Почему вымерли мамонты
Шрифт:
Среди полорогих копытных четвертичного периода наиболее курьезный вид имеет антилопа сайга, известная в средние века под именем «сугак». В профиль сайгак кажется уродливо горбоносым. Короткие носовые кости и длинные верхнечелюстные служат основой для широких и как бы гофрированных хрящевых полостей морды. Именно этот признак привлекал внимание художников и скульпторов скифских степей и ионийских островов еще в античной древности. Физиологи считают, что такое обширное преддверие «вестибулум» служило для предварительного освоения холодного зимой и пыльного летом воздуха степей. Примечательны и рога взрослых самцов, направленные вверх, слегка лирообразно изогнутые и имеющие до 20—22 кольцевых валиков-наплывов. Прочнейшее вещество рогового футляра грязновато-жёлто-воскового цвета высоко ценится в китайской медицине. При высоте в холке
Летом в короткой песчано-палевой шерсти, на тонких ножках сайгаки бывают изящны и стройны; зимой, одетые в толстые белые шубы, они кажутся коренастыми и неповоротливыми.
Происхождение сайгака до сих пор загадочно. Ископаемые остатки этого зверя из отложений древнее среднего плейстоцена — рисс-вюрма, рисса — нам неизвестны. Между тем среднеплейстоценовые сайгаки морфологически да, вероятно, и экологически уже не отличались от современных. Поэтому нет сомнения, что сайгак сформировался как вид по крайней мере еще в позднем плиоцене, но из-за узкого ареала и малой численности его кости в нижнечетвертичных отложениях пока нигде не обнаруживались. Сайгак — зверь быстроногий и относительно выносливый. Он способен развивать скорость иноходью до 60—70 км в час и бежать так в течение 10—15 мин. При такой подвижности взрослые антилопы на твердом грунте вовсе не боятся волков и спокойно пасутся в 100—150 м от хищников. Сезонные весенние, летние и зимние кочевки, как правило, не превышают теперь 300—350 км.
Современный сайгак — животное открытых пространств злаковых и полынно-солянковых степей и полупустынь Казахстана и Монголии. Здесь его экологический оптимум и, вероятно, родина. Но в позднем плейстоцене — вюрме-сартане-висконсине — сайгаки были распространены в обширной зоне холодной тундростепи Европы и Северной Азии — от берегов Атлантического океана до Аляски и от Новосибирской суши до Северного Китая. Жили они тогда и в восточном Закавказье, а возможно, и в Иране. Находки костей сайгаков в Англии, Германии, в пещерах Северного Урала, среди современных пространств таежных лесов, в аллювии Иртыша, Алдана, в тундрах северной Якутии и Юкона (на Аляске) до сих пор вызывают изумление у зоологов. Однако состав палеофаунистического комплекса тех мест и той эпохи только подтверждает реальность этих находок. Лошади, первобытные бизоны, овцебыки, малые сеноставки, степные хорьки, остатки которых находят вместе с сайгачьими, не могли жить в заснеженной тайге и тундре современного типа. Очевидно, мерзлые плейстоценовые тундростепи, посыпаемые лессовой пылью, солнечные и малоснежные, полюбились сайгакам не меньше, чем теперешние степи и полупустыни Калмыкии и Казахстана. Для жизни сайгаков, вероятно, уже с плиоцена были необходимы открытые травяные пространства и твердый грунт.
Биология сайгака теперь довольно хорошо изучена. Основными кормами им служат злаки (12 видов), маревые (10), крестоцветные (7) и сложноцветные (6). Однако исследователи считают основными кормами кохию и анабазис из маревых, полыни, эфедру, лишайники, горец и пырей, а к второстепенным относят большинство других злаков и солянок.
По данным А. Банникова и соавт. (1961), сайгак — полигам, причем один самец обслуживает до 50 самок. Разгар спаривания приходится на середину декабря. Самки становятся половозрелыми в 8 месяцев, а самцы в 18—20 месяцев, т. е. по второму году. Детенышей бывает по два у 74% старых самок и у 5% молодых, а по одному у 26% старых и у 95% молодых. Три ягненка в помете бывает очень редко.
Живут сайгаки до 10—12 лет, а возможно, и несколько более. Однако при наличии в степях волков самцы, истощенные брачным периодом, редко доживают до 7 лет. Непериодические голодовки при снежных буранах и гололедицах приводят теперь временами к гибели многие десятки тысяч сайгаков.
Первобытные охотники добывали сайгаков при первой возможности, и в слоях палеолитических стоянок северной Франции, Румынии, Крыма и Русской равнины остатки этого вида не представляют редкости. Вероятно, тогда сайгаков ловили ямами на тропах у водопоев, а при близких встречах били дротиками. В средние века сайгаков избивали сотнями и тысячами на массовых облавных охотах военной конницы гуннов, татаро-монголов, кипчаков, половцев.
На протяжении последних веков ареал сайгака неизменно сокращался, отступая от Карпат в степи Казахстана. На примере сайгаков хорошо прослеживается роль человека в судьбе одного из характерных спутников мамонта. К началу 30-х годов только несколько сот сайгаков уцелело в калмыцких степях по северному окаймлению Каспия. Обезлюдение полупустынь и степей Калмыкии и Казахстана в 30-х и 40-х годах, а также запрет охоты обусловили быстрое восстановление
численности этого зверя. К 70-м годам сайгаков насчитывалось от 1 до 1.5 миллионов голов. Сотни тысяч сайгаков добывают теперь «по плану» и браконьерскими охотами ночью и днем с автомобилей.Переходя к «вторичным потребителям» — хищникам в группировках мамонтовой фауны, следует остановиться прежде всего на промежуточном звене — преимущественно растениеядном медведе.
В Франконской Юре, Альпах, Карпатах, в Крыму, на Кавказе и Урале есть пещеры, дно которых усыпано толстым слоем разбитых костей и черепов медведей. Ученые установили, что кости принадлежали особому виду — пещерным медведям от многих сотен и тысяч особей.
По целым черепам, восстановленным скелетам и рисункам древних художников стал известен облик этого медведя. Зверь был огромный, лохматый с сильно выпуклым лбом, высоким передом и низко спущенным задом (рис. 16). Судя по черепам почти полуметровой длины и размерам трубчатых костей, большие пещерные медведи достигали веса 800—900 кг.
Черепа пещерных медведей были чудовищно уродливы. В них как бы подчеркнуто были представлены признаки дряхлой дегенерации — крутой подъем лба, массивные надглазничные отростки и высокий срединно-теменной гребень. Рельефно уродливые челюсти с длинным заклыковым промежутком — диастемой (при обычном отсутствии первых трех предкоренных) были вытянуты вперед подобно клещам, как будто для показа массивных клыков, в сущности нужных травоядному гиганту почти так же, как и верблюду. Назначение выпуклых и объемных лобных пазух не ясно. Возможно, это была теплоизоляция для мозга — его обонятельных капсул во время спячки. Понятнее зубная система, с ее необычайно массивными и тупо-бугорчатыми коронными. Такими зубами было удобнее перетирать растительную пищу — крахмалистые корневища, рыхлые стебли, листья, метелки, ягоды. Отверстие хоан (ведущее из носовой полости в гортань) было чуть не в два раза уже, чем у бурого медведя. Следовательно, дыхание и окислительные процессы у этого медведя были слабыми. Животное было медлительным и не столь агрессивным и временами хищным, как бурый медведь. Сильно укороченная голень также показывает, что пещерный медведь бегал значительно медленнее бурого.
Рис. 16. Пещерный медведь.
1 — изображение убитого зверя в пещере Комбарель; 2 — современная реконструкция.
Пещерный медведь не был предком современного бурого медведя, а, так сказать, «двоюродным братом» — боковой тупиковой ветвью, полностью вымершей в конце последней ледниковой эпохи.
Каждый карстовый район обладал своей обособленной популяцией пещерных медведей, которая иногда довольно сильно отличалась от соседней по величине, строению черепа.
В последнюю ледниковую эпоху существовало по крайней мере два вида пещерных медведей — большой и малый. Малый был ростом с современного бурого средней величины, т. е. около 120—150 кг живого веса. Признаки его принадлежности к подроду пещерных медведей были как бы усилены, достигали наибольшего выражения. Это сказывалось в большей тупобугорчатости коренных зубов и в крайней укороченности голени. Следовательно, малый пещерный медведь был еще более растениеяден и менее подвижен, чем его гигантский собрат. Его остатки находили в степях Предкавказья, южного Приуралья, в предгорьях Среднего Урала, в степях Западной Сибири и на Алтае. Распространение же большого пещерного медведя ограничивалось Средней и Южной Европой, Кавказом и Уральским хребтом.
Образ жизни пещерных медведей был отлично известен французским палеонтологам и археологам еще в прошлом столетии. Вот что писал в начале века на основании их наблюдений Ж. Рони (старший) (1958, с. 26): «Гав (первобытный охотник, — Н. В.) знал пещерного медведя — великана с выпуклым лбом, который мирно жил в берлоге, пасся на своих пастбищах и питался растительной пищей. Только сильный голод мог принудить его к нападению на животных». Между тем румынский геолог П. Бомбица (1954 г.), распилив вдоль череп пещерного медведя, утверждал, что по строению мозга этот зверь имел более хищнический характер, нежели бурый, а наши видные зоологи И. И. Барабаш и А. Н. Формозов в учебном курсе «Териология» (1963, с. 366) писали, что «пещерный медведь... был опасным врагом первобытного человека». Вряд ли это соответствовало действительности — у охотников каменного века пещерные медведи были своего рода мясным скотом.