Почерк диверсанта

– Я даю вам тридцать секунд на размышление, – сказал Чернышов. – В противном случае я приглашаю сюда израильского консула. С той самой секунды, когда он вас увидит, правительство Израиля будет очень активно добиваться вашей выдачи. У вас есть только одна альтернатива: либо вы предстанете перед российским судом за изготовление химических боеприпасов, либо перед израильским за массовое убийство.

Через тридцать секунд Макс Ванберг давал развернутые показания полковнику Чернышову.

Он умолчал лишь о том, что уже передал готовую химическую мину арабскому террористу. Одно дело признаваться в изготовлении химических боеприпасов и совсем другое – в подготовке такой крупномасштабной диверсии, как взрыв химической бомбы. В Израиле и Палестине изделия Ванберга убили несколько десятков людей, а та химическая мина, которую он изготовил в Москве, была способна уничтожить десятки тысяч человек. Ванберг решил, что никакая сила не заставит его признаться в этом: пусть сотрудники российских спецслужб считают, что обнаружили весь арсенал его химических боеприпасов. Ванберг сообщил, что связь с заказчиками у него односторонняя. Те звонят ему по телефону и назначают встречу. В подтверждение своих слов немецкий химик продемонстрировал Чернышову свой мобильный телефон. Таким образом Ванберг скрыл и то, что меньше чем через час арабские террористы должны явиться в лабораторию, чтобы забрать всю партию готовых к использованию химических боеприпасов.

Выслушав Ванберга, Чернышов отправил его в управление в сопровождении своих оперативников. Сам Чернышов сейчас все равно никак не мог проверить его слова. Теперь немецким химиком, работающим на ближневосточных террористов, предстояло заниматься следователям ФСБ.

После завершения операции Павел Чернышов не спешил возвращаться в управление. Он хотел в спокойной обстановке лично осмотреть подпольную лабораторию по производству химического оружия. Все бойцы «Альфы» во главе со своим командиром обеспечивали охрану и сопровождение особо опасного груза, изъятого в лаборатории. С Чернышовым остался только Ветров, да еще один оперативник из Управления по борьбе с терроризмом. Все остальные по приказу Чернышова отправились сопровождать в управление задержанного немца.

Когда Ванберга увезли в управление, Чернышов и Ветров приступили к осмотру лаборатории. Последнему оперативнику Чернышов велел оставаться во дворе и наблюдать за подходами к зданию. За обстановкой снаружи можно было наблюдать и по монитору, но видеокамера обеспечивала неполный обзор. В лаборатории еще предстояло поработать следственной бригаде Управления по борьбе с терроризмом, поэтому Чернышов и Ветров во время осмотра старались ничего не трогать и ни в коем случае не переставлять имеющиеся в лаборатории предметы.

– Павел Андреевич, вам не кажется, что наши арабские гости могут наведаться сюда? – спросил Ветров у Чернышова.

– По словам Ванберга, арабы не знают место, где находится лаборатория, – ответил Чернышов.

– Вы считаете, немцу можно доверять?

– Доверять ему нельзя – это ясно. А верить его словам или нет, это уже другой вопрос. Ясно одно: если химические боеприпасы находились здесь, значит, рано или поздно заказчики придут за ними. Поэтому целесообразно устроить в лаборатории засаду. Я уже отдал распоряжение Анофриеву – как только взрывотехники привезут газ в свою лабораторию, весь отряд «Альфы» немедленно вернется сюда. В любом случае у нас есть не менее пяти часов, которые потребовались бы Ванбергу для завершения работы.

Исходя из неверного утверждения старшего взрывотехника, Чернышов сделал ложные выводы.

– А интересно, как Ванберг собирался делать мины? – спросил Ветров.

– Да, это действительно интересно, – согласился Чернышов. – Кто знал, что для производства химических боеприпасов можно использовать баллоны от обычных бытовых холодильников? Берется такой баллон, предварительно заправленный отравляющим газом. Вокруг него обматывается взрывной шнур, причем достаточно одного кольца. К шнуру присоединяется химический или электронный взрыватель. И все. Для взрыва достаточно нажать кнопку на устройстве дистанционного управления.

Ветров с любопытством прошелся по лаборатории, присматриваясь к оставленному взрывотехниками оборудованию.

– Павел Андреевич, а сварочный аппарат ему для чего понадобился? – обнаружив устройство газовой сварки, спросил Ветров.

– Не знаю. Возможно, у Ванберга были и другие идеи, – ответил Чернышов.

Чем дольше Чернышов находился в обнаруженной лаборатории, тем больше ему здесь не нравилось. Уже после поверхностного осмотра он начал испытывать беспокойство; его вызывали предметы, присутствие которых Чернышов объяснить не мог. «Например, слесарные тиски. Какую роль они могли играть в производстве химических мин? Или тот же аппарат газовой сварки. Что им собирался сваривать немецкий химик? – Павел Чернышов уже жалел, что отправил Ванберга в управление. – Если уж немец начал говорить, следовало задать ему и другие вопросы. Хотя бы по поводу трех неоновых ламп. Для чего они нужны, если все помещение освещается лампами накаливания?»

ПРОТИВОСТОЯНИЕ. 22.03

Московское время 21.05

В двадцати метрах от автобусной остановки уже больше часа стоял автомобиль-фургон ижевского производства. Сгустившиеся сумерки не позволяли разглядеть, находится ли кто-то в его кабине. Так как уже больше часа автомобиль стоял с выключенным двигателем и погашенными габаритными огнями, редкие вечерние пассажиры, ожидающие на остановке своего автобуса, считали, что в машине никого нет. Однако они ошибались. В кабине «Москвича» терпеливо сидели два человека. Внимание обоих было приковано к крайнему окну в цокольном этаже стоящего на пустыре здания. В машине ждали двое опаснейших международных террористов.

Кинжал подогнал сюда машину еще час назад. На этот раз террористы приехали к лаборатории вместе. Тарантул уже успел изготовить ключи по снятым слепкам. Теперь оставалось только забрать из лаборатории немецкого химика изготовленные им мины. Но террористы не торопились входить в лабораторию. В окне не было условного сигнала: зажженной лампы на подоконнике.

– Может, он просто забыл про лампу или она у него перегорела? – предположил Тарантул.

– Если бы забыл, то за час бы уже вспомнил. А если бы у него перегорела лампочка, то давно уже заменил бы на другую, – ответил Кинжал.

– Тогда, может, позвонить ему? – предложил Тарантул.

– Если его взяли, ФСБ уже давно прослушивает его телефон. Они вычислят наш телефон и запеленгуют его.

– И что будем делать?

– Пока ждать.

Часовое ожидание уже утомило Тарантула, и он сказал:

– Давай я схожу туда. На месте все выясню.

– Нет. Там может быть засада.

Кинжал обладал обостренной интуицией. Сейчас она подсказывала ему, что в лаборатории может подстерегать ловушка.

Кинжал поднял с колен прибор ночного видения, купленный в магазине для охотников, рыболовов и туристов. Кроме прибора ночного видения, Кинжал приобрел восьмикратный бинокль и пять охотничьих ножей, два из которых сейчас лежали у него в разных карманах. Террорист в очередной раз начал внимательно осматривать здание и окружающий его пустырь. Все было по-прежнему, только около входа одиноко стоял человек и курил. Кинжал отчетливо разглядел тлеющий кончик его сигареты. Человек мог просто выйти на воздух, чтобы покурить, а мог сделать это и со специальной целью, будучи наблюдателем российской спецслужбы.

– Сядь на мое место, запусти двигатель и жди меня, – приказал Кинжал своему напарнику, вылезая из машины.

У террориста родился дерзкий план, как все выяснить и разрешить возникшую неопределенность.

* * *

Оперативник, неторопливо куривший около входа, заметил подходящего к зданию человека. За несколько шагов человек вытащил из левого бокового кармана пачку сигарет и, достав из пачки одну из них, обратился к нему с вопросом:

– Можно прикурить?

Вопрос был самым естественным, а вот акцент обратившегося к нему человека оперативнику не понравился. Человек говорил по-русски, но произношение выдавало в нем иностранца.

– Пожалуйста, – ответил оперативник, вытаскивая из кармана зажигалку.

При этом он попытался получше рассмотреть фигуру незнакомца и запомнить его приметы. Незнакомец прикурил от зажигалки и спросил:

– Вы, наверное, здесь работаете?

– Угу, – оперативник кивнул. – А вас что-то интересует?

– Да, – ответил незнакомец. – Химчистка.

Он остановился в одном шаге от оперативника и принял расслабленную позу. Пачку сигарет незнакомец все еще держал в руках.

При слове «химчистка» оперативника словно ударило током. «Иностранец. Говорит по-русски, но с южным акцентом. Интересуется химчисткой. Внешне отдаленно похож на араба. Террорист?» – мысленно сопоставил детали оперативник. Все говорило за то, что перед ним стоит один из разыскиваемых ближневосточных террористов. Как можно беспечнее, чтобы голос не выдал его внутреннего напряжения, оперативник ответил: