Поцелуй Валькирии-2. Две разные войны

– А что это у них за чемоданы? – взвизгнула Петунья. Мы с Гарри переглянулись. Больная или до такой степени магла, что чемоданы с одеждой уже не понимает…

– Одежда… Так, ладно, мне нужно уходить, и запомните – дети у вас на неделю и постарайтесь не трогать их без повода. Иначе мы уже серьезнее поговорим. Вы меня поняли?

Петунья кивнула. Едва за папой закрылась дверь, она повернулась к нам. И открыла рот:

– Вас как зовут хоть? Тебя Гарри, это я знаю, сын моей покойной сестрички ненормальной. А ты? – она посмотрела на меня. – Тебя как звать?

– Кэтрин. Я дочь вашей старшей сестры, Розалины… Не знаю, может слышали.

– Слышала, тоже ненормальная, - я стиснула зубы.

– Тунья, ты дома? – заревел за дверью раненный бык. Дверь открылась… Перед нами предстал боров – жирный, живот свисал через ремень брюк, висел складками, одутловатое лицо имело как минимум три подбородка… И свинячьи глаза на всем этом безобразии. Вернон Дурсль? Ужас какой… - уже тут эти больные? Что, приехали ерундой заниматься?

– Ага, ерундой и ересью… Вы может нас наверх проводите? Мы спать хотим! Эй, ты!
– я обратилась к свиномальчику. Тот смотрел на меня как мышь на кошку или кролик на удава.

“Интересно, что такого им папа наговорил? Она вон и Петунья побаивается… “

– Тебя как зовут?

– Дадли, Дадли Дурсль…

– Я с первого раза поняла, понималка развита. Так вот, Дадли. Проводи нас с Гарри наверх, в гостевые спальни, мы спать хотим…

– Что значит спальни? – заревел бык в лице Вернона. – Мы вам выделили одну, наверху.

– Прошу принять во внимание то, что мы разнополые, и мы хотим спать… Веди нас наверх, наверх это по лестнице и… - я говорила медленно, четко проговаривая каждое слово, потому что он иначе мог и не понять…

Через некоторое время нас с грехом пополам приняли, Гарри уснул, а я в своей гостевой спальне зарылась носом с рубашку Северуса, закрыла дверь на щеколду и так лежала почти до утра, засыпая и снова просыпаясь… И мне снился любимый. Что все закончилось и мы вместе, уснула нормально я только под утро… А утром встала, спустилась вниз, желая кофе.

Свиномальчик, когда я зашла, попятился из кухни… Вы когда-нибудь видели крадущегося на цыпочках слона? Я тоже, пока не увидела Дурслей… Хуже ничего быть не может, они жуткие, толстые тупые маглы, и нас ждала неделя у них… О ужас!

В тот день я приготовила кушать, мы с Гарри осмотрели городок и уже ночью, когда все уснули, я писала Северусу, легла только в три ночи, тихонько отправив Хедвиг отнести письмо. А утром… Петунья поливала цветочки, а Дадли завтракал. Гарри одевался, он удивился тому, что сова улетела, а я что-то соврала и пошла делать омлет.

– А у тебя есть эта штука?

– Какая? – не поняла я. Дадли моргал своими поросячьими глазками, от чего мне хотелось засмеяться и заплакать сразу… Свинья настоящая!

– Ну чем вы колдуете… А можно посмотреть?

– Можно, только не ломай, а то взорвешься, - усмехнулся в двери Гарри, - у нас на первом еще курсе один сломал палочку. Вот перед отъездом ухо нашли… - это было сделано во избежание того, что Дадли сломает палочку, чтобы заглянуть внутрь… А свиной мальчик отбросил ее.

Дадли в ужасе убежал с кухни… Бегущий Дадли, надо заметить, нонсенс… Вообще мне нравилось шутить над ним. И отговариваться от Вернонских подколок. Таких же тупых как он сам… Примерно так и потянулась “неделя у Дурслей”.

========== Пощечина для Малфоя-старшего (Кэтрин) ==========

Нас забрали через десять дней вместо обещанной недели. Это было вполне в духе папы, потому что то, что он планировал, почти всегда откладывалось или менялось. В основном из-за его работы, а в этот раз из-за каких-то неполадок в доме Сириуса. Мне написал Римус, что заберут нас на три дня позже они с Дорой.

Это письмо я получила утром, еще до завтрака, на пятый день нашего «веселого» и «приятного» отдыха… Хотя насчет веселья… Мне было весело прикалываться над Дадли и я втянула в свои подколы еще и Гарри… Наверно, Дурсли мечтали о том светлом дне, когда мы наконец уедем.

Они все время боялись, что нас увидят соседи, что мы используем магию или еще что-то в этом роде, сжимались при одном упоминании о моем отце. С нами Дурсли разговаривали мало, в основном за едой.

Первые дни Вернон пытался нас подколоть, например, с постоянно нерасчесанными волосами Гарри. Но услышав в ответ мое мнение о его дрелях и его втором подбородке, перестал… Утром в окно постучала сова. Петунья едва не упала с табурета, на котором сидела, наблюдая, как я делаю нам с Гарри сок. Питались мы, помня папин совет, отдельно. Гарри умывался, Дадли, сидя за столом, поедал торт, Вернон как раз заходил на кухню.

– Что это? – челюсть Дурсля упала. Не на пол, нет, помешал третий подбородок. – Это что такое? – трясущийся палец ткнул в окно. Уши дяди и щеки под усами побагровели, казалось, он закипает и из ушей сейчас пойдет дым.

– Это сова. Она носит почту волшебников. Правда, совы активнее ночью. Ну знаете, у них зрение такое, - я издевалась. Мне нравилось, учитывая их с нами обращение, это делать.

– Я знаю, кто такие совы! – прогремел Вернон.
– Но что она тут делает?

– Письмо принесла… - я открыла окно, сняла с лапы птицы письмо, сунула той орешек, лежавший в вазочке, и отпустила.

Письмо мы прочли вместе с пришедшим Гарри. И прочитав, вздохнули… Еще три дня тут! Хотя…

На седьмой день Петунья приготовила нам завтрак, явно в расчете что мы сейчас уйдем, поэтому ее лицо, когда Гарри обнял дядю, заявив:

– А мы решили, что еще на три дня останемся! Нам у вас хорошо… Это здорово, правда же? – ее лицо было неописуемо… Петунья, казалось, вот-вот расплачется…

Наконец дом. Я попала в комнату с Гермионой и Джинни. Гарри жил с Роном и близнецами… В целом, тут жилось приятнее и легче. Но мне так хотелось остаться ночью одной, я закрывала глаза и мечтала о том, что я с Северусом… Что он просто рядом. И сны сменяли эти мечты, даря те же самые образы, а наяву я не видела его больше двух недель. В день моего рождения я не стала праздновать, так как Северус был на встрече с Беллой и я не могла думать ни о чем другом.

Он пришел лишь пятнадцатого числа, через почти три недели после нашей разлуки, пришел ночью, когда все спали. Папа меня разбудил и велел идти на кухню. Я зашла и секунду спустя прижалась к мужчине, закутанному в черную мантию, мокрую от дождевых капель. Северус рассказывал последние новости из лагеря Пожирателей. Папе и Дамблдору, заодно мне. А я просто прижалась к нему…

Нас оставили наедине всего на полчаса. Но нам хватило даже их, чтобы наговориться, насмотреться друг на друга и просто побыть рядом. Мы писали друг другу несколько раз в неделю, поэтому новости друг друга знали. Уходя, он прижал меня к себе, поцеловал, и по щекам побежали предательские слезы. Хотелось вцепиться в его мантию и не отпускать. Но он, разжав мои руки, ушел…