Почетный караул

И это еще не самое худшее. Могут повернуть так, что Нюду придется разбирать дело о мятеже. По сообщениям осведомителей Ботвиника, в одной из уборных появились надписи, причем разным почерком: «Белые войну начали — пусть сами и расхлебывают», «Японцы воюют за свободу афро-американцев»; кроме того, была нарисована могила с крестом, на котором печатными буквами значилось: «Только для белых». Представляю, как за это ухватится контрразведка. Люк Ходен непременно раздует дело о подрывной деятельности и к завтрашнему утру представит все подробности заговора. Полковник Росс неожиданно для себя громко вздохнул.

На его вздох отозвался полковник Култард, о чьем присутствии Росс как-то забыл, пока, напрягая утомленный мозг, пытался разобраться в этом скопище фактов, предположений, возможных вариантов и предварительных решений.

— Да, собачья жизнь, Норм, — сказал полковник Култард, — работы невпроворот; крутишься как можешь, а потом ты же еще и виноват. Я слышал, из Вашингтона утром справлялись насчет этой истории. Джо-Джо Николс что-нибудь говорил?

— При мне — нет, — ответил полковник Росс. — Их Дед встречал — его и Бакстера. Потом мы собрались у Нюда, выпили немного, разговор в основном шел о том, как они долетели. Все были в прекрасном настроении.

— Боюсь я этого Николса — иногда взгляну на него, прямо мурашки по коже, — уныло произнес полковник Култард. — Вы ведь его плохо знаете?

— Никогда с ним прежде не встречался. Мне показалось, он большой любитель ломать комедию.

— Это точно, да вот только комедию довольно странную, побольше его узнаете — увидите. Вы еще смеяться не закончите, а он уже прикажет, если сочтет целесообразным: «Расстрелять вот этого!» — и укажет на вас. Мы когда-то вместе служили в Селфридже, много лет назад. Он был начальником отдела личного состава, но фактически сам всем заправлял в гарнизоне. Он всегда всем заправляет, везде, где бы ни служил. Другие, знаете, болтаются иногда без дела, развлекаются, могут устать, им все может надоесть, могут расслабиться. Только не Джо-Джо. Он всегда идет точно к цели. И сюда он тоже не развлекаться приехал, Норм, помяните мое слово.

Люди, давно служащие в военно-воздушных силах, обычно прекрасно знают друг друга, нередко образуют противоборствующие кланы и склонны придумывать друг про друга самые невероятные легенды, порой превознося до небес, порой изображая в черных красках, а иногда и то, и другое вместе. В мирное время летчики — в большинстве своем народ нервный и легковозбудимый. Полковник Росс понимал, что иначе и быть не может. Тут нужно обладать психическим складом особого рода — чем-то вроде раздвоения личности. Человек, которому приходится постоянно рисковать в воздухе, должен иметь живой и беспечный характер, но, садясь за штурвал, он мгновенно преображается — становится хладнокровным и предельно собранным, расчетливым. Без этого в авиации не выжить; такое раздвоение — единственный способ заставить себя не думать об опасности и возможной гибели.

Полковник Росс не сомневался, что Николс, как и прочие, еще уцелевшие из старой гвардии, иногда казался психом своим не совсем психически нормальным товарищам по оружию.

— Джо-Джо прилетел вовсе не из-за утреннего скандала, — сказал он. — Решение о поездке было принято несколько дней назад. Он приехал на завтрашнее чествование.

— Наверняка есть еще какая-то причина, — сказал полковник Култард. — Я уверен, что и Олли Бакстер здесь неспроста. Наверное, Уилли приказали прислать кого-нибудь и из его конторы. Думаю, скоро все выяснится. Кстати, что вы решили, Норм, с моим офицером, с Хиксом? Все хотел вас спросить.

У полковника Росса не было ни малейшего желания решать сейчас вопрос о капитане Хиксе. Несмотря на то что он всячески поддерживал идею с публикацией, да, собственно, он сам все это и организовал, тем не менее он понимал, что это вовсе не главное, что статья может лишь немного украсить или в чем-то дополнить то, что было для него сейчас наиглавнейшим — а этим главным, как он окончательно понял во время своих грустных размышлений в аудитории отдела личного состава, был для него генерал Бил. Здравый смысл не позволял ему признать, что затея с публикацией и вправду необходима, а опыт подсказывал ему, что она попросту бесполезна.

Следует признать, что в какой-то мере у работников службы общественной информации есть основания утверждать, что их методы не только эффективны, но даже неотразимы. Свое умение формировать общественное мнение они доказали на самой армии, заставив почти всех высших чинов покорно повторять вслед за ними, что работа по пропаганде, или, если хотите, по «идеологической обработке», является для армии жизненно необходимой. Хотя навряд ли, думал полковник Росс, эта блестящая победа над умами высшего командования привела к каким-то положительным сдвигам в общественном мнении — скажем, люди стали лучше относиться к войне, удвоили усилия и оказали армии единодушную поддержку. И хотя кое-что из того, что несет с собой война, кому-то нравится, большинство людей не любят войну, и никто не заставит их ее полюбить. Людям нравится, что во время войны больше платят, что у многих появляется возможность воспользоваться чрезвычайным положением и сделать карьеру, оттеснив более достойных конкурентов. Нет никакой необходимости силой заставлять людей любить то, что им и так нравится. А любые попытки заставить их полюбить то, что им не нравится, всегда нелепы и обречены на провал.

Масштабы этого провала тем грандиознее, чем большее значение придается ожидаемому успеху. Сравним, к примеру, все усилия по «идеологической обработке» рядового состава в плане объяснения «цели войны» каждому солдату с полученными результатами, то есть посмотрим, как солдаты относятся к войне и что они о ней на самом деле думают. Обычный средний человек твердо знает, какую именно цель он лично преследует в войне. Цель эта — как можно скорее с войной покончить и отправиться домой. Это вовсе не значит, что он не будет сражаться — как раз наоборот. Как только его привезут на фронт и он увидит противника, он сразу смекнет, что, пока он не перебьет врага или не обратит его в бегство, домой ему не попасть. Ему вовсе не нужно знать о злодеяниях противника и том, какой он нехороший. Все злодеяния, все коварные замыслы вражеского командования — сущие пустяки по сравнению с тем обстоятельством, что враг сейчас перед ним, что он в него стреляет и заставляет торчать здесь. И хотя интеллектуальный уровень среднего человека и вправду довольно низок, все же немного найдется таких, у кого он низок настолько, чтобы поверить, будто все они, стоящие в одной шеренге, — братья, сражающиеся во имя «благородных идеалов». Да если им такое скажешь, они же со смеху помрут. В большинстве своем они презирают своих офицеров, ненавидят уставы и дисциплину и нарушают их при всяком удобном случае; они проклинают армию с утра до ночи и только и думают, как бы отсюда вырваться, они поднимают вой из-за малейших неудобств, не говоря уже о настоящих тяготах.

Казалось бы, ну как можно начинать с такой армией сколько-нибудь серьезную военную кампанию? Да таким солдатам просто необходима «идеологическая обработка». Все это так, но только на первый взгляд, если забыть об истории американской армии. Еще со времен своей юношеской армейской одиссеи полковник Росс помнил отношение к службе ветеранов прошлой войны, ворчливых добровольцев. От них он услышал песню, которая, и это весьма знаменательно, поется в армии со времен Гражданской войны. В песне этой был замечательный последний куплет:

Славный путь ветеранов — вот пример для солдат. Все пойдем на сверхсрочку — да поди-ка ты в зад!

Вот такое язвительное, почти яростное презрение, такое соединение высокого и низкого — специально чтобы позлить тех, кто дома тешит себя (как они считали) разной высокопарной чушью, — это и есть суть отношения американцев к армии. Полковник Росс, как и всякий, у кого есть глаза и уши, знал, что чувства солдат к армии не изменились и по сей день. И едва ли их можно изменить, да и вряд ли стоит менять, если подойти к этому с практической точки зрения. Когда дойдет до драки, даже нытики будут сражаться как надо. И нынешняя война это уже доказала. Они еще чаще жалуются, еще больше презирают офицеров, еще сильнее ненавидят армию, еще меньше подчиняются приказаниям — и при этом сражаются гораздо лучше, все, как один, побеждая любого противника.

Немного пофилософствовав про себя об этой стороне затеи с публикацией, полковник Росс сделал попытку — впрочем, не слишком успешную — вспомнить вчерашний разговор.

— Мне кажется, если это вообще осуществимо, — сказал он, — Хикс как раз тот, кто нужен. Вы об этом спрашиваете? Я уверен, что у него есть связи и он, если захочет, сможет ими воспользоваться. Но не думаю, чтобы это задание его особенно вдохновляло.

— Почему? — спросил полковник Култард. — Сегодня утром мне показалось, что это его заинтересовало.