Почка для Президента

Когда они сравнялись, Одинец сильным тычком откинул дверцу и сшиб парня на землю. Когда Саня выскочил из машины и попытался заломить ему руку, тот перевернулся на спину и ногой отбил нападение. В глазах жертвы плясали недоумение и страх. "Ты мой!" - крикнул Одинец незнакомцу и придавил того коленом к гаревой дорожке. Однако сопротивление было сломлено только после того, как он нанес сильнейший удар в челюсть поверженного.

– Мцыри, давай сюда наручники!
– крикнул Одинец.

Карташов пошарил в "бардачке", но там наручников не оказалось. Они лежали за сиденьем, вместе с фонариком и перчатками.

Он вышел из машины и сам защелкнул браслеты на запястьях пленника.

– Ручки-то у мальчишки интеллигентные, - сказал Одинец и подхватил парня под мышки.
– Мцыри, давай сюда мешок...

– Куда его повезем?
– уже из кабины спросил Карташов.

– На бывшую целлюлозно-бумажную фабрику. На Учинское водохранилище, там с ним и обсудим международное положение.

Ехали долго. Несколько раз за их спиной слышалась возня и тогда Одинец брал фонарик и светил на резиновый мешок, в котором находился похищенный.

– Он меня, падла, саданул ногой в пах...Если оставит без потомства, я из него сделаю майонез...

– В таких случаях надо заходить с головы, - сказал Карташов.

– Да знаю я, откуда надо заходить, - раздраженно бросил Одинец.
– У нас же не было времени, чтобы все сделать грамотно.

Дорога была знакомая и Карташов довольно уверенно вел машину. И к ЦБФ свернул без подсказки Одинца. Два, стоящих друг против друга огромных корпуса, напоминали то, что обычно остается от сильнейшего землетрясения. Ни одного целого стекла, ни одной двери - темные зияющие провалы....

– Тормози!
– сказал Одинец и выбрался из машины. Прошел в здание.

Карташов смотрел на всеобщую запущенность и подумал о своей бывшей рижской казарме. Наверное, ее тоже постигла столь же печальная судьба.

Показавшийся в проеме дверей Одинец крикнул:

– Подай задом, тут есть довольно укромный уголок.

Парень был тяжелый и дважды резиновый мешок выскальзывал у них из рук. Минуя длинный, пронизанный сквозняками коридор, они завернули за угол и уперлись в ржавые металлические двери. В свете фонаря на табличке можно было прочесть: "Генераторная". Комнатушка два на два метра, пол которой сплошь усыпан битым стеклом, пластмассой, на стенах узоры старой паутины.

Они вытряхнули пленного из мешка и обыскали. На пол легли сигареты, зажигалка, портмоне, набитое российской валютой, нож-кастет и записная книжка, которую Одинец сразу же положил себе в карман. Однако главным трофеем были связка ключей - возможно, от подвала, где сидел Татаринов, и новенький пистолет "глок-19" на пятнадцать патронов.

– Возьми себе, - сказал Одинец и протянул оружие Карташову.
– Этот фраер имеет неплохой вкус к таким игрушкам.

Одинец принялся допрашивать плененного.

– Кто твой хозяин?
– вот, пожалуй, и все, что нам от тебя надо узнать.
– Одинец сунул в губы парню зажженную сигарету. Парень затянулся, закашлялся. Сигарета выпала из его губ...

– И что дальше?
– спросил он.

– В любом случае ты останешься здесь, но все завесит от тебя - в каком виде ты тут останешься...

– Сегодня с ним говорить бесполезно, - сказал Карташов.

– Я думаю, и завтра тоже будет бесполезно, - поддакнул Одинец.
– А вот через неделю мы к этому вернемся. Верно, кент?

Парень не прореагировал. Играл в молчанку. И Одинец, не сдержавшись, наотмашь ударил его в челюсть. И снова отключил. На подбородке блеснула сукровица - вытекла из разбитого рта.

– Такие не колются...Во всяком случае, не сразу, - подвел черту Карташов.

– Это в ментовке они не колются, а на природе и перед такими, как сами, с удовольствием делают явку с повинной. Посмотришь, сколько завтра будет соплей и чистосердечных признаний.

Карташов взял в руки паспорт и открыл его: "Сучков Руслан Иванович, 1974 года рождения, Москва..." - Перелистал странички документа.
– Не женат, прописан по улице Садовая, дом 15...Что еще?"

Забрав трофеи и, закрыв дверь с помощью куска проволоки, они вышли из генераторной.

Уже в машине пересчитали деньги. Трое нищих калек за один день собрали 6788 рублей, о чем свидетельствовала приложенная к деньгам записка.

– Ё....е олигархи!
– выругался Одинец.
– Эти денежки им отольются кровавыми слезами.

– Я зверски хочу напиться, - Карташов включил зажигание.
– С точки зрения буквы закона, мы не правы - презумпция невиновности еще не отменена...

– Хотел бы я видеть тебя с твоей презумпцией, когда этот нож по самую рукоятку вошел бы в твое горячее ментовское сердце... Неужели ты не видел его глаза? Это же взгляд убийцы...

– Возможно, ты прав, но в жизни чего только не бывает, - Карташов жадно курил, время от времени стряхивая пепел в форточку.
– Самая точная наука это наука забывать ненужное...

– Во-во, это как раз тебя касается, а то - презумпция невиновности, презумпция невиновности...Все виноваты и... никто не виноват. Жизнь такая и хоть умри, но ее не переспоришь...

* * *

После нескольких партий, сыгранных в нарды, Карташов отправился в душ. Одинец вышел на балкон и сделал полсотни приседаний. Потом они вместе пили на кухне чай с крекерами. Но перед этим употребили бутылку "Кристалла". То ли водка, то ли крепкий чай сподвигли их на сумбурный обмен мнениями.

Одинцу не давала покоя информация, которую он услышал по телевизору: американские астрофизики открыли зарождение новой Вселенной на расстоянии двенадцати миллиардов световых лет от земли.

– Я этого не могу представить, - горячился Саня и было видно, что сообщение, казалось бы, далекое от повседневной жизни, его страшно поразило.
– По-моему, все это фигня, на таком расстоянии ни черта нельзя разглядеть...

Карташов вяло втягивался в тему.

– Если бы, допустим, там кто-то зажег карманный фонарик, тогда, конечно, никакой телескоп этого не уловил бы, - сказал Карташов и пальцем нарисовал на столе невидимую окружность.
– Может, ты что-то не так понял? И речь идет не о Вселенной, а о новом созвездии, а это разные вещи...

– Если врет телевизор, значит, вру и я...Но что интересно: пока свет дошел до Земли, прошли миллиарды лет и не исключено, что на данный момент той Вселенной уже нет и в помине - рассыпалась или улетела к черту на кулички.

– А кто его знает! У меня тоже не хватает воображения представить, что всюду бесконечность - ни края, ни тупика, ни половины пути... Ум за разум цепляет. Выходит, все, что нас окружает и мы сами - ничтожные величины. Звездная пыль, атомы...

– Не скажи, человек - царь природы!
– Одинец поднял чашку до уровня глаз.
– И человек - это звучит гордо...Тьфу ты, черт, как нас, доверчивых идиотов, дурачили! Человек - это ничтожество! Мразь! С другой стороны - он жалкая букашка и до слез беспомощный...Вот ты, например...Бывший блюститель порядка, гроза бандитов и вдруг сам стал зеком, и вместо того, чтобы беспрекословно встать на путь исправления, влезаешь по уши в дела, которые иначе как противозаконным промыслом не назовешь.