Почему Всегда Я?
Шрифт:
— Как раз во время… — Лео положил Беретту перед собой и взял один из пистолетов, что она принесла. Второй пистолет, оставшийся в ее руке — она положила на подоконник окна, усыпанного пустыми гильзами, а затем, медленно подняла глаза к окну…
Господи…
На парковке, теперь превратившуюся в «место массовой расправы над мертвяками» — она увидела Странника, который без устали расправлялся с мертвыми. Он двигался так, как должно быть двигались древние воины, в схватке с врагом. Почти каждую секунду казалось, что кто-нибудь из зомби вцепиться в Него своими костлявыми руками или вгрызется зубами, способными разрывать на части — но каждый раз, Ему
Кристи не могла не заметить, насколько сильно «поредели ряды» живых мертвецов.
Куда не глянь — повсюду — изувеченные тела, отрубленные руки и головы, разрубленные на несколько и еще периодически шевелящиеся, части зомби. Вся парковка окрасилась в темные тона. И невозможно было уже различить, какого же цвета, она была изначально.
В памяти Кристи, всплыло воспоминание о фильме, на который они с Лео однажды ходили. Она так не хотела это смотреть, но Лео ее уговорил…
Что-то про Средневековье… С кровавыми сценами масштабных битв…
И пусть «поле боя» сейчас было не столь масштабным, но ассоциации вызывались стойкие.
— Кто же Он такой?… — ошарашено пробормотала девушка, стоя за плечом своего парня и наблюдая за всей этой резнёй.
— Не знаю… Но мне кажется — Он вообще не человек. — тихо ответил тот, в перерыве между выстрелами.
Кристи взглянула на Лео, приметив что вся его левая рука, окрасилась красным. Рана сильно кровоточила. Огляделась в поисках чего-нибудь, чем можно было его перевязать.
В этот момент, очередная выпущенная пуля Лео, угодила в Странника…
…Упс…
Парень стрелял в приближающего слева от Него мертвеца, но Странник прикончил его быстрее. И Сам поймал пулю левым предплечьем.
Обернувшись, Он поднял голову к окну, из которого виднелась голова Лео:
— Не надо мне помогать! — раздражено крикнул Странник на парня.
— Прости… — виновато ответил тот, с выражением провинившегося ребенка.
— …Лучше бы ей оружие дал… — тихо проговорил Странник, вновь поворачиваясь к мертвым…
Вскоре, все стихло.
На улице больше не слышался вой зомби.
Смолкли и выстрелы, доносившиеся из окна второго этажа.
Вновь тишина города мертвых воцарилась вокруг — даря короткую передышку и поглощая умы выживших мыслями о произошедшем. И возможно — о будущем. Хотя в тот момент — о будущем — маловероятно…
От тел перед отелем исходил тошнотворный запах. Такой же запах, распространялся от самого Странника. Впрочем, не один запах, был не особенно приятным. Зрелище тоже было, так себе… Сложно было сказать, что вызывало рвотные позывы сильнее: разрубленные на куски и «выпотрошенные» мертвяки — или внешний вид нашего героя.
Он стоял один на парковки — теперь один — с абсолютно спокойным выражением лица, посреди тел, в этой мясорубки, которую собственноручно устроил.
Весь Он — с головы до ног — был перепачкан темно-грязной кровью мертвецов. Кое-где на Нем виднелись кусочки раздробленных костей и гнилого мяса прилипшие к одежде, некогда живых — но теперь, однозначно — мертвых. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что уже никто больше не двигается — Он не торопливо и тщательно вытер лезвие мачете — обзаведшееся несколькими
новыми сколами — об лоскуты одежды одного из зомби, лежавшего у Его ног с горизонтально разрубленной на двое головой, по уровню глаз:— Как в старые — добрые… Да, милая?… — Странник вполголоса обращался в пустоту.
Или быть может, там был кто-то еще?
— «Как в старые — добрые…»
Глава IV
НЕБОЛЬШИЕ БЕСЕДЫ
(Of Monsters And Men — Little Talks)
Стена мелкого дождя застилала обзор.
Видимость была ничтожна.
Боги не были благосклонны к ним в этот день.
Вода ручьями стекала по лицу, проникая под броню панциря, покрывающего Его грудь. Тонкий, не прекращающийся звон отскакивающих капель дождя от доспех и шлемов других легионеров, стоявших в ожидании команды от командира, позади Него — единственный звук, который можно было различить.
Ожидание…
Ожидание…
Все сохраняли полнейшее молчание — они ждали наступления.
Какое тягостное ожидание. Ожидание смерти. Ничего другого кроме смерти, для всех них — стоявших в одной центурии — у Богов не было. Ничего другого — они не заслужили.
Ожидание…
Ожидание приносило с собой страх.
Страх медленно накрывает тебя. Он заполняет всю твою душу. Страх, подобен клинку, ужасающе медленно и беспрепятственно проникающий в твое тело. Ты не можешь этому помещать. Ты не в силах этого изменить. Ты чувствуешь каждую зазубрину на этом клинке. Ты ощущаешь, как холодное железо проходит все глубже и глубже — отдаляя тебя от мира живых все дальше и дальше.
Ты ощущаешь напряжение своими внутренностями: они сворачиваются в узел; они сжимаются в «кулак» — намного сильнее, чем ты сам можешь сжимать оружие в своей руке. Это чувство заполняет тебя полностью. И ты ничего не можешь с этим поделать…
Нельзя дать таким чувствам волю. Они поглотят тебя. Они превратятся во всепожирающий монстров. За ними придет, и откажется покидать тебя, паника. Если страх похож на холод, от которого нет возможности согреться — то паника — подобна пламени, окутавшему всего тебя целиком. И нет ни малейшего шанса на спасение. Она — в самом тебе. Ты только и можешь, что пытаться убежать. Бежать как можно дальше, позабыв обо всем. Но это бессмысленно. Она неотступно преследует тебя так, как не способен преследовать, ни один противник.
Неважно, сколько сражений у тебя за плечами: ты все равно чувствуешь это перед каждым боем. И если ты не способен это контролировать — ты умрешь.
Каждый стоящий там, в ожидании всматривающийся в непроницаемую стену дождя — знал: враг близко…
…Враг…
Враг?…
Что есть — «враг»?
Племена людей, в бесчисленном количестве, вновь и вновь погибающие от наших мечей — люди, которых приказала ненавидеть Империя. Люди — мешающие, несогласные со взглядами Империи по расширению территорий. Люди — несогласные на рабство…
Подобные мысли все чаще возникали в голове Ренатуса Септимуса Сергия.
Он вновь и вновь возвращался в Своих мыслях к диалогу, что вел с Богами уже довольно давно. Странно, что чаще всего — именно в моменты перед боем.
О чем размышляли другие?
Возможно о подобном?
А возможно совсем ни о чем.
Возможно, у них не было времени задумываться о таких вещах.
Возможно, такое никогда и не возникнет в их разуме.
В головах тех, с кем бок о бок, Он шел в бой.