Почему все дуры такие женщины
Шрифт:
Воспитать ребенка можно до 16 лет, – дома! Воспитать режиссера– может и должна библиотека, музей, музыка, среда, вкус – это тоже талант, вкус – это основа. Отсутствие вкуса – путь к преступлению.
…Все думаю о Пушкине. Пушкин – планета! Он где-то рядом. Я с ним не расстаюсь. Что бы я делала в этом мире без Пушкина…
…Он мне так близок, так дорог, так чувствую его муки, его любовь, его одиночество… Бедный, ведь он искал смерти – эти дуэли…
Чтобы мы видели, сколько мы переедаем, наш живот расположен на той же стороне, что и глаза.
На голодный желудок русский человек ничего делать и думать не хочет, а на сытый – не может.
Еврей ест курицу, когда он болен или когда курица больна.
К биографии предлагаемых ей кур Раневская была небезразлична.
Как-то в ресторане ей подали цыпленка-табака. Фаина Георгиевна отодвинула тарелку:
– Не буду есть. У него такой вид, как будто его сейчас будут любить.
– Я не могу есть мясо. Оно ходило, любило, смотрело… Может быть, я психопатка?
Нет, я себя считаю нормальной психопаткой. Но не могу есть мяса. Мясо я держу для людей.
Иногда Фаина Георгиевна садилась на вегетарианскую диету и тогда становилась особенно чувствительна. В эти мучительные дни она спросила: «Лизочка, мне кажется, в этом борще чего-то не хватает?» Лиза ответила: «Правильно, Фаина Георгиевна, не хватает мяса».
Погода ваша меня огорчила, у нашей планеты явный климакс, поскольку планета – дама!
Я ненавижу зиму, как Гитлера!
Какой печальный город (Ленинград). Невыносимо красивый и такой печальный с тяжело-болезнетворным климатом.
– Вот женишься, Алешенька, тогда поймешь, что такое счастье. – Да? – Да, но поздно будет.
Если бы на всей планете страдал хоть один человек, одно животное, – и тогда я была бы несчастной, как и теперь.
За что меня можно пожалеть? Для меня не существует чужое горе.
Один горестный день отнял у меня все дары жизни.
«Глупость – это род безумия». Это моя всегдашняя мысль в плохом переводе.
Они мне напоминают торговку «счастьем», которую я видела в Петербурге. Толстая баба стояла с попугаем, восседающим на жердочке над квадратиками бумажного счастья. Баба кричала: «На любой интересующий вопрос моя попка вам быстро дает желающий ответ».
Ох уж эти несносные журналисты! Половина лжи, которую они распространяют
обо мне, не соответствует действительности!Пусть это будет маленькая сплетня, которая должна исчезнуть между нами.
Дарить надо то, что жалко.
14 апреля 1976 года. Множество людей столпились в гримуборной Раневской, которую в связи с 80-летием наградили орденом Ленина.
«У меня такое чувство, что я голая моюсь в ванной и пришла экскурсия».
Оправившись от инфаркта, Раневская заключила: – Если больной очень хочет жить, врачи бессильны!
Здоровье – это когда у вас каждый день болит в другом месте.
Ночью болит все, а больше всего совесть.
На вопрос: «Вы заболели, Фаина Георгиевна?» – она обычно отвечала:
«Нет, я просто так выгляжу».
Чем я занимаюсь? Симулирую здоровье.
Раневская изобрела новое средство от бессонницы и делится с Риной Зеленой:
– Надо считать до трех. Максимум – до полчетвертого.
Страшный радикулит. Старожилы не помнят, чтобы у человека так болела жопа.
– Я рекомендовал вам выкуривать только по одной папиросе после еды. И вот результат: у вас прекрасный здоровый вид, вы заметно поправились, – с оптимизмом говорит врач.
– Вы хотите сказать, что жопа стала еще толще. Неудивительно, я ведь теперь ем по десять раз в день, чтобы покурить, – объясняет Раневская.
– Этот доктор творит чудеса! Он буквально за минуту вылечил все мои болезни, – саркастически заметила Фаина Георгиевна после посещения врача.
– Каким образом?
– Он сказал, что все мои болезни – не болезни, а симптомы приближающейся старости.
Раневская тяжело переживала смерть режиссера Таирова. У Фаины Георгиевны началась бессонница, она вспоминала глаза Таирова и плакала по ночам.
Потом обратилась к психиатру.
Мрачная усатая армянка устроила Раневской допрос с целью выяснить характер ее болезни. Фаина Георгиевна изображала, как армянка с акцентом спрашивала ее:
– На что жалуешься?
– Не сплю ночью, плачу.
– Так, значит, плачешь?
– Да.
– Сношений был? – внезапный взгляд армянки впивался в Раневскую.
– Что вы, что вы!
– Так. Не спишь. Плачешь. Любил друга. Сношений не был. Диагноз: психопатка! – безапелляционно заключила врач.
– Фаина Георгиевна, вы опять захворали?! А какая у вас температура?
– Нормальная, комнатная, плюс восемнадцать градусов…