Почтенные леди, или К черту условности!

— Рикки приходилось столько раз сервировать столы, что она накачала двуглавую мышцу, — говорит ее друг и для подтверждения задирает девушке и без того короткий рукав. — Потаскай с утра до вечера поднос с пол-литровыми пивными кружками, мускулатура станет как у чемпиона по боксу!

— Убери свой палец, Моритц, — произносит Рикарда с легкими нотками раздражения в голосе, но все же соглашается, что работа в пивной на открытом воздухе не та профессия, о которой можно мечтать.

Узнаем, что оба учатся первый год на ветеринарном факультете.

— Моритц чуть старше меня, — объясняет девушка, — он альтернативщик, да еще оставался на второй год в школе.

— Это она мне мстит за бицепсы, — комментирует Моритц, и оба смеются.

Затем он рассказывает, как прошлым летом работал в службе охраны в роли ассистента детектива при супермаркете.

— Что, и оружие выдавали? — любопытствует Аннелиза.

— Только дубинку, — отвечает он. — Однако если вы думаете, что в магазинах тырят только школьники или уголовники, то заблуждаетесь. Мы ловили священников, профессоров и домохозяек с толстыми книжками в пластиковых пакетах.

— Я бы от стыда сквозь землю провалилась, — признается Аннелиза. — Это каким же тупым надо быть, чтобы дать себя поймать?

Моритц зааплодировал, но Рикарда зашипела на него:

— Ничего смешного не нахожу! — И обратилась к Аннелизе: — Если я украду у вас из кошелька пятьдесят евро, вы посчитаете меня жалкой воришкой. С какой стати нам считать учителя, укравшего третий том «Истории искусств», утонченным эстетом? Лично я никакой разницы не вижу, и у меня нет сострадания к книжным воришкам!

Меня порадовало, что девушка устроила нагоняй моей бессовестной подруге.

В Тюбингене я сразу зарезервировала в замке номер на двоих — на меня и Аннелизу. Студенты собрались переночевать у друзей, но перед тем как отправиться к ним, пообедали с нами в ресторане «Мауганештле». У входа над скамейкой висела большая табличка: «Здесь сидят те, кто всегда сидит».

Мы изрядно попотели, прежде чем раскусили эту швабскую задачку и хорошо отдохнули от трудностей пути за кислой печенкой, картофельной лапшой и бутылочкой «Троллингера». Рикарда нас просветила, что Тюбинген находится в самом центре земли Баден-Вюртемберг, а экзотическую табличку при входе в ресторан нужно понимать в том смысле, что люди с удовольствием приходят сюда снова и снова. После обеда мы оставили наших провожатых и двинулись в отель прикорнуть на часик. В конце концов, это увеселительная прогулка.

Я крепко уснула. Прошло полчаса, Аннелиза пришла будить меня и напугала. Знаю, ее тянуло посмотреть на Башню Гёльдерлина, где больной психическим расстройством поэт жил до самой смерти в семье Шрайнеров.

Когда Аннелиза не вымотана работой по саду и у нее перед глазами цель, то она готова прошагать не один километр. Два часа мы болтались по старому городу и по берегу Некара, прежде чем она согласилась передохнуть. В летнем кафе под деревьями мы нашли своих студентов в кругу приятелей, попивающих эспрессо.

— Мы только что решили для разнообразия пригласить вас сегодня вечером в нашу компанию, — говорит Моритц. — Рикки знает тут один необычный ресторанчик.

— Но там довольно громко, — предупреждает Рикарда. — Вас это не смущает?

— Там поют? — интересуется Аннелиза.

— Gaudeamus igitur и другие старые хиты там не распевают, — предупредил Моритц, — зато… Клецки по-швабски с сыром, суп с пельменями и другие местные пальцеоблизунчики.

— Если там не будут орать во все горло, я согласна, — говорю я, — вот только моя подруга будет разочарована. Что-что, а по части пения она бы попыталась заткнуть за пояс студенческую корпорацию, показав, как это надо делать, личным примером!

Парочка с любопытством уставилась на крашеную блондинку Аннелизу. В световом отражении ее волосы вдруг как-то померкли и приобрели вульгарный вид.

— Так вы из тех, кто не может жить без поклонников? — усмехается Рикарда и своим замечанием выводит Аннелизу из себя.

Мы снова у себя в отеле, прихорашиваемся для вечернего выхода. Аннелиза не выдерживает и начинает возмущаться:

— Не нравится мне эта малышка, она меня ни во что не ставит! По возрасту я ей в бабушки гожусь! Надо было взять одного Моритца. Не надеть ли мне новое платье в крапинку? Жаль, что к нему не подходят спортивные тапочки, с этим пластырем я не влезу больше ни в какую другую обувь, а мне не хочется мозолей на ногах.

Мы посчитали, что ресторан, куда нас пригласили, не может быть дорогим, и в конце концов решили всего лишь сменить блузы.

Вечерок выдался веселым. Рикарда с Моритцем веселились по поводу чего-то такого, о чем мы лишь смутно догадывались, однако хохотали вместе с ними.

— А завтра едем на Блаутопф, — радостно объявила Аннелиза. — Там совсем не обязательно бегать, а можно тихонько сидеть на берегу и часами всматриваться в таинственную голубизну озера. Если повезет, мы даже увидим русалку.

Будущие ветеринары, к нашему удивлению, знали легенду о прекрасной даме из озера. Их больше интересовал вопрос, какого размера рыба могла бы обитать в карстовом озере, которую в давние времена люди принимали за русалку.

Рикарда даже напела народную песенку и пошутила:

— Может, за русалку приняли тело фрейлейн Кунигунды, которое утащил в Регенсбург большой сом. Она потом появлялась на поверхности озера Блаутопф, чем приводила людей в восторг, позже сменившийся на страх и благоговейный ужас.

Услышав эту историю, Аннелиза вздрогнула и собралась уходить в отель.

16

Вода в озере Блаутопф очень интенсивной окраски. Внутри она уплотняется, а ближе к краям сверкает изумрудно-зеленым цветом. Глубокая воронкообразная впадина лежит в окружении лиственных деревьев и медитирующих туристов. Они, погрузившись в свои мысли, неподвижно созерцают это древнее чудо природы и не удивятся, если вдруг на их глазах вынырнет длинноволосая наяда.

Интересно наблюдать, насколько по-разному ведут себя люди: среди туристов встречаются здравомыслящие, с умом исследователя, как Рикарда, блаженные друзья природы, как Моритц, радостно-возбужденные, как Аннелиза, и меланхоличные романтики вроде меня. Чем объяснить волшебное воздействие голубизны? Может, тоской по голубым далям, по далекой мечте и последнему покою, неизбывным стремлением к небу и морю, что таятся в душе любого из нас?

Не могу сказать, как долго мы тут стоим, но здесь как в сказке — мгновение становится вечностью. Наконец Аннелиза напоминает, что пора возвращаться.