Почтальон
Шрифт:
Имея богатый опыт по часта вранья, Гордон произнес ровным, без всякого выражения голосом:
— Мы опоздали на каких-то пять минут, а то успели бы ее спасти. Но у бандитов время нашлось: они прихватили с собой кое-какие сувениры.
На лицах слушателей появилось выражение омерзения, быстро сменившееся гневом.
— Поспешим за ними! — предложил Моррисон. — Они не могли уйти далеко.
Остальные закивали в знак согласия.
«Недостаточно энергично», — определил Гордон.
— Нет, — отрезал он. — Если вы и сюда добирались с ленцой, то теперь и подавно угодите в ловушку.
Лишь один из фермеров — кстати, только что громче остальных высказывавшийся за погоню, — не скрыл облегчения. Остальные смотрели на Гордона с неприязнью.
«Держитесь же настороже, ребята, — с горечью подумал Гордон. — Будь я прирожденным начальником, я бы нашел лучший способ вселить в вас боевой задор».
Он убрал термос, так и не предложив никому сидра. Смысл такого поведения был ясен: они не заслужили угощения.
— Вперед! — приказал он, закидывая на спину свой легкий рюкзак.
Отряд быстро подчинился: бойцы в спешке похватали оружие и затопали по снегу. Слева и справа появились из укрытий Джо и Энди и заняли свои места на флангах. Холнисты прятались бы гораздо искуснее: у них имелось куда больше возможностей попрактиковаться, чем у этих новоиспеченных вояк.
Люди, вооруженные штыками, ушли вперед, обогнав тех, кто шел с ружьями наперевес. Спустя минуту Гордон, кравшийся позади цепочки, почувствовал, что рядом с ним идет Бокуто, как ни в чем не бывало появившийся из-за ствола дерева. Никто из фермеров, при всей их вновь обретенной воинственности, не заметил его.
Лицо разведчика оставалось бесстрастным, однако Гордон знал, какие чувства обуревают его сейчас, и постарался не встречаться с ним взглядом.
Впереди раздался взволнованный крик: изуродованное тело Трейси было обнаружено.
— Представь себе их реакцию, если бы они узнали правду, — тихонько сказал Гордону Филипп. — Или если бы до них дошло, почему большинство твоих разведчиков — девушки...
Гордон пожал плечами. Идея принадлежала женщинам, но он ответил согласием. Вся вина лежала на нем. Вся вина, при том что дело их почти безнадежно...
И все же он не мог допустить, чтобы даже цинику Бокуто открылась вся правда. Ради его же блага Гордон привычно солгал:
— Тебе известна главная причина. Помимо теорий Дэны и обещаний Циклопа.
Бокуто кивнул, голос его стал хриплым от волнения:
— Во имя Возрожденных Соединенных Штатов, — мечтательно, с несвойственным ему трепетом прошептал он.
«Сплошное вранье, — подумал Гордон. — Если ты, друг мой, когда-нибудь узнаешь правду, то...»
— Во имя Возрожденных Соединенных Штатов, — вслух согласился он. — Да.
Они дружно ускорили шаг, чтобы возглавить свою перепуганную, но теперь в должной степени обозленную армию.
2
«Ничего не выходит, Циклоп».
Из-за толстого стекла на него смотрел жемчужный глаз, мерцающий на высоком цилиндре, тонущем в клубах холодного тумана. По двойному ряду лампочек пробегала одна и та же замысловатая световая волна. Призрак Циклопа преследовал Гордона уже много месяцев, ибо был воплощением единственной лжи, не уступавшей
в дерзости его собственной, давно опостылевшей самому автору.В этой мрачной комнате ему лучше думалось. Там, среди снегов, на частоколах, огораживающих деревни, в одиночестве сумрачного леса мужчины и женщины принимали смерть за них двоих — за химеру, олицетворением которой им казался Гордон, и за машину, хоронящуюся за этим стеклом.
«За Циклопа и за Возрожденные Соединенные Штаты».
Не будь этих могучих оплотов надежды, жители долины Уилламетт давно уже были бы повержены. Корваллис лежал бы в руинах, а его собранные по томику библиотеки, хлипкая промышленность, ветряки и мигающее электричество — все бы рухнуло, покорившись надвигающейся дикости. Захватчики с Рог-Ривер ввели бы здесь феодальные порядки, уже свирепствовавшие к западу от Юджина.
Фермеры да электронщики преклонного возраста сражались против в десятки раз более опытного и хитроумного противника. И все же битва продолжалась, битва, в которой они отстаивали не столько собственную жизнь, сколько эти два символа: ласковую, мудрую машину, на самом деле давно уже мертвую, и канувшее в небытие государство, сохранившееся только в их воображении.
Бедные простаки...
«Ничего не выходит», — говорил Гордон своей ровне, товарищу по лицедейству. Ответом ему была все та же пляска лампочек у него перед глазами и одновременно в мозгу.
«Суровая зима на время остановила холнистов. Они пока свирепствуют в городах, захваченных еще осенью. Но по весне они снова вернутся, вцепятся в нас, примутся жечь и убивать, пока деревни одна за другой не взмолятся, чтобы бандиты приняли их под свою „защиту“. Мы пытаемся огрызаться. Однако любой из этих дьяволов стоит дюжины наших робких горожан и фермеров».
Гордон опустился в мягкое кресло перед толстым стеклянным экраном, вдыхая запах пыли и затхлости, от которого некуда было деться даже здесь, в Доме Циклопа.
Если бы у них было время на военную подготовку... Если бы мир не царил здесь столь долго...
Если бы у них появился подлинный лидер... Такой, как Джордж Паухатан.
Из-за притворенной двери доносилась негромкая музыка. Кто-то поставил пластинку двадцатилетней давности с записью «Канона» Пахельбеля.
Он вспомнил, как не сдержал слез, когда после огромного перерыва снова услышал подобную музыку. Ему в ту минуту отчаянно хотелось верить, что где-то на свете еще сохранились отвага и благородство, что здесь, в Корваллисе, он нашел то, что искал. Однако «Циклоп» оказался надувательством, ничем не лучше его собственного мифа о Возрожденных Соединенных Штатах.
Для него оставалось загадкой, почему наступление «мастеров выживания» вдохнуло в обе выдумки новую жизнь. Среди крови и ужаса обе легенды обрели особо возвышенное звучание, и люди ежедневно отдавали ради них свои жизни.
«Не выходит, и все. — Он не ждал ответа от навеки умолкнувшей машины. — Наши люди сражаются и умирают. Однако зверье в камуфляже доберется к лету и сюда, как бы мы этому ни противились».
Он прислушался к печальной, волшебной музыке, задаваясь вопросом, станет ли кто-нибудь слушать Пахельбеля после падения Корваллиса.