Почему русские – русские (Русский меридиан)

Геродот никогда не соприкасался сам с этими племенными группами, сообщая весьма поверхностные рассказы о них, заимствованные у тех эллинов, что населяли причерноморские колонии и вряд ли сами были сколько-нибудь обстоятельно знакомы с племенами, жившими к северу от Скифии. Поэтому всякие попытки найти какое-то соотношение между этими (не скифскими) геродотовскими племенными названиями и какими-либо позднейшими народами, обитавшими в этих местах, обречены на неудачу. Зато известия Геродота о скифах прекрасно подтверждаются, в частности, их родство с иранскими народами, описание многих обычаев и т. п. Не всегда ясно, составляли ли все собственно скифские племена единое целое в отношении языка, или были какие-то различия между ними; вероятнее всего, эти различия были не очень существенны ввиду весьма большого сходства древнейшей топонимики от Дуная до Дона.

Не очень ясно и другое обстоятельство: всегда ли Геродот (как и другие античные историки) располагал достаточными сведениями для того, чтобы отличить племенное разделение скифов на отдельные этнические группы от разделения по социальным слоям. У Геродота имеется указание на верховную роль царских скифов, считавших все другие племена своими рабами. Это можно объяснить и как результат завоевания, и как следствие внутреннего образования верхушечной прослойки скифов. У соседей скифов – фракийцев, по сообщениям древних, тоже одно племя – сатры (sa-trae) никогда не знало рабства. Это название (сатры) весьма напоминает наименование индийской древней касты «кшатрии», на что впервые обратил внимание ученый историк В. Томашек почти 100 лет назад. Можно, таким образом, предполагать и здесь не собственно племенное обозначение, а нечто вроде внутренней верхушечной прослойки.

Имя «скифы» было известно уже лет за 300 до Геродота и повторялось потом очень многими греческими и латинскими писателями; в конце концов, уже и после вытеснения скифов и замены их другой группой племен тоже иранского (по языку) происхождения – сарматами. Термин «скифы», потеряв определенное этническое значение, стал применяться для обозначения многих племен, живших к востоку от Дуная (обычно, исключая фракийцев). Географическое обозначение Скифия долго продолжало существовать в применении к южной полосе Восточной Европы. Позже оно сменилось названием Сарматия. Спустя более тысячелетия после падения скифской державы составитель Начальной русской летописи, закончив перечисление восточнославянских племен своего времени, добавил: «Да то ся зовяху от Грек Великая Скуфь») . Это уже чисто книжное употребление древнего географического термина, создавшегося некогда на этнической основе.

Под Скифией Геродот понимал огромное пространство в Восточной Европе, которое определял как квадрат, каждая сторона которого равнялась 20 дням пути (примерно 700 километров); южная сторона квадрата опиралась на Черное море. Это пространство заселено разными племенами, говорящими на разных языках, ведущими разное хозяйство и не подчиненное единому царю или какому-либо племени.

«Собственно скифы, давшие условное имя всему квадрату, обрисованы Геродотом как степные скотоводы, кочующие в кибитках, чуждые земледелию, не знающие оседлых поселений.

Им противопоставлены жители лесостепного Среднего Поднепровья – земледельцы, вывозящие хлеб в Ольвию, празднующие ежегодно весной праздник священного плуга (сабантуй? – Б. А.), подаренного людям богом неба. По отношению к этим «днепровцам-борисфенитам» Геродот делает примечание, говоря о том, что греки их ошибочно причисляют к скифам, тогда как у них есть самоназвание «сколоты».

Три царства сколотов на Среднем Днепре и в соседней лесостепи (все они в границах древней славянской прародины) хорошо соответствуют трем основным группам, выявленным украинскими археологами среди древностей скифского времени. Археологические материалы объясняют нам ошибку греческих торговцев, перенесших на славян-сколотов общее имя скифов: в материальной культуре славян-земледельцев («скифов-пахарей») прослеживается много скифских черт. Длительное соседство этой части славянства со скифо-сарматским иранским миром сказалось и на языке: в восточнославянских языках много слов скифского происхождения: «топор» (при славянском «секира»), «собака» (при славянском «пес») и т. п.

Социальный строй среднеднепровских славян еще за полторы тысячи лет до Киевской Руси оказался на пороге государственности. Об этом говорят не только упоминания сколотских «царств» и «царей» Геродотом, но и всаднические черты погребенных воинов и огромные «царские» курганы на Киевщине, и импортная роскошь славянской знати. По всей вероятности, славяне Среднего Поднепровья жили дружественно с царскими скифами Причерноморья, что позволяло торговать с приморскими городами и заимствовать ряд бытовых черт у скифов-кочевников.

Один из уголков славянского мира, Среднее Поднепровье, описан «отцом истории» Геродотом, по всей вероятности, по личным впечатлениям: он не только видел славян-борисфенитов в Ольвии, но знал точно протяженность земли борисфенитов (11 дней плавания по Днепру), знал вкус воды в верховьях мелких рек, знал фауну лесостепи, записал те сказания о трех братьях и трех царствах, которые до наших дней уцелели в волшебных богатырских сказках. Он записал даже имена мифических героев-родоначальников, которые тоже сохранились в восточнославянском фольклоре» – так писал Б. А. Рыбаков37). Пожалуй, самый крупный знаток этого периода истории в советской историографии.

Но ему возражал А. И. Попов: «Уже по данным Геродота видно, что эти характеристики различных «племен» у него совершенно неоднородны и неравноценны: царские скифы, скифы-земледельцы, скифы-пахари, скифы-кочевники – все это содержит в себе какие-то отдельные и неравноправные этнографические черты и признаки и отнюдь не соответствует самоназваниям, кроме, быть может, «царских скифов». При этом даже близкие по смыслу наименования – «скифы-земледельцы» и «скифы-пахари» – в действительности сильно различались, только последние возделывали хлеба для торговых целей; одним словом, это скорее частные этнографические описательные названия, данные греками тем или иным группам скифов, чем собственно «племенные имена». Вообще в известиях древних, средневековых и даже нередко позднейших источников обычно бывает крайне трудно установить точное значение и смысл терминов «племя», «народ» и т. п., так как эти термины могут пониматься здесь чрезвычайно широко и неопределенно.

Историк В. О. Ключевский в своем «Курсе русской истории» очень хорошо выразил мысль о бесплодности этих гипотез, говоря о древних народах – киммерийцах, скифах и других, некогда населявших нашу страну: «Присутствия славян среди этих древних народов незаметно. Историческая этнография, изучая происхождение всех этих народов, пыталась выяснить, какие из них принадлежали к кельтскому и какие к германскому или славянскому племени. В такой постановке вопроса есть, кажется, некоторое методологическое недоразумение. Эти племенные группы, на которые мы теперь делим европейское население, не суть какое-либо первобытное извечное деление человечества: они сложились исторически и обосновались в свое время каждая. Искать их в скифской древности, значит приурочивать древние племена к позднейшей этнографической классификации. Если эти племена и имели общую генетическую связь с позднейшим населением Европы, то отдельным европейским народам трудно найти среди них своих прямых специальных предков и с них начинать свою историю" 38). Эта постановка вопроса, данная В. О. Ключевским, должна считаться единственно правильной, в противном случае исследователь неизбежно впадает в грубое упрощенчество и вульгаризацию подлинного исторического процесса».

Я обещал вам сталкивать различные точки зрения? Вот – пожалуйста. Только прошу вас «не болеть» за точку зрения одного или другого. История не футбол. И Рыбаков, и Попов и Ключевский – великие имена. А нам при чтении их книг выпадает счастье, о каком когда-то точно написал поэт: "Счастлив, кто посетил сей мир В его минуты роковые. Его призвали всеблагие, Как сотрапезника, на пир!" (Тютчев) Имеется в виду пир интеллекта, мысли, знаний. А мы – сотрапезники! Так постараемся быть достойными призвавших нас!

Славянство скифского времени тогда уже не было единым, и для него нельзя найти какой-либо единый «археологический мундир». Если лесостепные славянские племена днепрян получили много черт скифской культуры, то рядом с ними, в лесной зоне на северной окраине славянской прародины, проживали по соседству с балтами (латышско-литовскими племенами) геродотовские «невры» (милоградская археологическая культура), которые во многом уступали своим южным соседям, «скифам-пахарям». Контраст между уровнем быта «смысленных Полян» и их лесных соседей, «живущих звериньским образом», отмеченный Нестором, зародился уже в скифское время. Скифская держава в степях пала под натиском – иранских же – кочевых племен сарматов. Скифы оказались разрезанными надвое потоком новых кочевников: часть их направилась на юг, в Крым, а часть отодвинулась к северу, в лесостепь, где была ассимилирована славянами (может быть, именно тогда проникли скифские слова в славянский язык?).