Почти невеста

Через десять минут он вернулся без кожаного мешочка. В его руке была бумага, а на лице сияла довольная улыбка.

– Ну, миледи, – объявил он, – вы пришли куда надо. Вот распоряжение освободить узницу номер 1568 из тюрьмы Ле Шатле, и оно уже действует.

Арабелла поднялась с места:

– Не могу выразить, как я вам благодарна и как будет признательна семья citoyenne в Англии. Наши чувства невозможно передать словами.

Его глаза сверкнули, когда он бросил взгляд на ее сережки и положил бумагу на стол, придерживая ее ладонью.

– В словах нет необходимости, миледи.

Она без труда поняла намек.

– Я хотела бы поблагодарить вас лично, – сказала Арабелла, дотрагиваясь до серег так, что они закачались и на фоне ее шеи сверкнули синие огоньки, высеченные из их глубины этим движением.

Алчный взгляд стряпчего не отрывался от них.

– Но нельзя ли мне взглянуть на разрешение, мэтр Форэ? – Она с улыбкой протянула руку.

Не могло быть ни малейшего сомнения в том, что это был случай чистейшего подкупа.

– Ну разумеется, миледи.

Он убрал руку с документа, а она подалась вперед и взяла его с письменного стола. Арабелла развернула бумагу. Похоже, она подлинная. Внизу листка стояла печать народной полиции. Подпись была неразборчивой, но печати вполне достаточно.

– Благодарю вас, – сказала Арабелла, складывая документ и пряча его на груди.

Она подняла руку, сняла сапфировые серьги и протянула ему:

– Примите это в знак моей личной признательности, мэтр Форэ.

Он взял их, и тотчас же его пальцы сжались, будто сережки могли убежать по собственной воле.

– Желаю вам всего хорошего, мэтр.

Арабелла кивнула и направилась к двери. Он вскочил, чтобы открыть для нее дверь.

– С вами приятно иметь дело, миледи.

– В самом деле? – спросила она, слегка наклонив голову.

Арабелла прошла по широкой лестнице, пересекла сверкающий мрамором пол холла и вышла на солнечный свет, где лакей уже держал открытой для нее дверь.

Она должна была миновать двор. Ей казалось, что от ворот ее отделяют мили пространства. Ее миссия была выполнена легко… Не слишком ли просто? Она напрягала слух, опасаясь звуков погони, но ничего не услышала. В конце двора только собака лениво грелась на солнце. Привратник у ворот бросил на нее беглый взгляд, и она вышла на улицу.

Джек наблюдал за ее приближением. Заметив, что на ней больше нет сережек, он облегченно вздохнул. Он спрыгнул с телеги и, подхватив ее на руки, усадил на скамью.

– Бумага у тебя?

– Да.

Она вынула документ из-за корсажа.

– Одиозный маленький человечек. Он взял серьги.

– Я этого ожидал.

Джек развернул листок бумаги и прочел его, потом отдал ей, щелкнул кнутом, и лошадь повлекла телегу прочь. Арабелла не спрашивала, куда они едут.

– Кто пойдет в тюрьму?

– Я, – ответил Джек.

– Но тебя не пропустят в женское отделение.

– Мне туда и не надо. Они должны привести Шарлотту, – ответил он почти грубо.

Она не стала возражать. Он так долго мирился со вторыми ролями, что больше не смог этого выносить. Теперь наступил его час. У ворот тюрьмы он спрыгнул, и Марсель занял его место на скамье.

– Мы подождем тебя здесь, – сказал он.

Джек только кивнул и направился к воротам, держа в руках бумагу. Арабелла вытянула шею, чтобы увидеть, как он входит в тюремный двор. Руки ее были сжаты и лежали на коленях, ногти впились в ладони с такой силой, что она чувствовала это даже через перчатки.

Джек поговорил с жандармом, стоявшим на страже у ворот, показал ему бумагу. Жандарм вызвал других, и скоро вокруг Джека собралась целая толпа.

– Сумеют они прочитать бумагу? – спросила Арабелла шепотом, обращаясь скорее к себе самой, чем к Марселю.

– Вполне. Они уже видели подобные документы прежде, – уверил ее Марсель. – Если только печать подлинная.

Она кивнула и прикусила губу. Потом группа людей рассеялась, и один из жандармов пошел кдвери тюрьмы, в которую и она входила только нынешним утром. Теперь же солнце клонилось к закату. Джек последовал за провожатым, но остался у входа.

Шарлотта стояла на полу на коленях возле женщины, страдавшей родовыми муками, когда на них упал луч света. Она повернула голову к его источнику, и, несмотря на крайнее истощение, в глазах ее блеснула искра надежды.

Жандарм остановился возле двери, не входя в камеру.

– Номер 1568, – проблеял он.

Одно мгновение все оставались неподвижными. Потом он снова выкрикнул этот номер. Шарлотта посмотрела вниз на женщину, нуждавшуюся в помощи. Она оглядела камеру в поисках кого-нибудь, кто мог бы ее заменить. Жандарм пожал плечами и сделал шаг назад, чтобы закрыть дверь.

– Нет, она здесь! – крикнул кто-то. Чьи-то руки потянули Шарлотту вверх, заставили встать и с силой вытолкнули вперед.

– Она здесь.

Жандарм нетерпеливо притопывал ногой:

– Ну-ка, поспеши. Не мешкай.

Шарлотту почти вынесли на руках товарки туда, откуда падал луч света. За ее спиной закричала роженица. Шарлотта по привычке повернула голову, потом ее толкнули вперед, и она чуть не упала на тюремщика. Он едва почувствовал ее вес, настолько легкой она стала. Он грубо схватил ее за руку, потащил за собой, и дверь захлопнулась с громким стуком.

Она остановилась, ослепленная ярким светом, ощущая жаркие лучи солнца на голове и спине. Когда в последний раз она видела солнце, вдыхала свежий воздух?

И вот руки Джека обвились вокруг нее. Он поднял ее, по щекам его катились слезы. Джек повернулся и, держа ее на руках, выбежал за ворота тюрьмы. Тело его сотрясалось от рыданий: он осознал ее невероятную хрупкость. Это было все равно, что нести маленького ребенка или даже бесплотный дух. Он передал ее Марселю, потом забрался в заднюю часть телеги и сел так, чтобы держать сестру на руках и баюкать ее, стараясь защитить от толчков, когда железные колеса громыхали по булыжнику.