Поцелуй Валькирии - 3. Раскрытие Тайн

– Я сталкивалась с этим, думаю, знаю, о чем вы… - заметила я.

– Присядь, дитя мое. Я должна немного больше тебе рассказать, - Великая поднялась из-за стола, медленно обошла его и указала мне на диван, присев на него сама. На вид я дала бы ей лет восемьдесят-восемьдесят пять. Пожилая женщина, но она не казалась немощной. Она словно бы сохраняла свои силы, вместе с нажитой мудростью. Я присела на краешек дивана. – Ты и представить не можешь, как он ужасен. В возрасте четырнадцати лет он совершил первое убийство, в котором некоторые по сей день винят его брата. Ты ведь знаешь, что их родители погибли при пожаре? – я кивнула. – Димитр поджег дом, спастись они не успели. Он хотел получить наследство… Он чудовище.

– Это же ужасно… - выдохнула я. – Неужели он… Они ведь были его родителями. Я лишилась мамы и… - я осеклась. Я себе даже представить не могла такое, и боялась подумать, что же в таком случае являет собой Димитр Матей. Это воплощение зла на земле.

– Именно поэтому ты и воплощаешь в себе добро, а Димитр - зло. Вы как два полюса. Оба имеют в своей власти неизмеримую силу, но он – зло, а ты – свет и жизнь… Ты и представить себе не можешь, как тесно переплетена ваша с ним жизнь, – она покачала головой.
– Знаешь, ты уникальна. Тебе всего двадцать, но то, что ты сделала, на что способна… И ты еще более светла, чем Розалина. Твоя мама была воплощением добра, ее называли ангелом.

– Да, я знаю. Ее очень любили. И я тоже, знаете, я бы все отдала, чтобы ее вернуть. Кроме папы и Гарри.

– А она любила тебя. Когда мы с ней виделись последний раз, тебе было пять лет, то она рассказывала о тебе очень много. Она тобой гордилась и обожала. Она и папу твоего любила, была с ним счастлива. Мне жаль, что я так мало знаю тебя, Роззи я знала намного лучше. Она росла у нас на глазах, валькирии растили ее, учили всему, помогали. И до почти двадцати девяти лет жизнь ее была довольно безмятежной. Твоя же жизнь таковой перестала быть еще в самом раннем детстве. И мы так мало следили за тобой. – Немного виновато произнесла она.
– Хотя дар ты получила в девять лет. И умеешь уже им пользоваться наравне со всеми остальными… Будучи самой юной валькирией…

– Мама получила его в младенчестве… - тихо заметила я.

– Да. Эванс не смогли бы тогда ее растить, они были бедны, Розалина родилась немного слабенькой, ей нужно было лечение. Она росла среди валькирий-наставниц, потом пошла в школу, окончила ее, работала. Она была мракоборцем. Ушла с работы потому, что ждала тебя. Хотела сначала выйти, когда ты подрастешь. Но посвятила себя тебе и твоему папе. А еще младшей сестре и ее мужу и сыну. Для Роуз главным была семья. Хотя она была сильным мракоборцем… - задумчиво произнесла женщина и замолчала. Я не знала, что сказать. Папа рассказывал мне о маме очень много, да и я помнила ее. Но того, что мама предпочла меня работе, я не знала. Я думала, она не хотела больше работать, а оказалось, она имела выбор и выбрала быть с ребенком. В памяти мгновенно вспыхнули мамины теплые нежные руки, каштановые локоны, звонкий смех. Она обожала меня. Я вспомнила, как мы все делали вместе, каждый день мы были рядом. Если даже мы расставались, мама засыпала меня совами с письмами и открытками. Я вспомнила, как она поехала куда-то на конференцию, и каждый день (ее не было неделю) присылала мне письма, с которых слетали ее поцелуи. Меня тогда это забавляло, а теперь мамины колдографии и письма были всем, что нам осталось… От этих мыслей на глаза навернулись слезы.

– Мы что-то отвлеклись… - Великая промокнула глаза салфеткой. – Мы все ее любили. Розалина стала ужасной потерей для сестер. Но ты похожа на нее. И характер у тебя твоей мамы. Ты очень добрая девочка, в тебе много любви, сочувствия. Она была такой же. Ты хорошо ее помнишь?

– Я помню, что мы с ней были очень близки, я ее очень любила. Мама была самой светлой женщиной из всех. И ради ее памяти, ради ее поступка я хочу победить в этих войнах. Чтобы то, что ее больше нет, не было напрасным… А можно спросить? – решилась я.

– Диадема может вернуть с того света, навсегда. – Великая ответила на мой вопрос даже раньше, чем я его задала ей. Я хотела спросить, правда ли, что Диадема воскрешает погибших, как Поцелуй валькирии.

– Даже это в ее силах. Но Диадема опасна. Когда ты имеешь столько власти – ты можешь начать вершить зло. И потом – она у Хранителей. Конкретно – у Димитра. Ее прятали в замке семьи Матей, под надежными заклинаниями. Но украли пару столетий назад. А теперь ее отдали Димитру – наследнику тех, кто ее хранил. Диадема у Хранителей, но им она неподвластна. Только ты сможешь решить, что делать с ней.

– Но если меня убить, она…

– Это миф, она не будет слушать убийцу, отомстит и выберет новую королеву. – Я почувствовала, как глаза расширяются от удивления. Я читала совсем другое.
– Вот почему ты нужна им живой. Они лишь пытаются запугать. Думаю, Димитр уже знает, что это был только глупый миф.

– Спасибо, этого я не знала. А можно еще один вопрос?

– Да, конечно, дитя мое… - кивнула Великая. Я вздохнула, понимая, как глупо прозвучит мой вопрос.

– Почему не сработал хрусталь, когда я пыталась забыть одного человека?

– Потому что на самом деле ты не хотела забывать. Это была минутная слабость. Тому дару, что живет в нас, иногда виднее, чем рассудку. Валькирия хранит великую силу, но и она сама не знает всех ее возможностей. Даже я за свои сто десять лет не знаю, что мы в точности можем. И не перестаю удивляться тому, на что мы способны. Причем чем раньше получен дар, тем способности удивительнее. Твоей маме не было в этом равных, она получила его почти в тот же миг, как и родилась. Ты очень сильна, получив его в детстве. Обычно дар получают лет в четырнадцать-пятнадцать, или позже. Ты едва ли помнишь себя без дара, ты с ним слилась. Кстати, ответный вопрос. Ты уже думала о своей замене, если что-то случится?

– Гермиона Грейнджер, - улыбнулась я. – Я это решила еще года три назад и с тех пор свое решение не меняла. Она справится. Но надеюсь, не придется.

– Ты уникальна. Чего только стоит твой выбор! – так получается, он есть? Значит, Сев недаром этого так боялся. Я погрустнела. Я все еще любила его и не хотела разлюбить. Но он – не мой выбор, а кто-то – мой выбор. И этого кого-то я рано или поздно встречу…

– А кто это? – выдавила я из себя.

– Он уже рядом с тобой, милая. Ты не разлюбишь того, кого любишь сейчас, ты уже со своим выбором, и помогаешь ему. Не только мужем может стать выбор, иногда это кто-то очень близкий, я бы сказала, кровно родной.

– Гарри?! – изумилась, ужаснулась и обрадовалась я. Значит, я имею и выбор и любимого, мой выбор родственник, скорее всего брат… Это даже сейчас, во всех этих условиях, делало меня счастливой.

– Именно. Твой брат это твой выбор, отчасти вот она – причина того, что ты его так любишь. Однако довольно, я немного устала. И мы обязательно тебе поможем. Ты задержишься?

– Да, хочу почитать, поднабраться опыта, увидеться с некоторыми сестрами-валькириями. На пару дней задержусь. А можно нетактичный вопрос? – замялась я.

– Мне и правда больше ста лет, - улыбнулась она, снова меня опередив. – Валькирии живут очень долго, я знавала одну, дожившую почти до двух веков.

– Вы выглядите моложе, ну, насколько это возможно.

– Спасибо, милая, - валькирия улыбнулась. – Найя, проводи гостью в Британскую спальню девятнадцатого века! – на сей раз она угадала мои вкусы. Я поражалась ей и восхищалась этой женщиной. Великая Валькирия была мудрой, кроткой, доброй, такой, какой я видела истинно опытную и сильную валькирию… Меня проводили в комнату, дали отдохнуть, “фея” еще помогла привести волосы в порядок. Затем я наконец отоспалась.