Почему нет?
Шрифт:
– Ничего. Я большая девочка.
– Давай я… – Слова летят быстрее мыслей, и я не могу им воспротивиться. – Давай провожу.
На губах Яси появляется улыбка, но у меня не получается ее идентифицировать. Снисхождения нет. Неловкости тоже. Ну что? Что это? Она откажется? Снова припомнит, кто из нас старше?
– Если тебе нетрудно, – отвечает Ясмина, в который раз за сегодняшний вечер меня поражая, – то я была бы очень благодарна.
Да что с ней? Что она творит? Ей не стыдно? Нет. Конечно нет. Мы же друзья, это нормальная просьба. Запрыгиваю в первые попавшиеся кроссовки, ступни колет подложка над подошвой, ведь это те самые, которые лишились стелек в вечер нашего знакомства. Надо бы заказать
– Идем, – говорю я и тянусь к дверной ручке.
Прохладный ветерок врывается в комнату, и Ясмина выходит на крыльцо. Хватаю с вешалки свою ветровку, с полки – ключи и банковскую карту и тоже переступаю порог. Яся обхватывает себя за плечи, и я тут же их укрываю:
– Вот, накинь.
Она беззастенчиво просовывает руки в рукава и запахивает ветровку на груди, коснувшись носом воротника. Поднимает голову и сносит меня с ног тихим:
– Тобой пахнет.
– Кхм… – растерявшись, прочищаю горло. – Да, она моя.
– Спасибо. Так гораздо лучше.
– Не за что, – отзываюсь монотонно.
Отворачиваюсь, чтобы закрыть замок, а сам глупо таращусь на дверное полотно. Что-то не так. В ней что-то изменилось. Мы не пили ничего крепче чая, не говорили ни о чем серьезнее киновселенной «Марвел», но дистанция… ее почти нет. И это не я ее сокращаю. Я вообще не делаю ничего нового, а вот Ясмина… она…
– Все нормально? – слышится ее глубокий голос за спиной.
– Да, – резво отвечаю я, поворачивая ключ. – Замок немного троит. Идем.
Выходим со двора и шагаем по гравийной дороге в сторону центра. Шумит листва, на небе горят звезды, а фонари разливают пятнами желтый свет. Если выключить голову, выключить все то, что мешает, то можно даже представить, что настоящее свидание у Ясмины было сегодня не с Гришей, а со мной.
– Как там развод твоих родителей? – вдруг спрашивает Яся.
– К моему большому удивлению, процесс полным ходом идет к логическому завершению. Насколько я знаю, сейчас они решают все моменты, связанные с общим имуществом.
– Значит, все серьезно.
– Похоже на то.
– Ты… рад?
Неопределенно усмехаюсь. Интересный вопрос. И ответ на него тоже.
– Мне все равно.
– Правда?
– Да.
– Это… как-то печально.
Поворачиваюсь влево, и Яся взволнованно мотает головой:
– Извини, я… не стоило мне…
– Все нормально, – мигом успокаиваю ее. – Понимаю, ты со своей родней близка, но у меня все иначе. Может, если они развелись бы лет пять назад, до того как я ушел из дома, то все было бы по-другому, но теперь так. Они живут своей жизнью. Я – своей.
– Ты даже с мамой не общаешься?
– Немного. Мы иногда созваниваемся, раз в месяц я стараюсь приезжать к ней, но это… знаешь, как на встрече выпускников. Вы делаете вид, что рады друг другу, но на самом деле понятия не имеете, что сейчас происходит в жизни каждого. Думаю, ей это тоже не сильно нужно.
– Быть такого не может.
– Может. Когда мы видимся, она… – Вспоминаю последние встречи с матерью. Эти неловкие паузы, взгляды куда угодно, только не на меня, поверхностные вопросы, сухие ответы. – Она и сама не горит желанием общаться.
– Может, ей просто стыдно? – предполагает Ясмина. – Ну, за то, что все так вышло.
Еще одна воронка воспоминаний прямиком из детства вырывает меня из реальности, и я не могу дышать, ощутив крепкие объятия матери. Ее трясущиеся руки, звуки хриплых рыданий. Она плакала, прижимая меня к груди, после очередного скандала с отцом. Говорила что-то сумбурное и сбивчивое. Ее слезы катились по моему виску, и я прижимался к ней теснее, стараясь унять боль. Мне тогда было лет семь или восемь. Я еще не до конца понимал, что именно происходит, а когда через пару лет понял, то продолжил
еще с большим усердием утешать ее в моменты душевного бессилия и обиды, ведь, кроме меня, у нее никого больше не было. Бабушка по ее линии умерла еще до моего рождения, своего отца мать не знала. Подруг, насколько я помню, у нее тоже не было, только двоюродная сестра, которая живет черт знает где. Я даже не уверен в том, что они все еще общаются. Еще года через три я начал защищать мать, доставлял отцу столько проблем, сколько мог придумать, влезал в их ссоры, обижался, пытался торговаться, но все тщетно. Отец просто откупался и уезжал к очередной любовнице. Это знали все: его друзья, коллеги, наши соседи. Мать все больше закрывалась в себе, угасала. В какой-то момент даже я перестал быть ей нужен, она все чаще запиралась в ванной и плакала там, а когда выходила, могла по несколько дней не смотреть мне в глаза.– Возможно. – Ощущаю, как внутри меня хнычет обиженный малец, но я намеренно его игнорирую. – Но я не держу зла ни на кого из них. И ничего не требую.
– И это удивительно.
– Почему?
– Не знаю. Я бы так, наверное, не смогла.
– Так только взрослые могут. Вот дорасте-е-ешь… – шутливо тяну я.
– Эй!
Ясмина толкает меня бедром, и я игриво грожу ей пальцем.
– Ну все. Не балуйся.
Она насуплено смотрит на меня исподлобья, но вмиг преображается: отводит взгляд и кротко ухмыляется.
– Я бы гордилась таким сыном, как ты.
– Мне уже звать тебя «мамочка»? – выразительно спрашиваю я.
– Нет! – весело взвизгивает она. – Я просто хотела сказать, что она… твоя мама наверняка тоже гордится. Даже если что-то мешает ей сказать об этом тебе.
– Мне бы хотелось, чтобы она гордилась собой, а не мной, – отвечаю я, устремив взгляд вдаль, выше домов и зданий.
– Да, – задумчиво отзывается Яся. – Это и правда важнее.
Шагаем дальше, продолжая болтать. В местах, мимо которых мы проходим, оживают воспоминания благодаря историям, что звучат одна за другой. Вот киоск, где мы с Лехой воровали жвачки. Через дорогу кинотеатр, где Яся с одноклассницами едва не разбили магазинную витрину. Добираемся до поворота во дворы, за которыми находится дом Риши, и меня даже не тянет обернуться, потому что все внимание приковано к девушке, идущей рядом. Местами тротуар довольно узкий, поэтому вот уже несколько минут она держит меня под руку. И я ведь в шутку предложил, но она согласилась. Снова ловлю себя на мысли о том, что не хочу окончания пути, окончания этой уютной ночи. Пытаюсь растянуть дорогу, как только возможно, но мы все равно добираемся до многоэтажки, где Ясмина снимает квартиру.
Притормаживаю у подъезда, но Яся шагает к двери и распахивает ее, продолжая рассказывать о своих школьных приключениях. Поддавшись, направляюсь следом, а по груди точно спичкой проводят. Куда она меня ведет? Прощаться не собирается? Поднимаемся на второй этаж, Яся достает из сумочки связку ключей и вставляет один из них в замочную скважину. Ощущаю еще один рывок призрачной спички и тихое шипение непонимания. Что происходит?
– Хочешь квартиру посмотреть? – спрашивает Ясмина, оглядываясь.
Что-то в ее вопросе меня коробит, словно он совсем не о том, что можно услышать. Разум угрожающе заносит кулак для удара, требуя отказаться и уйти, но любопытство бесстрашно.
– Эм-м-м… да, конечно.
Яся открывает дверь, и я замечаю, как дрожат ее пальцы, в которых побрякивают ключи. Она нервничает? Мне тоже стоит? Входим внутрь, но я не могу сдвинуться с коврика. За ребрами становится горячо, языки пламени лижут изнутри горло. Ясмина медленно стягивает мою ветровку и разворачивается, распрямляя плечи. Нет. Быть не может. Я знаю этот взгляд, видел его один раз в студии, прежде чем поцеловал ее.