолли. Ей не у кого было искать сочувствия: никто бы ее не понял. Она сделала единственное, казавшееся ей выходом: спряталась в спасительной темноте сарая. Ей требовалась медицинская помощь, добрый совет, любовь…
«Кузен Лолли полез за ней в сарай, и она убила его вилами. На суде никто не сомневался, как было дело: ее пришлось держать в смирительной рубашке. Стоило ей завидеть парня, похожего по возрасту на студента колледжа, как она пыталась его прикончить».
«Шериф не пытался найти шайку, изнасиловавшую Лолли?» – спросил Уолли собеседницу.
«Пытался, но никто не знал, откуда они взялись. Кто-то видел машину с парнями в ночь, когда пропала Лолли. Но Лолли была слишком не в себе, чтобы помочь розыскам».