Поцелуй волчицы

Словно читая мои мысли, девушка опустила солнцезащитную панель перед собой, посмотрела в зеркальце, послюнявила кончик пальца, пригладила брови и будничным голосом сказала:

– Ничего у тебя не выйдет.

– Почему? – удивился я. – По-моему, уже все вышло.

– Ты так считаешь? Ну-ну, посмотрим. Чем больше ты дергаешься, тем сильнее вредишь себе.

Я не совсем понял, что она имела ввиду, но уточнять не стал. Пусть тешит себя иллюзиями, пусть делает вид, что спокойна, что у нее безупречное алиби, за которым она как за каменной стеной. Я вовсе не был намерен ломать ее гордыню. Мне ровным счетом было наплевать на все ее позы. Пусть гримасничает перед зеркалом сколько ее душе угодно – ее внутренний мир мне был интересен ровно настолько, насколько могли заинтересовать переживания червяка, которого насаживают на крючок. Я выполнил последний долг перед своим несчастным другом, сделал то, что не сделала и не могла сделать милиция.

Я остановился перед чугунной оградой, хранившей в своем кольце некогда роскошный парк санатория. Вышел из машины, обошел ее, открыл противоположную дверь и подал "следовательше" руку.

– Обойдусь без твоей помощи, – сказала она нарочито презрительным тоном и выставила наружу ножки, покрытые ровным кремовым загаром.

Мы спускались к морю. Девушка шла демонстративно медленно, подчеркивая свою независимость, часто останавливалась, приглаживала платиновые волосы, рассматривала горбатые клумбы с щетиной цветов или же вообще без всякой причины замирала посреди аллеи, пытаясь, наверное, разозлить меня. Я не подгонял ее, предоставляя возможность во всю ширь проявить свой характер, и думал о том, что автор письма подняла тревогу не напрасно – от "следовательши" можно было ожидать чего угодно, а шантаж и мошенничество, о которых упоминала в письме "А", на мой взгляд были самым безобидным проявлением жестокой и сильной натуры. Нефедов, к несчастью, этого не предвидел. Его голова была занята личностью автора письма, а не личностью и возможностями преступника, и эта ошибка его погубила.

– Сюда, пожалуйста! – сказал я, остановившись у калитки, над которой висела вывеска "Прокат плавсредств". "Следовательша" не сразу остановилась. Но когда она обернулась, я успел заметить в ее глазах настороженность. Стоя вполоборота ко мне, она посмотрела на табличку, затем на узкий пляж, заставленный катамаранами, лодками и водными мотоциклами, которые покачивались на волнах у берега, и тут к ней пришло какое-то озарение.

– Ах, вот оно что! – с пониманием произнесла она и, прищурившись, взглянула на меня. – И тебе их не жалко?

– Кого их? – не понял я.

Усмешка сошла с губ "следовательши". Она решительным шагом направилась к калитке, на мгновение остановилась рядом со мной и сказала:

– С тобой скучно разговаривать. Мы давно все поняли, но ты продолжаешь прикидываться кретином.

Я в ответ лишь пожал плечами и развел руками. Девушка перешагнула через порожек и, шурша галькой, пошла к берегу. Парень в длинных, до колен, трусах кинулся нам наперерез.

– Добрый день! – громко сказал он. – На чем желаете прокатиться?

"Следовательша" остановилась и повела рукой в мою сторону, мол, музыку заказывает этот остолоп, который плетется за мной. Парень повернулся ко мне:

– Катамаранчик? Лодочку? Есть акваланги на заказ. Дешевле, чем в Ялте.

"Следовательша" села в тень под пляжный грибок, закинула ногу на ногу и скрестила на груди руки, с любопытством глядя на меня. Вот это нервы! – не без зависти отметил я.

– Скажи пожалуйста, – обратился я к парню. – Ты работал вчера во второй половине дня?

– Да, – настороженно ответил он. – А что?

– Смог бы узнать своих клиентов, которые брали на прокат мотоцикл?

Парень, чувствуя, что в моем вопросе спрятан какой-то подвох, ушел от ответа:

– А что случилось?

Я мельком взглянул на "следовательшу". Она все так же сидела под грибком, с нескрываемым удовольствием слушала наш разговор и надувала из жвачки розовые пузыри.

– Понимаешь, – доверительным тоном сказал я, подойдя к парню вплотную и теребя высушенную клешню краба, которая болталась у него на шее. – Моя подруга где-то хорошо погуляла вчера и принесла полную сумочку денег. А я же помню, сколько у нее было перед уходом! Она утверждает, что на пункте проката ей неправильно дали сдачу: пятидесятками, как пятерками, всего на триста гривен. Всякое случается, я не спорю. И все же надо проверить. Ты крупной недостачи вчера не заметил?

"Очную ставку" я, конечно, проводил некорректно, давая парню огромный стимул признать в моей пленнице свою клиентку и востребовать "неправильную" сдачу назад. У меня даже мысли не было, что он может сказать что-то иное. Но случилось необъяснимое. Парень, повернувшись лицом к девушке, внимательно посмотрел на ее улыбающееся лицо, затем скользнул взглядом по ногам и отрицательно покачал головой.

– Н-н-нет, – произнес он с сожалением, испытывая огромное желание узнать девушку. – Не припомню я ее. И с деньгами у нас все было нормально.

Мне показалось, что у меня от расчески намагнитились волосы и начали вставать дыбом.

– Черт с ними, с деньгами! – нервничая, произнес я. – Но неужели ты не узнаешь эту девушку?

Парень скосил глаза и опять отрицательно покачал головой.

– Нет, не было ее.

Розовый пузырь с сухим щелчком лопнул и пластырем залепил "следовательше" вытянутые в усмешке губы. Весь мой красивый и ладно сколоченный сценарий рассыпался на глазах. Не припомню, когда я еще попадал в более глупое положение.

– Может быть, ты боишься сказать правду? – с отчаянием спросил я.

– Да ничего я не боюсь! – вспылил парень. – Если б приходила к нам, я бы так и сказал. Но ее вчера не было. И вообще, женщины мотоциклы не брали. Они больше на банане, а за руль не садятся.

Мне стыдно было поднять глаза и посмотреть на "следовательшу". Идиот! – мысленно ругал я себя. Самоуверенный болван! Потому-то она и была спокойна, что знала: на этом пункте проката ее никто не видел. Ни на этом, ни на каком либо другом. Потому что на Нефедова наехала не она. И все-таки за ней что-то есть! Внезапный, неконтролируемый порыв, когда она кинулась от меня сломя голову, выдал ее.

– Хорошо, – произнес я. – Спасибо. Больше ничего не надо.

Это ужасно – начинать работу с нуля, когда, казалось бы, остается последний штрих и пора готовить красную ленту и ножницы для церемонии открытия. Я шел и чувствовал спиной насмешливый взгляд "следовательши". А у нее, оказывается, есть веские основания для оптимизма, думал я, а эта подавляющая все вокруг самоуверенность держится на надежной опоре.

Я подошел к машине и обернулся только тогда, когда открыл дверь. "Следовательша" шла за мной, причем достаточно быстро, что могло говорить о ее желании догнать меня. Когда она приблизилась, мне очень захотелось сделать какое-нибудь пустое заявление, вроде: "Все равно я выведу тебя на чистую воду" или "Рано радуешься", но она меня опередила.

– Думал, что все так просто? – сказала она. – Раз, два и ведро помоев на голову? Хочешь добрый совет?

– Если сможешь дать добрый, – согласился я.

– Не дергайся. Все равно ничего не добьешься.

Однако, симптомы чрезмерного самомнения налицо! Я не сдержался, подошел к ней вплотную, пригнул голову, чтобы она видела мои глаза перед собой, и выразительно сказал:

– Вполне может быть. Охотно верю, что мне не удастся добиться того, что ты имеешь ввиду. Но убить тебя я смогу наверняка. Хоть и без удовольствия, с отвращением, но этим поступком я буду гордиться всю оставшуюся жизнь.