Почтальон

Усмехнувшись, тот спросил.

— Ты проездом, или по делу?

Миновав проулок, ведущий от ворот, мы вышли на широкую, кольцевую дорогу. Ездили машины, народ, ходил по своим делам, попадались и дети, в общем, было многолюдно. С непривычки, я стал озираться по сторонам и ответил с задержкой.

— И то и другое, утром уйду.

— У каждого своя цель, своё предназначение, — начал Апостол, голосом проповедника. — Была ли у тебя цель на земле?

Я задумался. Работа, дом или скорее любовное гнездо, в котором побывал не один десяток красоток. Пятничные попойки, с корешем Толяном, плавно переходящие в субботу. Жил я, как кабель, от сучки, до сучки.

— Получается, что нет!

— Как и у большинства, — с грустью утвердил Апостол. — Моей целью, была служба Господу.

Мы остановились у светофора, который даже работал, показывая красный.

— Я уже говорил тебе, что не чувствую здесь, божественной энергии, а к той, что есть, подступиться не могу… хорошо, что мы попали к тем, к кому попали. К нормальным, настоящим.

Что–то Апостол приуныл, не может он жить, как я раньше, бесцельно тратя время. Стронги с этим помогли. Наверное, не стоит рассказывать, про то, как нормальные — настоящие, уговорили меня спалить, пару тысяч душ, может не понять.

— Не переживай Апостол, времени у тебя много, рано или поздно, ключик к местному источнику отыщется.

— Твоя правда, захандрил я что–то.

— Вот, так–то лучше, — поддержал я, крестника. — Далеко ещё? А то мне гостиницу надо найти и баньку желательно.

— Нет, муниципалитет в центе, десять минут ходу, нормальная гостиница недалеко от него. Будет тебе баня с бассейном и даже кинотеатр с библиотекой.

— Что, прям как дома?

Не то чтоб я соскучился по библиотеке, но было, опять же непривычно.

— А как же!? — казалось, Апостол был искренне удивлён. — Постоянного населения, четыре тысячи, а люди привыкли к комфорту. Тут и связь есть! — в подтверждение, крестник продемонстрировал смартфон.

Отстал я, от жизни, пока с этой бомбой нянчился, решил, что так везде, чтоб жить, надо быстро бегать и убивать.

— А вон, в том ларьке, можно даже лотерейные билеты приобрести, по спорану за штуку, главный приз, красная жемчужина. Здесь можно жить Кнут, и не хуже, чем на земле.

Я с ним полностью согласился, аж тоска взяла, могу остаться и жить почти как раньше. Женщины тут есть, заработок за стеной, куплю квартирку или комнату, буду жить припеваючи… Нет, не смогу…это уже, не моё. И дело даже не в последних словах батюшки, моральная сторона, меня особо не трогала. В этом проклятом мире, есть нечто большее, не знаю, что это, но то не суть, главное, мне здесь не место.

— Вот только бесовское это, — добавил он, в пол голоса. — Пришли, — констатировал Апостол, когда мы оказались у двухэтажного здания, обвешанного, толи азиатскими, толи африканскими флагами.

У входа, стоял постовой с винтовкой, он открыл было рот, но крестник опередил.

— Апостол и Кнут к Чернокнижнику, срочно!

Постовой связался с кем–то по рации, и мы вошли. Там оказался ещё один охранник.

— Оставьте, оружие и рюкзак тут, — вежливо произнёс тот. — Ничего не пропадёт, заберёте на обратном пути.

Вполне логичное требование, я подчинился.

Он провёл нас по коридору и оставил у двухстворчатой двери. Апостол постучал.

— Войдите, — голос был, со странным акцентом.

А через пару секунд, я совершенно неприличным образом, уставился на хозяина кабинета. Человек, сидящий за столом, был настолько чёрным, что казалось, будто его лицо отдаёт синевой.

— Ну, чего уставился, мать твою? Или чёрных ни разу не видел? — спросил тот.

— Американец, что ли? — всё что пришло мне на ум.

— Да, мать твою! Бывший, политический эмигрант я. Жертва расизма, мать твою. Тебя, я не знаю, — ткнул он чёрным пальцем, в мою сторону.

— Это Кнут, он пришёл с востока, — ответил Апостол.

— А-а! Есть новости? — Чернокнижник аж руки потёр в предвкушении.

— В основном, всё по–старому. Заражённые безобразничают, муры хулиганят.

— Но ведь ты не за этим пришёл, мать твою!?

— Ты прав, — подтвердил я. — Дядя просил передать: Белый, пушистый дракон, подавился!

У Чернокнижника загорелись глаза.

— Мать твою! Насколько сильно?

— Взлетит не скоро, а пока, будет хромать, на все лапы.

Я лишь удивлялся, неужели Чернокнижник, настолько предсказуем? Или просто Бульба гений, он знал все вопросы, и дал мне на них ответы.

— Отличные новости, мать твою! Спасибо, Кнут! Ты где остановился?

— Пока нигде.

— Хорошо, я позвоню в Жирного тролля, тебя встретят, накормят, напоят, всё как в сказке.

Он даже, мать твою, вставить забыл, видимо на радостях.

— А почему он Чернокнижник? — спросил я у Апостола, когда мы уже были на улице. — Колдует, что ли?

— Да нет. Я знаю, про два его дара: клокстопер и идеальную память, он помнит всё до секунды, с момента пребывания в улей. А это без малого шесть лет.

— Круто! Но почему Чернокнижник?

— История известна всему стабу. Пензяк, так звали его крёстного, напился во время рейда по свежему кластеру и решил отлежаться в местной библиотеке. А как очухался, увидел над собой, чернокожего, который замахивался на него, толстенным томом. Дальше продолжать?

— Нет, мать твою!

Большое четырёхэтажное здание, с вывеской, Жирный тролль, находилось всего в пяти минутах ходьбы. Первый этаж, занимал гибрид столовой и бара, железные, обитые деревом столы и скамейки, занимали весь немаленький зал, а по периметру, буквой «П», пролегала сплошная барная стойка.

Шла вторая половина дня и похоже, бар–столовая, только начал наполняться. Играла спокойная музыка, разномастные посетители, в основном ели, редкие распивающие, сидели в самых дальних углах и тихо злоупотребляли. Похоже дисциплина здесь, на высоте и не малую роль в её поддержании, играют сурового вида громилы, стоящие в разных концах заведения. Мы были замечены, как только устроились за столиком.

— Чего изволите? — поинтересовался, вынырнувший неизвестно откуда официант.

Выглядел тот, как натуральный халдей из трактира, века этак девятнадцатого. Длинная русая чёлка, тонкие усики на чрезвычайно услужливом лице.

— Чай и кашу, — заказал Апостол, переводя взгляд на меня.

— Что у вас из супов?

— О-о, выбор богат, — заулыбался халдей. — Щи, борщ, куриная лапша, солянка…

— Давайте её… пюре с кучей мяса и литр кваса, если есть!?

— Всё, есть, сей момент, — халдей убежал.

Ещё один плюс жизни в обществе — хорошее питание. Это вам не банка тушёнки, разогретая на сухом горючем в каких–нибудь кустах. Можно наслаждаться каждой ложкой, не мониторя при этом округу, на предмет других едоков, хотя… от этой привычки, уже не избавишься. Я уже чувствовал внимание, если не к себе, то к нашему столику точно. Когда Апостол утирался салфеткой, а я добрался до кваса, в поле зрения, нарисовался невероятно толстый коротышка. Его можно было бы назвать колобком, но по сказке, тот не был квазом. А коротышка же, самый настоящий, только маленький и круглый.