Почему нет?
Шрифт:
Яся склоняет голову, выражение ее лица становится опасно серьезным.
– Ты снова уволен, – говорит она и впечатывается в мои губы порывистым поцелуем, сжав щеки в своих теплых ладонях. – И снова принят. А теперь иди уже! Я так опоздаю!
– Все-все, – рассмеявшись, разворачиваюсь я. – Ухожу.
– До завтра, Яр, – прилетает мне в спину.
– До завтра, – повторяю я, не оглядываясь, потому что такими темпами мы не попрощаемся никогда.
Покидаю квартиру, жду, когда щелкнет замок, и спускаюсь по лестнице. Правда, чем дальше я отхожу, тем сильнее тянет назад. Только бы мне самому дотерпеть
Полуденное солнце печет голову, но нет ни тяжести, ни дискомфорта. Кручу в мыслях события вчерашней ночи и сегодняшнего утра, петляя по тротуарам и стараясь как можно чаще держаться в тени, и просто наслаждаюсь этим приятным ощущением отрыва от реальности. Меня ничего не волнует, ничего не беспокоит, кроме того, как скоро я смогу снова увидеться с Ясминой. Как скоро снова смогу ее обнять, поцеловать и…
«До завтра», – звучит в голове нежный низкий голос, и уголки моих губ приподнимаются.
Я знаю, что с Ясей все еще смазано. Знаю, что снова могу облажаться и остаться ни с чем. Знаю, что гарантий на успех нет, но… я уже влюблен, тут без вариантов. И я в очередной раз полезу на эту вышку без страховки, потому что никакие шрамы и увечья не пугают меня больше, чем упущенный шанс изменить все к лучшему и сожаления о собственном бездействии. Я видел, к чему это приводит. Видел, как людей душит и ломает бессилие. Видел, как они теряют себя и смысл собственного существования.
Достаю из кармана пачку сигарет, в которой осталась последняя. Прикуриваю и позволяю негативным мыслям унестись в небо вместе с дымом.
Добравшись до «норы», вхожу в дом и с облегчением выдыхаю, ощутив спасительную прохладу. Стягиваю кроссовки, слух улавливает громкий топот, а за ним стены трясутся от крика:
– Где ты был?!
Кирилл таращится на меня во все глаза, его кудри воинственно подергиваются.
– Телефон бросил! Записки не оставил! Ты нормальный вообще?!
– Успокойся, – ухмыляюсь я и прохожу в гостиную, где тут же валюсь на диван, раскинув руки.
Кир встает напротив, пытливо щурится, а затем сально лыбится, качая головой.
– Ты был у боссини, да?
– Нет.
– Ага, как же. И ты ее трахнул. Ну или она тебя, судя по твоей довольной роже.
– Не-а, – отвечаю сдержанно. – Не угадал.
– Тогда где тебя носило?
– Я гулял.
– Всю ночь?
– Кир, ты что, моя жена?
Он дразняще морщится, а после швыряет на диван мой мобильный.
– Зайди в беседу. Риша там уже билеты обратно смотрит, думая, что тебя украли цыгане, а Леха…
– На фига ты им рассказал? – вздыхаю я, поднимая телефон, и включаю его.
– Я волновался.
– Я тронут.
– И ты был у нее, – заявляет он уверенно.
– Нет.
– К чему секретность?
– Так надо.
– Кому?!
Поднимаю голову, выразительно глядя на друга, и он недовольно поджимает губы.
– Понял, – кивает Кир. – Какая легенда?
– Сейчас увидишь, – отзываюсь я, набирая сообщение в беседу с рассказом о том, как встретил школьного товарища и мы до утра пили у него на хате.
Кирилл садится рядом, заглядывает в телефон и недовольно фыркает:
– Врать друзьям так-то
не айс.– Если бы не ты, и не пришлось бы.
– Я реально волновался.
– И я реально тронут.
– Знаешь… – глухо произносит Кирилл и встает, – мы ведь не такие уж и тупые, как ты думаешь.
– Я так не думаю.
– Тогда почему ты нам не доверяешь?
Мои щеки стягивает от сухости, а Кирилл шагает к двери.
– Кир, я просто…
– Защищаешь нас всех, – выплевывает он раздраженно. – От проблем, боли, переживаний. Ни разу не задумывался, что мы точно так же хотим защитить и тебя?
– Но я…
– В порядке. Ага, – пренебрежительно бросает он и выходит из комнаты.
Как я и предполагал, день тянется бесконечно. Наезд Кирилла все не выходит из головы. Он сам запирается в нашей спальне, занимаясь монтажом видео, а я пытаюсь отвлечься бытовухой. Прибираюсь в доме, запускаю стирку и развешиваю вещи на улице, болтаюсь на турнике под палящим солнцем, затем принимаю душ и готовлю ужин из остатков продуктов в холодильнике. Куриные крылья запекаются в духовке, в кастрюле на плите варятся макароны. Поглядываю на телефон, нарезая сладкий болгарский перец, и недовольно стискиваю зубы. Отец звонил вчера еще несколько раз. Не представляю, что ему нужно, да и не очень хочу, если честно. Будь там что-то действительно важное, я узнал бы от матери. В последний раз мы с отцом контактировали в прошлом году, и оба четко дали понять друг другу, что желания общаться нет ни у кого. Что изменилось?
Шаркающие шаги прокатываются по комнате, и я оборачиваюсь. Кир медленно шагает мимо стола, вид виноватый и даже немного печальный.
– Я был неправ, – бурчит он, открывая один из шкафчиков, и достает пару тарелок. – Ты не обязан…
– Кир, дело не в доверии. Я ни в ком из вас не сомневаюсь, и ты это знаешь.
– Знаю. Просто я не хочу, чтобы все было так же, как с Сашей. Ты тогда тоже до последнего ничего не говорил, а потом…
– Тогда я до последнего и сам ни фига не знал, – с огорчением отвечаю я, вспомнив свой последний романтический провал.
Кир больше ничего не говорит, и мы с отточенной за долгие годы синхронностью накрываем на стол. Едим молча, из колонки звучат любимые треки, за окном медленно вечереет. Здесь, в этой комнате, за этим столом звучали такие темы, что на половине смело можно ставить печать «совершенно секретно». Здесь раскрывались души и вскрывались сердца. Вспоминаю, как пришел сюда после последнего разговора с Сашей, в котором увидел все ее коварство. Тогда дома были только Кир и Леха. Столько матов, как в тот день, я слышал разве что от Риши, когда она впервые надела костюм сказочной принцессы.
– Я был у нее, – произношу приглушенно. – У Яси.
Кирилл убирает вилку от рта и внимательно вглядывается мне в глаза, но ничего не спрашивает.
– Теперь мы друзья с привилегиями, – дополняю, коротко поморщившись.
– Ох, черт… – напряженно выдыхает Кир.
– Угу.
– Но ты у нее ночевал.
– Да, она предложила остаться. А утром выдала мне зубную щетку, приготовила завтрак и познакомила с бабушкой.
– Ничего себе привилегии, – удивленно бубнит Кирилл. – Это же…